На обочине дороги

    На пригорке у обочины дороги стоят тополёк и молодой дуб. Кто и когда их здесь посадил – неизвестно, но только подросли уж они: летом листвой шумят, осенью листву сбрасывают, весной почки раскрывают, а зимой нахлобучивают на свои кроны красивые белые шапки. Дети бегают сюда играть, а осенью собирают букеты жёлтых листьев и жёлуди. Взрослые тоже любят это место: какая-то притягательная сила есть в нём.

    Как-то разговорились тополёк и дубок. Жили-то они дружно:  красотой обладал каждый из них, а делить – нечего.
    - Помнишь, была зима суровая. Мы с тобой тогда, тополёк, детьми ещё были. Замёрзли бы, наверно, да какой-то крестьянин сердобольный подкатил на санях, взял лопату в руки да и обкопал нас снегом со всех сторон. А потом и стволики обернул мягкой тряпицей
    - Как не помнить, дубе! Всё я помню – выжили мы в ту зиму только по доброте того человека. Встретился бы он нам здесь ещё разок – и без ветра бы в пояс ему поклонились.   
    - Так ведь он этого и не заметил бы!
    - Как не заметить! Добрые люди – они чуткие. Обязательно бы заметил и улыбнулся бы в ответ. А для нас с тобой самой большой наградой была бы эта улыбка.
    - А помнишь, как остановился на дороге возле нас свадебный поезд? Невеста с женихом и фотограф к нашему пригорку  подошли и стали фотографироваться. Потом все уехали, а через какое-то время молодые снова сюда пришли. Обнимались, целовались… «Я хочу, Лиза, - сказал тогда парень, - чтобы ты подарила мне двух сыновей. Одного нежного, чтоб в учёные шёл или духовники. А другого крепкого, выносливого, как вот этот дубок, пусть родине служить идёт!» - «Так и будет, Вадик, так и будет. Ты же знаешь: будут два мальчика». И сплелись эти двое между нами.
    Деревья слышали тогда шёпот и вздохи двух любящих друг друга женщины и мужчины. Они упустили головы и закрыли глаза. И только когда всё закончилось, посмотрели и увидели, как сияют глаза влюблённой парочки, как оба красивы, как бережно относятся один к другому.
    - Пусть сбудутся ваши желания! – прошептали деревья им вслед, - приводите под нашу сень своих деток.

    - А помнишь, как шла по ту сторону дороги молоденькая девушка лет семнадцати-восемнадцати с большим животом? Сначала мы подумали, что она рожать на нашу полянку идёт. А потом я смотрю: она у дороги осталась и на машины смотрит, а слёзы так и текут по щекам, так и текут.
    - Как не помнить, дубок! Кто-то насмеялся над девочкой да и бросил. Вот она, бедная, и решилась на плохое. Но тут налетел ветер, и дождь пошёл. Девушка бросилась через дорогу к нам и укрылась под твоей кроной – моя-то не такая развесистая. Это было в конце августа. А в начале весны она с другом пришла, он и коляску катил.
    - Точно. Они ещё встали у меня под ветвями и свёрток оттуда достали. Ну, и красивое же личико было у этого ребёнка! Я тогда подумал: «Бывают же на свете такие красивые детки, а она хотела…»
    - Ой, давай не будем об этом. Ты вспомни лучше, как держал тот мужчина дитя на руках и показывал ему листья на тебе, у меня-то ствол уже высоким тогда стал. «Смотри, Сашенька, она уже всё понимает, улыбается». – «Нет, Стас, понимать она не может, но лица и цвета уже различает. А здесь такая красота! Чего только эти два дерева стОят!» - «Ты и сама, как деревце, – красивая до невозможности». – «Спасибо тебе, Стас, за любовь и за то, что девочку мою удочерил». – «А разве, любя тебя, я мог бы по-другому поступить?»
   - И они пошли глубже в поле по тропинке. А мы им вслед ветвями махали: «Мир да любовь вам!»
    - А Саша, как бы услышав твои слова, обернулась и улыбнулась нам очаровательной улыбкой. Что может быть лучше?
    - Да, брат, много мы повидали на своём, ещё коротком веку.
    - Дубок, да ты никак меня братом назвал?
    - Назвал. Так ты и есть брат – чуткий, добрый, и собеседник прекрасный, и думаешь, как я. Родственные у нас души с тобой. Эх, нам бы с тобой людьми родиться, много бы дел хороших сотворили!
    - А мы разве не делаем? Почему, скажи, люди тянутся к нам? Потому что мы им даём условия для отдыха, любви и размышлений. Они даже подзаряжаются от нас, а потом несут эти добрые чувства своим близким. Разве этого мало? Мы с тобой… это… забыл слово заморское, когда кто-то другим доброту несёт.
    - Альтруисты.
    - Вот-вот! Но и те, кто к нам приходит, ведь тоже такие. Они, может, и нас такими считают, хотя и не знают, что мы всё слышим и понимаем.

    И, качая ветвями, оба дерева продолжали вести неспешную беседу, шуметь кронами по ветру – в общем, продолжать жить и изучать эту самую жизнь. Всё у них было ещё впереди.