4. История Эдди Лоуренса

Проводив промозглую и неуютную зиму, Калифорния с распростёртыми объятиями встречала март нового, 1947-го года. Уже с первой недели столбик термометра почти никогда не отпускался во второй половине суток ниже 70 градусов (по Фаренгейту).
В стране набирали обороты антикоммунистические настроения, которые активно распространял в своей кампании будущий сенатор Висконсина Джозеф Маккарти. И хотя от Сан-Франциско этот штат находился на приличном расстоянии, подобные разговоры неуклонно начали захлёстывать всю страну. Впоследствии, уже в пятидесятых, в самый разгар «холодной войны» и гонки вооружений, так называемый «маккартизм» был раскритикован сенатом США, за слишком рьяную работу самого Маккарти, в которой он во многих случаях «перегнёт палку».
Но всё это было позже, а сейчас в Америке вовсю шла чистка сотрудников Госдепартамента, видных учёных, актёров Голливуда и всех тех, кто имел какую бы то ни было симпатию к коммунистам.
Впрочем, Доунера подобные события интересовали слабо. Несмотря на то, что он являлся ветераном войны, имел ранения и даже медаль от самого Джорджа Паттона, Вэл всячески старался не возвращаться к этой теме. Даже встречи ветеранов он перестал посещать после того, как там пошли разговоры о том, что «после того как нацизм был побеждён, теперь настала очередь приструнить «красных».
Доунеру был несимпатичен советский строй и политика СССР как и большинству американцев, но он прекрасно понимал, какой ужасной ценой досталась победа этой огромной стране. Он всегда относился с большим сочувствием к обычным людям, но свои мысли предпочитал постоянно держать при себе.
Вэл был уверен, что скорее всего всех, кто тем или иным образом пересекался на войне с союзной советской армией, будут тщательно проверять на уровне Федерального Бюро Расследований на связь с коммунистами. Пока что ни в его доме, ни в агентстве не раздавалось никаких настораживающих телефонных звонков, но это вовсе не означало, что со временем они не появятся.
Доунер старался об этом не думать, поскольку сейчас он был занят предстоящим переездом в Бейкерсфилд. В январе, после того как он разобрался с делом племянника Фила, ему пришлось взять ещё несколько несущественных дел, перед тем как заняться сбором вещей.
Отдельная часть подготовки к переезду была возложена на Элис. Ей предстояло написать приличное количество писем бывшим и не только клиентам о том, что детективное агентство вынуждено сменить дислокацию. Доунер ожидал через некоторое время ответных писем с недовольной или даже гневной реакцией, но к этому Вэл тоже был готов, поскольку всем угодить нереально, а он обязан думать о своём благополучии и о благополучии Элис.
После того, как владелец здания, в котором он арендовал помещения для своей конторы узнал, что Доунер съезжает, то попытался уговорить его остаться, сделав лично для него арендную плату ниже той, что была ещё до первого повышения. Но даже несмотря на это, она оставалась неприлично высокой в сравнении с той, которую озвучил в качестве примера Вэлу в Бейкерсфилде Клифф О’Донован. Правда, помещение судя по описанию ирландца было намного меньше того, где Доунер располагался сейчас, но детектива это устраивало. Поэтому он расплатился по счетам, оставив за собой право арендовать помещения до конца марта, после чего кабинеты окажутся полностью свободны.
За это время ему предстояло завершить несколько мелких личных дел, в число которых входил и разговор с капитаном Уитмором. Речь шла не только о переезде в другой город, а ещё и о том, что Доунер хотел, наконец, списать с себя уничтоженный револьвер Кольт-Детектив-Спешиал, который сгорел вместе с «Бьюиком Роудмастером» по вине Эдди Лоуренса. Пока что оружие, а точнее то, что от него осталось, хранилось в помещении для улик полицейского управления Сан-Франциско. От Вэла требовалось только заявление о том, что он не собирается восстанавливать данное оружие или оставлять его за собой. Это означало, что полиция может его утилизировать в дальнейшем.
Доунер выбрал день, когда Элис была поглощена набором писем для клиентов и поехал в полицию. Поскольку за револьвером не числилось никакого криминала, вся процедура прошла довольно быстро, но Вэл решил дождаться Уитмора для личной беседы, поэтому пришлось задержаться.
Капитан был весьма удивлён решением Доунера, но в глубине души был этому рад – несмотря на его вполне дружеское отношение к Вэлу он предпочитал, чтобы в работу полиции не вмешивались никакие частные детективы, даже такие грамотные и порядочные как Доунер. В его понимании закон должен быть в едином лице, и в данном случае этим лицом в Сан-Франциско являлся он, Джозеф Уитмор.
Однако он пообещал Доунеру, что никогда не откажет ему в помощи, будь то просьба по телефону, или если вдруг случится, личный визит. Уитмор говорил себе, что к своему личному удовольствию избавляется от ненужного ему конкурента в работе, но при всём при этом он прекрасно помнил всю ту помощь, которую Вэл оказывал полиции города, поэтому несмотря на свой тяжёлый характер и положение назвать его неблагодарным было нельзя.
После этого через пару дней детектив подготовил свой дом к тому, что какое-то время будет отсутствовать. Доунер освободил холодильник, забрал из сейфа свой Кольт-1911, поскольку теперь этот пистолет был его единственным оружием. Долгов, штрафов или неоплаченных счетов у него не было, поэтому выбор даты переезда теперь зависел только от Элис.
Девушка сразу сказала Доунеру, что какое-то время с удовольствием поживёт в Бейкерсфилде, даже если Вэл не решится с окончательным переездом. Мисс Рэддинг так вольно могла рассуждать об этом, поскольку своей квартиры в Сан-Франциско у неё не было. Элис было проще и удобнее снимать жильё, по её собственным словам, поэтому для сбора вещей ей потребовался ровно один день. Правда, весь.
Изначально Доунер планировал всё перевезти в своём «Стримлайнере», так как и у него, и у его секретаря вещей оказалось немного. Но после он отказался от этой идеи, так как было необходимо где-то хранить пистолет. Для этого нужно было как-то забрать с собой сейф, а его одному человеку перетащить даже из машины в машину было просто нереально.
Поэтому Доунер нанял небольшой фургон «Форд», который за вполне адекватные деньги перевезёт все необходимое туда, куда Вэл скажет, когда приедет в Бейкерсфилд и определиться с местом работы и жилья.
В этот раз он хотел подгадать так, чтобы и квартира, и кабинет для работы находились в одном здании. Когда он в прошлый раз разговаривал с О’Донованом, тот ему посоветовал начать поиски с нескольких зданий недалеко от местной речушки Керн. По его словам, как раз в этом месте самые приличные цены и минимум занятых кем-либо соседних кабинетов. Конечно, всё могло измениться со временем, но пока это был весьма удачный и удобный вариант.
К середине марта всё было готово. В утро отъезда Доунер с собой в машину взял только самые важные бумаги, пистолет, который положил в перчаточный ящик, и урну с прахом Эдди.
Он заехал за мисс Рэддинг в 6 часов утра, помог ей погрузить чемоданы в багажник. Когда девушка села в салон, захлопнув пассажирскую дверцу, она обернулась назад, чтобы посмотреть на то, что Вэл решил перевезти без фургона и с оттенком неприязни в голосе воскликнула:
 - Шеф, вы собираетесь забрать с собой эту жуткую урну?!
Доунер тоже обернулся, посмотрел в одну из коробок и ответил:
 - Придётся тебе с этим смирится, Элис. – Он улыбнулся на её недовольный взгляд. – Она помогает мне думать… По приезду я расскажу тебе как именно это происходит, ибо уже неоднократно срабатывало.
 - А что мешает вам рассказать об этом в дороге? – сменила девушка гнев на милость.
 - В целом ничего. – Доунер опустил окно, и закурил. – Неплохая мысль! Я только сейчас вспомнил, что ни разу не рассказывал тебе о том, как мы познакомились с Эдди. Пора исправить эту ошибку!
 - Обещаю, что буду слушать внимательно и не думать о том, как мне жутко хочется спать! – Девушка подавила зевок. – Вставать в такую рань, ещё и весной – преступление!
 - Я буду следить за тобой, Элис! – усмехнулся Доунер, включил первую передачу, и «Понтиак» плавно отъехал от тротуара.
В этот раз Вэл решил ехать другой дорогой. По расстоянию выходило длиннее от силы миль на 7, но ему внезапно захотелось объехать Сан-Франциско с другой стороны, которую ввиду постоянной занятости и нехватки времени он видел очень редко. К тому же, он не знал, вернётся ли он сюда, поэтому хотел напоследок запечатлеть в памяти то, что не приелось глазу.
Когда они покинули город, Доунер выбрал правую крайнюю полосу на шоссе, немного снизил скорость примерно до 45 миль в час и не спеша начал рассказывать.
 - С Эдди я познакомился буквально в самом начале войны, в 1939-м. Я в тот вечер в конце октября решил в кино сходить, сильно разрекламировали новый фильм, «Ревущие двадцатые» с Джеймсом Кэгни и Хамфри Богартом. Я не сильно поклонник гангстерских фильмов, но как сейчас помню, какой эффект тогда на меня произвела игра актёров… Уже позже с не менее большим удовольствием я посмотрел «Касабланку» с Богартом, но это было потом.
Столкнулись мы внизу, на улице – Эдди стоял в стороне от входа с сигаретой во рту и похлопывал себя по карманам пальто судя по всему в поисках спичек. Я сам уже собирался закурить, на ходу доставая пачку «Лаки Страйк», и щёлкнув зажигалкой, прикурил, после чего подошёл и дал огоньку Эдди.
Слово за слово мы разговорились. Выяснилось, что мой новый знакомый обожает оружие. К счастью, в разумных пределах, исключительно с точки зрения конструкторской мысли. Хотя он не скрывал, что любит пострелять где-нибудь в лесу по консервным банкам, но всерьёз не рассматривал когда-либо навести оружие на человека.
По крайней мере так было до начала войны. Мы сходились во мнении о том, что Германия является серьёзной угрозой в первую очередь Европе и Советскому Союзу, но были уверены, что Америку не коснётся война. И оба считали себя абсолютно не военными людьми – я всерьёз занимался юриспруденцией и планировал пойти в прокуроры со временем, для этого у меня были хорошие предпосылки. Что касается Эдди, то он успел поработать и автомехаником, и почтальоном, и много кем ещё. Его устраивал такой стиль жизни. Особенно он перестал откладывать на будущее что-либо после того, как потерял почти все свои сбережения во времена Великой депрессии.
Но что меня сильно поразило в нём, так это то, что он прекрасно разбирался в людях. Я до сих пор не берусь сказать, природный это был дар или же он приобрёл его постепенно, с годами.
На момент нашей встречи сбережений у нас обоих было не так много, поэтому мы даже не рассматривали вариант совместной работы. Мы просто неплохо сдружились, часто пересекались за ланчем, предварительно созвонившись. Так продолжалось до того момента пока Япония не совершила Атаку на Перл-Харбор в декабре 1941-го.
Эдди безумно загорелся идеей попасть на фронт, чтобы, по его словам, «навалять от всей души императорской армии япошек». Здоровья он был отменного, и в свои 37 выглядел моложе едва ли не на десять лет. Я откровенно не хотел идти на смерть, и не хотел, чтобы он ушёл на войну и всячески останавливал его, но он был непреклонен. На тот момент я уже всерьёз задумывался об открытии детективного агентства и предложил Эдди стать компаньоном.
К моему удивлению он согласился. И даже на какое-то время перестал вести разговоры о том, чтобы оказаться на войне – так сильно его захватило моё предложение. А так как он прекрасно разбирался в оружии, это было очень ценно для нас. И очень много из того, что я знаю о пистолетах, мне рассказал Эдди. Это уже потом я приобрёл несколько книг, которые мне очень помогли, как ты помнишь, когда мы расследовали дело об убийстве Лестера Уилсона, да и в некоторых других делах тоже.
Изначально, мы слабо представляли, как будем действовать при расследованиях, но в процессе нашей работы всё сложилось само собой. Благодаря своему таланту втираться в доверие Эдди без особых проблем выуживал из человека необходимую информацию, предоставляя мне проанализировать услышанное, с целью потом выбрать дальнейший путь действий.
Не скажу, что всё шло гладко, особенно в самом начале, поскольку нетрудно представить сколько детективных агентств на тот момент существовало в Калифорнии, и в особенности в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Всё ещё осложнялось тем, что мы начинали полностью с нуля, можно сказать вообще без чьих-либо рекомендаций – по сути было только несколько слов между немногочисленными друзьями и знакомыми и всё. Но видимо иногда на земле всё же происходят ситуации, когда новичкам улыбается удача. И хотя меня ещё с детства регулярно дразнили за мою фамилию (Доунер в переводе с английского языка означает «неудачник»), в этот раз видимо фортуна решила нам улыбнуться. Позже Эдди тоже признался, что ему за его фамилию «чопорного английского лорда» доставалось не меньше, но он всегда пропускал подобное мимо ушей.
Как только наши дела стали постепенно налаживаться, Эдди приоделся, поменял машину, и всё больше стал уделять времени своей внешности. И если он ещё в самом начале нашего знакомства иногда рассказывал о своих любовных похождениях, теперь же он посвящал этому практически всё своё свободное время.
Меня это не слишком радовало, но я никогда не лез в чужую личную жизнь, по крайней мере до тех пор, пока это не начинало мешать работе. Как ты помнишь, Элис, в итоге так и случилось, но уже гораздо позже.
Мы постепенно наращивали клиентуру. Первоначально брались за любое дело, с целью показать именно качество работы, чем и привлекли к себе всеобщее внимание. Даже Эдди с его вечным поведением ловеласа в плане работы был очень строг к самому себе – стоило нам взяться за очередное дело, как он весь словно менялся: уделял всё внимание собеседнику, причём это было именно понимание, а не фальшивое сочувствие. Как позже он признался мне, что старается историю каждого клиента пропустить через себя, что, как ты понимаешь, порой очень непросто и уж тем более дано далеко не каждому.
В итоге к началу 1944-го года мы уже зарекомендовали себя в достаточной степени, всё чаще привлекая к себе новых клиентов. Некоторые из известных детективных агентств с лёгкостью могли себе позволить рекламу на радио, мы же пока ограничивались скромным объявлением в «Сан-Франциско-Кроникл». И хотя сейчас телевидение судя по всему только начинает своё развитие, мне почему-то кажется, что в будущем реклама будет занимать главенствующее место на телеэкранах.
Зимой того же года Эдди вновь заговорил о фронте. Изначально я подумал, что он крепко во что-то влип, или ещё хуже, влюбился, и поэтому решил залечивать душевные и не только раны таким способом, однако в нём вновь взыграл патриотизм. И в этот раз я понял, что он точно уйдёт воевать.
За новостями мы следили регулярно. Многие из наших знакомых на тот момент уже были на фронте, некоторые отдали жизнь за США, но большинство всё же вернулись, и вернулись героями. Германия неуклонно сдавала позиции, но была ещё очень и очень сильна. Понимая, что Эдди отговорить мне не удастся, я внезапно для самого себя решил, что поеду с ним. Я до сих пор не знаю, что в итоге толкнуло меня на этот поступок, но ни о чём не жалею, даже несмотря на крайне тяжёлое ранение.
Весь остаток зимы и весну мы проходили подготовку на одной из военных баз перед тем, как оказаться на фронте. В силу возраста нам это давалось сложнее, чем молодняку, но мы старались не отставать.
Разведка доносила условно благоприятные новости, но мы были повергнуты в шок, когда узнали, что нам предстоит оказаться в Нормандии для освобождения северо-западной части Франции от войск нацистской Германии.
Подобная реакция была ожидаема, однако Эдди оказался даже рад, что отправится в самый ад. Может быть ему внушала уверенность наша дружба, может быть самоуверенность, но, когда наступил «день «Д», 6 июня, Эдди в грязь лицом не ударил.
В тот кошмарный день ему с какой-то дьявольской изворотливостью удавалось избегать пулемётного огня, который вели по нам с высоты из огромного количества «гитлеровских циркулярок» – так солдаты между собой называли немецкие пулемёты MG-42. Эдди не верил ни в каких богов, поэтому напрочь отметал разного рода ангелов-хранителей и существование прочих библейских сюжетов. Но ему в самом деле чертовски везло.
В отличие от меня. Ибо едва я покинул десантный катер, то практически сразу, как только оказался в воде, получил по пуле в руку и в лёгкое. Я даже понять ничего не успел, когда почувствовал, что сейчас просто утону прямо тут, в ста футах от берега. И я бы в самом деле захлебнулся насмерть, если бы не Эдди. Он цепко держал меня взглядом с самого начала, и как только увидел, что меня ранило, мгновенно оказался рядом и вытянул на берег.
Я видел, как на моих глазах всех, кто был со мной в катере, буквально искромсало на куски пулемётными очередями, пока Эдди тащил меня по песку. Но в него за всю войну не прилетело даже хоть какого-то малюсенького осколка, не говоря уже о пулях.
Мне очень сильно повезло, что пуля прошла по краю лёгкого навылет и важных органов не задела. С рукой всё было ещё проще – остался лишь глубокий шрам, поскольку часть ткани буквально вырвало пулей. Мне даже удалось завершить наступление в той части, где мы высадились, после чего меня срочно отправили в госпиталь.
Я могу сказать, что ничего страшнее того ужаса я в своей жизни не видел. Несмотря на то, что немецкие войска были плохо подготовлены к нашей атаке, в первый день высадки союзные войска понесли серьёзные потери.   
В дальнейшем, когда я оклемался, то сразу попросил узнать у сослуживцев, что же стало с Эдди. Выяснилось, что он перешёл в пехоту, и вместе с союзниками гнал немцев дальше практически через всю Францию.
До 1945-го года мы не виделись. Я после ранения достаточно быстро оклемался и продолжал держать на контроле Эдди. Он периодически писал мне, и как я понял, писал он именно мне и больше никому. Несмотря на обилие женщин в его жизни, как я узнал позже, никому из них он так и не прислал ни одной весточки с фронта.
Даже спустя время я до сих пор не знаю ничего о семье Эдди Лоуренса, ни про мать, ни про отца. Я никогда не выпытывал у него эту информацию, всегда считая нужным, что человек сам расскажет, когда захочет. Но судя по всему для него это была слишком болезненная тема. Я знал только, что Эдди приехал в Калифорнию из Балтимора и на этом всё.
Встретились снова мы уже весной того же года, когда все союзные армии шли на рейхстаг. К тому моменту помимо двух ран меня контузило, я подхватил сепсис, который, к счастью довольно быстро вылечил. Эдди за это время, как и, впрочем, за всю войну, отделался только ссадинами и синяками.
Только внешне он стал выглядеть на свой возраст, так или иначе война оставила свой отпечаток на всех нас. Однако ему это нисколько не повредило, а даже наоборот – когда мы вернулись к своей работе, словоохотливые дамочки, как только узнавали, что Эдди самый настоящий герой войны, буквально лишались чувств, стоило ему начать разговор о фронтовом прошлом, доверительно смотря при этом в глаза очередному источнику информации. Стоит ли говорить, что в такие моменты мы всегда получали всё, что хотели услышать. А Эдди ещё умудрялся назначать им свидания, как только то или иное дело было завершено…
Доунер замолчал ненадолго.
 - Вы не устали говорить, шеф? – спросила Элис.
 - Немного. Но я скорее до смерти хочу курить, и немного проголодался. Как ты смотришь на то, чтобы заехать куда-нибудь перекусить?
 - Я только за! У меня уже всё тело затекло, в прошлый раз как-то легче мне далась дорога, а сегодня я вся извертелась на сидении!
 - Тогда однозначно делаем остановку! Мы и так уже едем больше трёх часов, надо немного размяться.
Примерно через 20 минут они съехали с шоссе и остановились около одного из только что открывшихся ресторанов «Макдональдс». Доунер вылез из-за руля и хрустко с удовольствием потянулся, после чего закурил сигарету и расстегнул плащ, а затем и пиджак – настолько стояла комфортная и тёплая погода. Про себя Вэл отметил, что сегодня с прогнозом явно ошиблись, и в небе не было никакого намёка на дождь.
Долго времени тратить на отдых они не могли, так как впереди их ждала ещё добрая половина пути. Несмотря на это Доунер позволил себе неспешно выкурить ещё одну сигарету, поскольку в следующий раз он планировал остановиться только на заправочной станции примерно через 20 миль, после которой они будут ехать уже без остановок до самого Бейкерсфилда.
Вэл молчал вплоть до самой заправки, и после того, как они выехали на финишную прямую, продолжил рассказывать.
 - Мне осталось добавить совсем немного, Элис. С учётом того, что большую часть ты уже и так знаешь.
Повторюсь, я до сих пор сожалею о том, что упустил его посттравматический синдром, поскольку я не видел абсолютно никаких настораживающих проявлений в нём ровно до того момента, когда мне пришлось выставить его из конторы. Полагаю, что и у тебя не возникало никаких подозрений, но ты и знала его чуть больше года, поэтому и не могла обратить внимания. Хотя я помню, как отчаянно он пытался за тобой ухаживать первое время…
Элис фыркнула, но с гордостью промолчала.
 - Полагаю, что мне надо было обратить внимание на это отчаянье, хотя бы на это, но… - Доунер вздохнул. – Несмотря на случившееся с ним, он всё равно останется мне другом, фронтовым другом, и как бы ты сейчас не протестовала внутренне против урны с его прахом на новом месте – она будет там. Стоять на полке с важными и нужными мне книгами, и направлять мысли в нужное мне русло своим присутствием. От себя пообещаю не заострять на ней лишнего внимания, если ты также не будешь делать подобного, идёт?
Мисс Рэддинг театрально поморщилась.
 - Только если это и в правду вам помогает, шеф.
Доунер кивнул и устремил свой взгляд на дорогу.
 - И только так, Элис. И только так…
По приезду Вэл временно заселился в «Корону», поскольку заезжали они в город с другой стороны, и этот отель оказался им ближе. После распаковки вещей он позвонил Элис, которая заселилась через стену, и сказал, что закажет ужин прямо в номер, так как чертовски устал. Девушка решила последовать его примеру, так как не хотела в первый же вечер столкнуться с неприятностями в чужом городе где-нибудь на улице.
На следующий день Доунер, посвежевший и отдохнувший, плотно позавтракав вместе с мисс Рэддинг поехал искать здание для своей конторы, и, если повезёт, жилья. Перед тем как покинуть отель, в холле он мельком увидел Стеллу Боунвуд, и ему стало немного тоскливо на душе, поскольку их предыдущая встреча напомнила ему о Филе. Однако, эта тоска быстро развеялась, когда он вспомнил о том, что сделал для него и его семьи, поэтому Доунер со спокойной душой сел вместе с Элис в машину и отправился более плотно знакомится с городом.
Благодаря рекомендациям Клиффа О’Донована ему удалось буквально за два дня почти без проблем найти необходимое здание для жилья и работы, и как только он договорился об аренде, то сразу связался с компанией по перевозкам, чтобы его вещи перевезли по новому адресу.
И спустя примерно полтора месяца, в самом конце апреля, когда Доунер полностью обустроил контору, он начал получать первые письма. Пока что это были в основном просьбы дать консультации по тому или иному вопросу, но это тоже работа, которая стоила денег, пусть и небольших.
Кстати сказать, Вэл ещё перед отъездом попросил Элис указать в письмах клиентам и то, что он при крайней необходимости выедет непосредственно на место для разговора, если человек в состоянии за это доплатить. Разумеется, всё зависело от расстояния, однако Доунер решил, что первое время выезжать будет на любую встречу, само собой, не давая гарантии, что возьмётся за дело. В этом случае клиент будет обязан оплатить дорогу и бензин, но это уже были детали.
И вот в один из дней, перебирая тонкую стопку писем, Доунер обнаружил конверт, в строке отправителя которого стояло имя Эмбер Морган. Не распечатывая его, Вэл позвал Элис.
 - Шеф, будете читать вслух?
 - Пожалуй нет. Ознакомлюсь для начала сам, если ты не возражаешь.
Эмбер писала о том, что нашла постоянное место работы машинисткой в Санта-Барбаре. По крайней мере, ей хотелось верить, что она задержится в этом городе надолго, так как он ей приглянулся даже больше, чем Бейкерсфилд. Девушка в очередной раз искренне благодарила Доунера за помощь, причём сквозь строки письма Вэл догадался, что она до сих пор одна и пока особо не стремится заводить новые отношения.
Детектив только усмехнулся на это, достал из ящика стола записную книжку с адресами и телефонами и принялся искать в ней нужную ему информацию.
 - Что вы задумали, босс?
 - Сегодня утром я звонил Уитмору, поинтересовался, как у него обстоят дела. Капитан как всегда бодр, порадовал меня новостью – с Фредди Бердмана сняли все обвинения, и теперь он свободен как ветер. Благодаря всем нам он отделался только штрафом и долгой воспитательной беседой с сержантом Коулманом по поводу обращения с огнестрельным оружием. Фрэнк, кстати, ещё не знает, что мы уже перебрались в Бейкерсфилд. Я попросил Уитмора пока не говорить ему об этом, предпочту нанести визит ему лично как-нибудь. А патрульный Далтон Тревис полным ходом идёт на поправку: капитан сказал, что к лету он должен полностью восстановиться и вернуться на службу в полицию.
 - Это великолепные новости, шеф!
 - Я тоже так считаю.
 - Тогда может вы поделитесь, чей адрес ищете в записной книжке?
Доунер рассмеялся.
 - Я ищу там адрес Фредди. Долорес мне его оставила ещё в тот раз, на всякий случай. Хочу, чтобы завтра ты написала ему письмо. От моего имени, разумеется.
 - Хотите его поздравить?
 - И это тоже. У меня появилась мысль прислать ему адрес Эмбер, и её фотографию.
Элис застыла на месте от удивления.
 - Шеф, вы что, решили заделаться сводником?
Вэл достал сигарету из пачки, закурил и имитируя нравоучительный тон, заговорил.
 - Понимаете, мисс Рэддинг, с самого первого момента моего знакомства с Фредди, когда я увидел его ещё за решёткой в полицейском участке, где-то в глубине души я всё последующее время чувствовал, что для Эмбер он мог оказаться весьма неплохим вариантом. Он хороший, честный парень, трудяга, равно как и мисс Морган, просто им обоим здорово не везло. К тому же, он её старше на 5 лет – в полицейском управлении я подсмотрел дату его рождения – 12 июля 1918-го года. Скоро ему 30, так что…
 - Можно подумать, возраст что-то значит! – Элис театрально закатила глаза.
 - Разумеется, нет. Но он уже не зелёный юнец, у которого молоко ещё на губах не обсохло, а взрослый мужчина, который в случае чего без проблем заступится за такую хрупкую девушку, как Эмбер. Она, конечно, с лёгкостью даст ему фору в том, как ставить на место всяких любителей позубоскалить в свой адрес своим острым языком. Но никто не даст гарантии в том, что она в очередной ситуации, например, отделается просто общением с полицией. Или встречей с таким субъектом, как Эдди Лоуренс, даже с учётом того, что это далеко не самое страшное, что может случится в жизни молодой девушки 24-х лет. Просто подобное везение имеет свойство заканчиваться, и рано или поздно это произойдёт. И в этот момент я бы хотел, чтобы она в такой ситуации была не одна. Одним словом, мы с тобой напишем письмо, а дальше они сами разберутся, не маленькие уже. К тому же, если говорить о том, что минус на минус даёт плюс… - Доунер пожал плечами и усмехнулся.
 - Полагаете, у них есть шанс? – с теплом в глазах спросила Элис.
Вэл откинулся на спинку стула, подмигнул девушке и ответил:
 - Вполне может быть, Элис. Вполне может быть…

*          *          *
14.02.2023