Мальчик не в девочке

Сашка помнила эту странную фотку. Третий класс, и всю мелкоту выгнали фоткаться в школьный двор под липками. Она стоит слева, в руках обломанная ветка сирени невнятного цвета, вязаная кофточка распахнута, а на лице нежно-розовый румянец и какое-то странно-экзальтированное выражение в детских глазах. Если б Стёпка был поэтом, может, чтобы подольститься, он бы сказал при виде этой фотки что-нибудь про Боттичелли и всякое такое. Но поэтом Стёпка не был совершенно однозначно. Вот бы кто-нибудь тогда шепнул розовой девятилетней Сашеньке, что сегодня она проснётся в одной постели со Стёпкой и с похмельем.
Впрочем, первый уже успел свалить на работу - значит, из двух проблем осталось разобраться с одной. Сашка встала, накинула на грязную ночнушку шаль, взяла со стола сигареты и закурила. Рядом с сигаретами по росту выстроился ряд бутылок, и почти все были водочными.
Именно последний факт напрягал Сашку поболее всего прочего. Сама по себе перспектива спиться её не то чтобы сильно волновала. Она вообще не ждала, что протянет долго на этом свете. Но водка - это было из ряда вон. Сашка до сих пор ещё всему остальному предпочитала слабенькое. Может, это был такой полусгнивший аристократизм. Или ей просто не нравился вкус водки. А вот жгучая мигрень определённо указывала именно на водочную похмелюгу, и это был только первый кусочек мозаики.
Умирать - так с песней, подумала Сашка и включила колонку погромче.
Она явственно ощущала исходящий от себя самой запах мужской пены для бритья. Стёпка не только не брился, но зачастую также забывал чистить зубы и прыскать подмышки дезодорантом. Этой пены в доме вообще не было. Волосы на себе самой Сашка сбривала не с пеной, а с женским бальзамом.
А ядреный мятно-хвойный запах возникал из ниоткуда и не исчезал.
Нахмурившись, Сашка потянулась за своим старым сиреневым флаконом - перебить эту мистику привычным запахом ирисов. А, впрочем, ещё успеется. Самое страшное было не это. Самое страшное было то, что месяц назад после пьянки у неё возле сгиба локтя появилась неведомая татуха. При всём своём образе жизни такого Сашка до сих пор старательно избегала - лишних рисунков на теле, лишних дырок и всякого такого прочего. Ну хорошо, допустим, мне удалось допиться до того, что я оказалась у кольщика и сумела начисто об этом забыть... Но больше всего поражала тематика. На белой тонкой коже теперь красовалась некая химическая формула, похожая на пчелиные соты, в которых часто были засажены какие-то лукавые латинские буквы. Сашка была уверена, что с химией она попрощалась на последнем уроке в одиннадцатом классе. Она не имела ни малейшего понятия, что это вообще такое, а спросить у других не только стеснялась, но даже боялась. Глянув ещё раз на это уродство, она нервно натянула край шали на руку.
Может, она и была безнадёжной, но не была совсем уж тупой и давно отдавала себе отчёт, что в кабинете психиатра она до сих пор не прописана только по счастливой случайности. Провалы в памяти, необъяснимые поступки... в одно прекрасное утро Грегор Замза проснётся в виде ужасного насекомого.
Сделала последнюю затяжку, швырнула бычок в форточку. В кухонной раковине громоздилась гора заваленной жирными объедками посуды. Хоть что-то надо в порядок привести, вздохнула Сашка, включила кран с водой и упала в обморок.

***

"В одно прекрасное утро Грегор Замза проснётся в виде ужасного насекомого", - думал Валерка, с тысячей подозрений глядя на стоящую возле кровати бутылку "бэйлиса".
Встал, почесал спину и по многолетней привычке сразу сел за комп. Когда шайтан-темнота на спящем зеркале растворилась, первым, что он увидел, была какая-то цветастая картинка. Густо-золотые пятна, красные, фиолетовые... в названии файла значилось - "Густав Климт".
Умственно отсталые соседи наверху врубили на полную громкость свою обычную безвкусицу.
Валерка вышел на балкон и закурил, стараясь не замечать дрожи в пальцах. Бэйлис. Климт.
Он давно уже принял решение, что у него - синдром Аспергера. Это было аристократично и очень модно. В его тусовке практически у всех уже был самодиагностированный синдром Аспергера, как членский билет.
Но утренние "бэйлис" и Климт намного красноречивее указывали на кое-что гораздо более пошлое - на шизофрению, которая уже лет сто как вышла из моды. Разнервничавшийся Валерка вдохнул полной грудью весенний воздух, и тут ему захотелось долбануться головой об стеклопакет. От него пахло женскими духами. С Анькой он расстался два месяца назад, да и духи она не слишком любила. Ему так хотелось быть солидным самодостаточным холостяком со стильным аспергером. А вместо этого от него по утрам разносился бог весть откуда взявшийся запах женских духов.
Со злости он швырнул бычок в форточку, вернулся на кухню и заметил, что по потолку растекается влажное пятно.

***

Наверх он шёл с мыслью, что терпение его лопнуло окончательно, и сейчас он просто убьёт этих алкашей с их постоянно гремящим дерьмомузлом и безответственностью. Если б он мог стукнуть кулаком по кнопке звонка, он бы это сделал, но кнопка была слишком маленькая, и стучать по ней кулаком было неудобно, поэтому пришлось-таки нажать пальцем. Ожидаемой трели изнутри он не услышал. А дерьмомузло, кстати, к этому моменту уже отыграло и затихло. Он решил побарабанить кулаком по двери, но при первом же ударе дверь свободно распахнулась, и он ввалился в тёмную прихожую, едва не упав. Был слышен шум воды.
Когда он зашёл на кухню и увидел там лежащую на полу бабу, первым его побуждением было уйти назад след в след и стереть рукавом толстовки свои отпечатки пальцев на двери. С другой стороны - опять же, вода льётся. С ещё одной стороны... Он аккуратно нагнулся. Вроде дышит, бледная только очень. От неё пахло пеной для бритья и водкой. Перепой? Подумав, решил пощупать пульс. С неё же его отпечатки не снимут... Пульс и сердце замедленные, но на умирающую не похожа. Мысленно прокляв тридцать три раза своё хорошее воспитание, он выключил воду, подхватил бабу под мышки и постарался усадить в кресло.
Вдруг заметил хорошо знакомую ему формулу, вытатуированную на её руке. Ишь ты, борзая. 
Нашатырь искать времени не было, так что он решил по-киношному легонько пошлепать её по лицу, даже испытывая от этого некоторое удовлетворение - так ей, заразе, и надо за потоп и за грохот.
Она приоткрыла мутные глаза, явно не улавливая суть происходящего и пытаясь сосредоточиться на скрючившемся перед ней человеке.
- Ты сосед снизу? - наконец пробормотала она.
- Да. Заливаешь.
- Прости. Меня вырубило. Сколько я на полу пролежала?
- Мне-то откуда знать.
- Прости, правда... Я деньги дам на ремонт, только в себя приду...
После всего случившегося движа Валерка стал уже несколько остывать и подумал, что с ней разговаривать всё-таки определённо легче, чем с её долбанутым сожителем, который при любом подобном случае считал своим долгом раздувать скандал.
- Ты в порядке-то здесь будешь? - спросил он более мягким и спокойным голосом.
- Буду, куда я денусь... - вздохнула Сашка.
Настала тишина. Все всё обсудили. Дас ист дас энде.
- Слушай, это, конечно, не моё дело, но раз уж я тебя сегодня с пола эвакуировал... А с этим как, жить-то спокойно? - взял он её за локоть с татуировкой.
Она тут же рванула руку на себя, лицо перекосило судорогой, ноздри расширились от вспышки ярости - но вспышка быстро стала меркнуть. Лицо застыло, она втянула в себя воздух.
- Забавно. У твоей... эммм... девушки духи такие же, как у меня.
Валерка покраснел.
- Ну, раз всё нормально, я пойду, деньги потом обсудим. Больше... так не падай.

***

После этакого цирка Сашка решила взяться за ум. Но мерзкая чёрная хренотень на руке сводила её с ума. Через неделю она проснулась, в очередной раз посмотрела на каракули возле локтя, врубила колонку и пошла набирать ванну.
Уселась там, сполоснула руку, взяла пемзу, вздохнула и начала тереть рисунок. Слишком слабо. Нет, старушка, так дело с места не сдвинется. Зажмурилась и вдавила пемзу в кожу. На глазах тут же выступили слёзы. По чёрным иероглифам потекло красное. Она опустила руку в воду, чтобы быстрее смыть кровь, но в воде она всё продолжала и продолжала течь. А это ведь ещё только начало.

***

Валерка в это утро уж совсем чуть не рехнулся, потому что, во-первых, он опять проснулся один посреди шлейфа из женских духов, а во-вторых, наверху снова загремело дерьмомузло. Нет, он о ней слишком хорошо подумал. А вот сейчас она получит от него всё, что ей по заслугам причитается.
Он поднялся, по опыту решил сразу нажать на дверную ручку и не ошибся - жильцы этой квартиры всегда были чересчур заняты, чтобы тратить время на ключи и замки. Сначала, снова-таки по привычке, решил заглянуть в кухню, никого там не найдя, пошёл дальше по коридору... и замер в проёме ванной комнаты.
Сашкина рука была перекинута через край белой ванны, и с локтя по ней ручьями стекали кровь пополам с водой. Лицо у Сашки было заплаканное, но когда она в проёме увидела Валерку, то и слёзы у неё пересохли.
После нескольких секунд молчания он подал голос:
- Зачем так-то? Это можно лучше сделать. Без вот этих всех... ручьёв.
Сашка сама замолчала надолго. И потом, пожав плечами, ответила:
- Ну знаешь, бывает так... слишком уж хочется узнать, что у тебя под кожей.