Людмила муж Антонины

Милиционер доложил:

- Арестованная Благоева доставлена.

Следователь Стрельников уже не раз встречался с Благоевой, но теперь она предстала в каком-то новом виде.
Перед следователем стояла большая женщина, высокая, с широкими плечами, крупным корпусом, толстыми руками и ногами. Она тяжело ступала при ходьбе. Голова большая с круглым лицом, узким лбом. Глаза, заметно курносый нос и рот, были расположены близко друг от друга. Широкий массивный подбородок. Лицо красное, будто загоревшее, обветренное. Прямые седеющие волосы, зачесанные назад, с полукруглой расческой в них.

Благоева Людмила Мефодиевна, она же - Виксон Лайма Оттовна, она же - Несбруева Мария Архиповна, женщина сорока девяти лет, ранее шесть раз судимая за разные преступления.

- Садитесь, - сказал следователь, - будем работать. Вот мое постановление... Читайте. Познакомились? Ну, что? Признаете себя виновной?

- Гражданин следователь, я уже раньше говорила, что признаю себя виновной полностью и все расскажу, как это было.

Я сидела в вокзале с какой-то женщиной на полу, недалеко от женского туалета. Часа два сидели вместе, разговаривали о разном. Вижу - она доверяет мне: то отойдет к буфету, оставляя свои вещи, то - еще куда-то. Пришла. Говорит:

- Выпила стакан воды.

Из вещей у нее - мешок и туго набитая красная сумка с синими полосами. Я подумала: “Возьму сумку”. Собеседница пошла в туалет. Я сообразила: “Там много людей - она задержится”. - Я взяла сумку и ушла, думая: “Пойду, сяду на втором этаже, во сто лет она не догадается, что я там”.

Сижу. Только хотела уходить в город, подходит милиционер. Спросил документы. А у меня - что? Только справка об освобождении есть. Ну... и в милицию. Там привели эту бабу, она меня узнала и увидела свою сумку, я решила: “Деваться мне некуда! Расскажу все. Пусть быстрее закончится следствие!”

- Видите - я все рассказала. - Людмила Мефодиевна попросила разрешения закурить.

- Ну, что?! Сейчас лето, окно открыто - курите. - Разрешил следователь.

Она затягивалась, заглатывая клубы дыма. Зубы желтые, гнилые. Благоева поторапливала:

- Только, гражданин следователь, я вас очень прошу: заканчивайте поскорее мое дело. Я не случайно пошла на кражу, а потому, что в семьдесят пятой колонии у меня жена осталась, Домбровская Антонина Михайловна. Мы с ней договорились - если устроюсь, то буду ее ждать, ну, а если не получится устроиться - пойду снова в тюрьму. Вот я и думаю теперь просить, направить меня в семьдесят пятую...

Стрельников спросил:

- На счет жены это вы как? Серьезно? Или как?

- Ну, гражданин следователь, вы меня обижаете! Вы же видите, какая я серьезная!... Жена у меня хорошая. Ей сорок два года, она выглядит моложе своих лет: не курит, очень чистоплотная, хозяйственная... Нежное, любящее создание. Мы с ней вместе жили два года душа в душу. Вели общее хозяйство... Я спала на первом ярусе, она - надо мной - на втором... И вы уж меня извините, когда ей надо-она стучала рукой по кровати и спрашивала:

- Как ты там сейчас?...

С моего согласия, она спускалась ко мне на кровать, и мы обоюдно ублажали друг друга. Тоня - темпераментная, прекрасная, как женщина... так, что, гражданин следователь, я вас очень прошу быстрее закончить следствие... Этим вы поможете мне попасть в семьдесят пятую, чтобы снова встретиться мне с женой. Скажите - я могу надеяться? А то я так соскучилась по ней, не могу без нее...

-Дело я закончу в срок, - укладывая документы в папку, сказал Стрельников, - а, может быть, и на пару недель раньше... А насчет семьдесят пятой колонии? - этот вопрос решаю не я. Вы же знаете, что это связано с определением судом режима содержания... У меня сейчас задержка только за справкой из центра. Идет она к нам две-три недели. В общем, с моей стороны, задержки не будет.

- Ну спасибо! - сказала Людмила, - а то соскучилась по ней. Ой, как соскучилась!

Через две недели, при окончании следствия, после подписания всех документов, Благоева поблагодарила следователя за хорошее к ней отношение.

Следователь пожелал ей быстрейшего возвращения на волю и - устройства нормальной жизни.