Титры в пустоте

Стоя на крыше, в вечно замерзшем городе, я чувствую, как мысли обретают странную, почти осязаемую уютность. Холодный ветер, пропитанный запахом снега и железа, обнимает меня, словно старый друг, а внизу — бесконечная панорама огней, застывших во льду времени. Здесь, на краю высоты, жизнь вдруг сжимается в одну точку: прошлое проносится перед глазами яркими вспышками, будущее уже дышит мне в затылок, а я стою, как ребенок, с широко открытым ртом, впервые осознавая, что все это — мое.

Жизнь всегда казалась мне стремительной, как кадры старого фильма, снятого на потрепанную пленку. Еще миг — и экран погаснет, побегут белые буквы титров, а я так и не успею выкрикнуть свои последние слова. Я тянусь к этой ускользающей ленте событий, пытаюсь ухватить ее, кричу в пустоту: «Ребята, дайте мне еще минуту, я еще не все сказал!» Но буквы — холодные, безжалостные — падают вниз, в черную бездну, и я падаю вместе с ними, растворяясь в ее вязкой тишине. Где-то там, внизу, шепчут голоса — тени тех, кто уже потерял человеческий облик, уйдя туда, где твой статус и имя ничего не значат. Неба хватит на всех, как и раскаленных печей в аду. Выбор — всегда твой, другого не дано.

Мои дни текут в компании кармы, молчаливой и неподкупной. Уступил старушке место в автобусе — и где-то в невидимой книге ставят плюс, тонкий росчерк света. Остался сидеть, глядя в мутное окно, — и под ногами уже тлеет жар, как эхо адского пламени. Автобус ползет вперед, маршруты сплетаются в огромную паутину, где каждая нить — это чья-то судьба. А внутри меня душа мечется, стучит в ребра, задыхается в дыму, умоляя: «Хватит, отпусти меня». Но я иду дальше, сквозь непроглядный туман, как ежик из старого мультфильма, к знакомому кирпичному дому. Она живет там, на последнем этаже, и каждый день меня тянет туда, как магнит притягивает сталь. Только теперь я понимаю, что значит жить по-настоящему, а не просто тянуть дни, как тяжелую цепь, не зная, ради чего.

Ночью сны приходят ко мне, словно гости из прошлого. В них — люди, что когда-то были мне близки, а теперь стали призраками, пустыми оболочками. Я смотрю в их тусклые глаза с холодным равнодушием, а они, кривя губы, упрекают меня: «Наш путь был чище, праведнее». Каждый из них мечтал стать ангелом, но вместо крыльев отрастил когти хранителя пороков. Пороки — как ржавчина, разъедают всех, и я сам когда-то был в их цепких лапах. Но я вырвался, и назад пути нет. Мир открылся мне трезвым, резким, как удар хлыста, и поверьте — реальность сложнее и страшнее любых ваших трипов.

Странности жизни, полеты в будущее, липкий страх смерти — все это меркнет, когда в твоей судьбе появляется человек, ради которого ты готов переписать законы мироздания. Я больше не зверь, подчиненный инстинктам, — я стал существом, способным пробиваться сквозь миллионы невидимых структур, искать смысл там, где его, казалось бы, нет. Снежинка падает мне на ладонь, ее фрактальный узор завораживает, и я ловлю ее, зная, что обрекаю на гибель в тепле моей руки. Но даже в этом есть какая-то горькая красота.

Одно сообщение — несколько заветных слов — согревает меня сильнее, чем самый горячий кофе. Тепло разливается по груди, и я улыбаюсь, глядя в морозное небо. Здесь, на крыше, в вечно замерзшем городе, я наконец-то дома.