Монолит десяти - 1

Шкодливый ветер, дерзко хлопнув приоткрытыми створками, распахнул окно настежь и попытался сбросить со стола лист бумаги, показавшийся ему никчёмным. Чертыхнувшись, Вед поймал анонимку, вернул её на место и придавил чернильницей, чтобы уж никаких гвоздей. Верховный Советник подошёл к окну, засунул руки в карманы чёрных обтягивающих брюк, расправил плечи и так застыл. Его пронзительный взгляд воспоминаниям затуманить не удалось. Беспрепятственно проходя сквозь веер густых ресниц, он ощупывал булыжники мостовой, скользил по воротам крепости. Со стороны казалось, что он заглядывает в каждое зарешеченное окно.
Взгляд задержался на третьем справа. Словно астральный портал в прошлое, оно затягивало и обрастало звуками. Вед услышал собственный голос. Он был фатально беспощадным, как топор на взмахе: "Заключённый 7403 — Бруг Серокрылый, трижды Герой Сайма, ветеран боевых операций, руководитель мятежа, направленного на свержение законной власти. Приговор — смертная казнь." Огласив вердикт, Вед пошёл на выход, тяжело припечатывая шаг, а у двери оглянулся, бросил через плечо: "Мне жаль", — и увидел, как благодарно вспыхнул взгляд Бруга в ответ. Так же вспыхнул он, когда "великий и ужасный" огласил в другой крепости другой вердикт: "Свободны."
В списке предполагаемого командования бастиона Полководец дважды подчеркнул единственное имя — Бруг Серокрылый. Осторожный Вед ещё колебался: стоит или не стоит рисковать, назначая на второй по значимости пост талантливого мятежника.
— Понимаю твои сомнения, но за него готов поручиться головой, — сказал Полководец, с трудом приходящий в себя после серьёзного ранения.
— Побереги голову, друже, — хмыкнул Вед, — она чудом на плечах осталась.
— Головой ручаюсь, — настырно прохрипел Виг и, окончательно обессилев, впал в забытье. Он долго метался, не приходя в сознание.
Вед всё это время сидел рядом, вслушиваясь в его тяжёлое дыхание и проклиная себя последними словами. Поднимаясь вверх по служебной лестнице, Вед Темнокрылый много кого утопил и руки утопающему без его помощи тянуть не спешил. Он был замкнут, осторожен и расчётлив. Его ненавидели и боялись. С ним считались, потому что он обладал силой — тайной, но мощной. Продуман и карьерист представить себе не мог, что тот, чью голову он настойчиво пихал под топор, перевернёт его понимание и о дружбе, и о службе за одну секунду. Верховному Советнику показалось, что море вздыбилось и обрушило на него всё себя, когда Виг Темнокрылый сказал: "Будьте осторожнее. Вы нужны Монарху, нужны Сайму, как никто другой."
Неустанно вытаскивая Полководца с того света, Вед не сомневался, что в первую очередь он вытаскивает себя: вытаскивает из закостенелого равнодушия, самолюбия и самолюбования, из циничного болота честолюбия. Когда Виг открыл глаза, Вед произнёс:
— Подписывая смертный приговор тебе, я злорадствовал. Подписывая ему...
Вед сжал прохладные пальцы Полководца и продолжил:
— Мне было жаль это делать, Виг. Он будет твоим первым заместителем, друже.
Площадь, набитая людьми до отказа в праздники и другие значимые дни, сейчас дремала, наслаждаясь спокойствием. Подкравшись, ветер осторожно пощупал ниспадающий рукав свободной рубашки, коснулся жёстких волос, заглянул в глаза и притих, обняв мужчину за плечи. Изумрудный шёлк источал запах спелого винограда, а ветер любил дремать в виноградниках. Наблюдать за статным мужчиной, у которого каждый жест был насквозь пропитан властностью, ветру было интересно.
Вед отошёл от окна. В его фирменной походке, лёгкой и вызывающе устойчивой, сквозила уверенность. Стул тяжко вздохнул, с трудом отрывая изогнутые ноги от паркетной доски. Ему, бедолаге, хотелось спокойно дремать и погружаться в воспоминания о далёком лесе, где он когда-то обитал в совершенно другой формации. Это было его детство, которое с приближением старости вспоминалось всё чаще.
Что-то сварливо проворчал письменный стол, по первому требованию открывая один из своих ящиков. Ровесник стула тоже мечтал дремать и вспоминать детство, но в его недрах хранился пузырёк с порошком, обезвреживающим яд. Обильно посыпав анонимку чёрной пудрой, Вед уселся нога на ногу, сцепил пальцы и уставился на бумагу. Нет, она не была протравлена: порошок не побелел. Позволив ветру постепенно сдувать чёрную пыль, Вед наблюдал, как она скользит по столу, подобно чёрным пескам пустыни Гома, и воображал недовольную физиономию Пала — лютого поборника чистоты и стерильности.
Пал должен был вернуться ближе к обеду, а Его Величество — не раньше чем через пару дней. Монарх решал важные внешние вопросы, в то время как его Верховный Советник занимался внутренними делами. Вед посмотрел на анонимку и задумался. Нельзя сказать, что он придавал большое значение этому доносу. И дураку было понятно, что монолит десяти, отчаянно бросившийся защищать свою тюрьму голыми руками, — это не просто головная боль для оппонентов Сайма, а настоящая катастрофа. Именно монолит десяти реабилитированных Воинов волновал как союзников Сайма, так и его врагов — тех, кто понимал: Воины, осужденные на смерть новым правительством, защищали не тюрьму. Отнюдь не тюрьму они защищали согласно и вопреки. И сейчас это был ударный кулак Сайма, задающий тон всему воинству агломерации.
Да, можно разрушить город, не оставив от него и камня на камне. Но если в живых останется хотя бы десяток жителей, его восстановят. Если же уничтожить всех до единого, восстанавливать будет и незачем, и некому. Города и люди. Как же иногда похожи их судьбы, как же похожи... И всё же, глядя на донос, Вед размышлял: "Что, если здесь кроется нечто более серьёзное, чем подножка карьере Бруга?" Его инстинкт охотника за головами подсказывал, что это не просто кляуза.
Поднатужившись, ветер сдул самое большое скопление чёрного порошка, и стул опрокинулся. Вед заметил, что между строчками проступают буквы. Лист анонимки послужил подстилом. Скорее всего, кому-то срочно понадобилось получить от анонима другой документ. Но какой?
Сообразив, что ветер сдует порошка больше, чем нужно, Вед метнулся к окну, закрыл его и снова вернулся к столу. Не решаясь взять лист в руки, он сам аккуратно сдул оставшийся порошок и так близко наклонился, что чёрная пыль осела ему на лицо. Через минуту Вед поднял голову к окну. Ветер, негодующий из-за несправедливого выдворения наружу, поймал взгляд Советника и в испуге шарахнулся.
— Барди! — рявкнул Вед. — Немедленно найдите и приведите сюда Сола!
— Есть! — отозвался охранник.
За дверью раздался грохот. Нет, охранник не упал, но едва не выронил алебарду, так яро сорвался с места.
— Дундук, — буркнул Советник и сел. Умный старикан даже не скрипнул. Всей своей деревянной сущностью он слился с невидимой тревогой, мгновенно наполнившей кабинет второго лица королевства.
Пока ветер, казалось, притих, Верховный Советник наращивал раздражение, как буря, готовая к выплеску. Вед то поднимался со стула, то снова бросал себя на него. При этом, уверенно могу сказать, что он не выглядел нервным психопатом. Только старую мебель не проведёшь. Она, как немой свидетель, видела всё и молчала. По одному лишь удушающему охвату подлокотников стул сообразил, что хозяин кабинета вне себя. Хотя он и выглядел спокойнее сонной устрицы, это была лишь иллюзия, которую ему хорошо помогал сохранять всегда строгий ансамбль одежды.
Подтверждаю, что так и есть: Вед редко позволял себе надевать одежду светлых тонов. Это было непрактично, учитывая дела Верховного Советника не только во дворце, но и в крепости Бот и Стражне.
Хотя Вед и назначил на своё прежнее место достаточно продуктивное лицо, он хорошо понимал, что эта продуктивность может обернуться ему боком. Продуман продолжал контролировать и лицо, и Стражню, и точно знал, кто, за что и в какой камере сидит. А таскаться по камерам в белой рубашке — это не моветон, а дурь голимая. Стражня — не дворец.
К тому же тёмные цвета очень шли длинноногому, атлетично сложенному Советнику. Рано овдовев, Вед не спешил повторно жениться, поклявшись у гроба жены, что не сделает этого, пока не определит судьбу дочери. И слово своё Советник держал, но от женского внимания не отказывался, оставаясь и тут крайне избирательным. Желающих было много, но сердце Веда оставалось холодным и сильно надеялось, что когда-то оттает.
Стул устал скрипеть, а Вед — метаться. В конце концов, сев на страдальца, как на коня, Советник остепенился. Сверкая глазами на дверь, он недовольно бухтел, словно жаловался терпеливому старикану: "Чего он там: птиц ощипывает?"
Стул попирал паркет изогнутыми ногами, напрягал гнутую спинку и тихонько скрипел: "Сейчас, Ваша Милость, сейчас он придёт. Не стоит так волноваться."
Безголосая дверь вальяжно распахнулась. Вед недовольно изогнул бровь:
— Почему так долго, Сол?
Охранник поспешно вылетел за дверь, боясь за компанию попасть под раздачу. Подперев задницей дверные полотнища, он повис на алебарде, беззвучно хохоча. Пока Вед возмущался, дрессировщик пернатых безуспешно пытался замаскировать такой же незлобный смех внезапным приступом кашля.
— В чём дело? — насторожился Вед и, наконец, уразумел причину веселья. Матюгнувшись, он бросился к платяному шкафу, открыл дверцу, глянул на себя в зеркало и разразился такими отборными матюгами, что зеркало смущённо замутнилось.
Из зазеркалья на Верховного Советника смотрел взвинченный чертила с горящими глазами и перепачканным сажей лицом. Конечно, это была не сажа, а эксклюзивное противоядие. Но кто там знал точно его состав? Только алхимик-лекарь Пал Серокрылый. А тот сейчас шнырял по крепости Бот, собирая для чёрта... То есть, простите, для шурина важную информацию.
— Держите, — улыбнулся Сол, протягивая Советнику носовой платок.
— Спасибо, — буркнул Вед, направляясь к столу, на котором стоял графин с водой.
Через несколько минут, сверкая и глазами, и чистым лицом, Вед чуть не тыкал дрессировщика носом в анонимку.
— Смотрите внимательно на подпись, Сол. На подпись смотрите!
— Вижу, — невозмутимо отвечал дрессировщик.
Заложив руки за спину, он внимательно рассматривал дуги и полудуги, чёрточки и точки. Подпись на документе-подстиле была обозначена чётко, благодаря более сильному нажиму. Чёрный порошок полностью заполнил канву. С остальными словами дело обстояло хуже. Пробежав глазами текст анонимки, Сол хмыкнул:
- Что касается содержания, то , как по мне - чистая ересь, сродни той, что писали на меня.
Удивлённый Вед отстранился от стола:
- На Вас писали донос?
- Вы даже не помните, - рассмеялся Сол и, прикрыв глаза, покопался в памяти, чтобы дословно процитировать: "С полной уверенностью заявляю, что ловчий-дрессировщик Сол Темнокрылый крадёт птичьи яйца, а потом втридорога продаёт их на рынке."
Теперь расхохотался Вед. Его раскатистый смех дал повод охраннику за дверью расслабиться. Он-то однозначно был на стрёме, ведь абы зачем на ковёр в этот кабинет не приглашали. Кстати, Сол тоже слегка напрягся, но это он, скорее всего, сделал по привычке. Практически сливаясь, Караком и Сайм объединяли свои арсеналы, армии, тайные связи.
Отыскав в складках жёстких кожаных наплечников пёрышко, Сол с триумфом вскинул руку:
- Опа! Есть! - и вежливо попросил, - Постарайтесь не дышать, Вед. Смотрите сюда.
Вед кивнул и наклонился над анонимкой.