Колдомедик Грейнджер. Глава вторая

( Не проверено, будут ошибочки точно. Прошу прощения заранее ).

Когда Драко позвал Грейнджер, она вошла в комнату для особых процедур уже без белого халата, без тонкого свитера, но в медицинском костюме, которые так любят магглы-врачи — рубашка без карманов и брюки. Волосы Гермиона собрала в хвост, заколов их какой-то заколкой на пружинке. Она была без очков. За ней вошли два эльфа: Серж, который прислуживал до того, и какой-то новенький, но тоже в белом костюмчике, с бейджиком на груди: "Шолле, помощник колдомедика Г. Грейнджер". Только сейчас Драко заметил на костюмчике Сержа аналогичный бейдж. Эльфы несли подносы с какими-то склянками и пиалами.

Малфой посмотрел на колдомедика и заметил её взгляд, которым она посмотрела на его обнажённое тело. Нет, он не стал прикрываться ни полотенцем, ни белой пелёнкой, какую применяют доктора-магглы при проведении УЗИ и ЭКГ.

Нет, Драко не желал прятать или стыдится своей фигуры и своего поджарого тела — тренированного, сильного и очень сексуального. Широкие плечи, узкая талия, упругие ягодицы и гладкая кожа без волос по всему телу. Он был чист и красив, что не укрылось от Грейнджер. Мужчина заметил — зря что ли особист? — как девушка тихо и украдкой выдохнула, облизав губы. Сейчас, когда боль в спине практически отпустила, Драко мог замечать и видеть многое. Он не мог не заметить яркий блеск карих глаз, и того огня, когда женщина заинтересована. Мужчина улыбнулся, решив последовать совету своей матери, ведь Нарцисса никогда не пожелает ему зла, она же его мама, прошедшая в войну огонь, воду и медные трубы, как говорится.

— Прекрасно! — произнесла гриффиндорка. — У нас есть два часа на работу с твоим телом, Драко. Нам никто не помешает, я попросила присмотреть.

— Я могу тебе чем-то помочь, любимая? — спросил мужчина.

— Сержик, Шолле, спасибо! — произнесла она, обращаясь к эльфам. — Поставьте подносы и уходите пока, дальше я все сделаю сама.

— Да, госпожа! — ответил Серж, видимо, старшенький из них. — Идём, Шолле, нам надо навести порядок в главном кабинете госпожи Грейнджер.

Когда домовики исчезли, Гермиона положила ладонь на ягодицу Драко.

— Хочешь мне помочь, Малфой? — улыбнулась она и провела рукой от ягодицы до плеча. — Просто лежи и наслаждайся массажем. Я сделаю тебе хорошо. Очень. Тебе понравится.

— И ты всем делаешь хорошо, проводя такие  массажи? — спросил вдруг Драко и понял, что начинает злиться. — Мужчинам? Аврорам?

— Сегодня ты будешь первым, кому я сделаю хорошо, — спокойно ответила гриффиндорка. —Обычно я работаю на вытянутой руке с пациентами, и их руки, их губы не касаются моих грудей, а носы авроров не утыкаются мне в ложбинку между ними.

— Но ты позволила мне...

— Вот теперь сама думаю, уж не сплоховала ли я? —  фыркнула Грейнджер..

— Нет! — радостно ответил Драко и начал подниматься, но Гермиона уложила его на кушетку.

— Что, немного отпустило и ты готов уже на подвиги? — возмутилась она. — Нет, не пойдёт так дело. И прекрати беситься, Малфой, у меня никого нет и никакой аврор или коллега-колдомедик не прикасались ко мне. Никогда.

— Любимая... — простонал он. — А как же этот Уизли, он же был твоим другом. Твоим был парнем, и у вас дочь...  Я, как представлю это, так меня бросает в дрожь и ярость.

— Но ты ведь тоже был не святым три года, пока жил с Асторией — Царство ей Небесное! — возразила женщина. — Ты же спал с ней?

—  Я был обязан исполнять супружеский долг по контракту...

Грейнджер рассмеялась и фыркнула. Она налила на спину мужчине масло, пахнущее лавандой, вереском и мёдом, и начала растирать по его спине, бокам и пояснице.

— Раз или два в неделю в первый год женитьбы а потом реже, — добавил Малфой. — Это была лишь потребность в разрядке, но потом начались рейды, изматывающии тренировки, восточные единоборства. Я приходил домой и падал от усталости, засыпая до того, как голова падала на подушку. А потом Тори забеременела, я успокоился и мы перестали вместе спать. Второго ребёнка ей рожать было нельзя, но она хотела. Однако не получилось. Да...

— Ты любил Асторию? — спросила Гермиона и очень ласково, осторожно стала растирать спину. Драко полностью расслабился.

—  Я не сахарный, милая, можешь не сюсюкаться со мной, — сонно возразил Малфой. — Я хочу чувствовать тебя.

— Я знаю, что ты больше не тот мой Драко, который искал во мне опору когда-то, утешение и любовь, — фыркнула шатенка. — Ты стал большим и важным человеком, главой особого отдела разведки и дознания при Аврорате. Особист. Тебя не любят. Тебя боятся. Но все тебя хотят, потому что ты красив, умен и властен. А насчёт посильнее поднажать руками — этого нельзя, потому что твоя спина ещё слишком слаба, а мышцы чугунные, мне их надо размять постепенно, но сначала разогреть. Малфой, ты не ответил на вопрос.

— Любил ли я Тори?

— Угу...

—  Я любил всегда и до сих пор люблю лишь одну тебя, Грейнджер, — ответил слизеринец. — Тори  я уважал, берег и ценил. Она была матерью моего сына. И была хорошей ему матерью. Умирая, она попросила меня, чтобы я больше не мучил себя, а женился на той, которую люблю. Это же мне сказала сегодня и моя мать. Но ты... У тебя же дочь от Уизли, и ты, похоже, счастлива была с ним.

Драко, конечно, не видел лица Грейнджер, как она закусила губу, глотая слезы. Пока он не готов узнать правду, что Ригель — не дочь Рона, а Малфоя. Девять... почти десять лет Миона хранит верность лишь одному мужчине — отцу своей малышки, хотя партий ей предлагали много.

Вскоре мягкие поглаживания сменились на медленные растирания рёбрами ладоней. Драко аж застонал от удовольствия. Костяшки пальцев перебирали ребра мужчины, разминали бока. Малфой рассмеялся.

— Салазар!  — воскликнул он сквозь смех. — Ты же знаешь, любимая, что я боюсь щекотки.

Гермиона пощипывала его, разминала, пока кожа не порозовела хорошенечко. А Драко чувствовал, как его тело оживает с каждой минутой, становясь нормальным и сильным, а не скованным из-за болезни. Колдомедик разминала его руки, плечи, поясницу и опустилась к ягодицам. Массажа перепало и им.

— Раздвинешь ноги? — спросила шатенка.

— Девочка, ты хочешь меня? — улыбнулся Драко и хотел было встать но...

— Лежать, Малфой! — скомандовала Гермиона. — Инкарцеро!

— О, боги! — застонал мужчина. — Гермиона, за что?

— У тебя сейчас один секс на уме, а мне нужно закончить массаж спокойно.

— Садистка, — беззлобно процедил блондин, — но я люблю только тебя. Я мечтал о тебе все эти девять лет. Я искал тебя в моих снах.

— За пять... почти за шесть лет, что ты в Британии, Малфой, мог бы просто прийти ко мне. Пусть и не на приём, когда петух в задницу клюнул и деваться больше некуда, а просто прийти.

Гермиона уже начала разминать ноги Драко, его икры и пальцы, пятки и подошву. Она разминала и разминала, а Малфой не мог ничего ответить. Да, он трус и дурак. Но вот женщина поднялась к нему и выдохнула горячо в ухо:

— Разве я не права?

— Права! — серьёзно ответил он.

— Я сниму Инкарцеро и ты перевернёшься на спину, Драко. Медленно и осторожно, хорошо, или мне магию применить?

— А давай, Грейнджер, ты больше не станешь меня связывать, а? — попросил слизеринец. — А я не стану тебя обнимать. Давай, а?

— Я слишком хорошо знаю лукавство одного наглого слизеринца, у котого не было, и думаю, что до сих пор нет ни  капли раскаяния, когда он раз десять на дню нарушал в Хогвартсе обещания, — фыркнула гриффиндорка и отменила Фините Инкантатем действие Инкарцеро. — Кто бы это мог быть, Малфой, не знаешь? Переворачивайся, пока я заклятие не применила.

— Да я бы с радостью, дорогая, но у меня встал...

— Чего? — не поняла Грейнджер.

И Драко перевернулся.

О, да! Пенис Малфоя был красив, каким его помнила Гермиона. Она смотрела на него, минуты две не отводя взгляда. Набухший, большой и приличной толщины, что Грейнджер сглотнула.

— Я думаю, любимая, вы оба хотите друг друга, — произнёс Драко.

— Ничего подобного! — фыркнула она. — Это всё физиология, Малфой. От массажа кровь приливает к паху, когда расслабляется тело. Это нормально. Обещаю, что после массажа я сниму Инкарцеро, Драко, а пока мне надо домять твоё тело и прощупать. Прости... Инкарцеро!

Малфой застонал, поклявшись, что после массажа поцелует эту ведьмочку. Жадно, глубоко и неистово. Пусть пока издевается, но мстя блондина будет суровой. Он прикрыл глаза

— А вот это правильно, Малфой, что ты прикрыл глаза, — улыбнулась женщина. — Расслабься, немного осталось.

Сказав это, Грейнджер принялась разминать грудь, ключицы, плечи, живот, бедра, их внутреннюю часть  и ноги.

— Коснись меня, Гермиона, —  произнёс Драко хрипло, — или я сейчас завою. Пожалуйста... Ты же видишь, как меня потряхивает. Коснись, поцелуй меня. Мерлин, мне не надо было приходить. Я так люблю тебя, но ты так спокойна и холодна. Так равнодушна...

Гермиона как раз переместилась к изголовью и сейчас массировала лоб, виски, шею и часть груди, а Драко смотрел на неё: на реснички, на губы, вкус которых не забыл, и в  вырез рубашки. Смотрел на чуть сведенные брови — красивые и соболиные.

— Люблю тебя, Грейнджер! Не смотря ни на что, я всегда буду любить тебя. Одну лишь тебя, Гермиона! Я все понимаю. Ты не...

— Да хрена лысого ты что-то понимаешь, Малфой! — прорычала Грейнджер. Она склонилась к нему и потерлась носом о его нос, а её губы легли на губы блондина, и она прошептала ещё: — Ты ничего не знаешь, особист!

Драко тяжело задышал, а Грейнджер поймала все до единого его стоны и вздохи. Он тянулся к ней, но путы Инкарцеро не давали ему особо подняться и пошевелиться.

—  Я устал, не мучай меня, любовь моя! — простонал мужчина. — Или поцелуй уже, или — отпусти.

И она куснула Драко а губу, потом нежно поцеловала, отчего он содрогнулся.

— Ещё, милая, я весь твой! — прошептал он. — Я  в полной твоей власти, Грейнджер!

— Я не просто так заманила тебя сюда, Драко, — ответила гриффиндорка.— Хрена лысого этот массаж будет обычный. Я хочу тебя сейчас, Малфой. Ты позволишь мне сделать всё, что я захочу с тобой?

— Я твой, Грейнджер! — едва не всхлипнул слизеринец, глядя в почти чёрные глаза Гермионы.

— Хорошо, мой Драко? — ответила Миона и закрыла его рот своим, слившись в нежном поцелуе. — Я сделаю тебе очень приятно. Но без твоих рук, Инкарцеро пока не сниму, Малфой. Я хочу тебя сама, чтобы ты стал моим.

Оторвавшись от губ Драко, она взобралась на кушетку и уменьшила магией свой вес, чтобы им не давить на бедра и спину Малфоя. Он смотрел на женщину с любовью, восхищением и немного со страхом. Но, несмотря на это, Драко доверял Грейнджер на все сто.

Гермиона же провела ладонью по всей длине, но не касалась головки пениса. Драко подавился воздухом. Как давно он хотел этого — руки, пальчики, губы и язык любимой именно на своей плоти. Малфой закрыл глаза, теряясь в ощущениях.

— Драко, не закрывай глаза, посмотри на меня... Посмотри на нас, — улыбнулась женщина и левой рукой коснулась его щеки, провела пальцем по губам, пока правая ладонь обхватила ствол пениса.

Малфой открыл глаза. Они тонули в омуте глаз друг друга, а желание распаляло их обоих.

— Твой член стал красивей, больше и сильнее, — сказала гриффиндорка. — Но изменился ли твой вкус?

— Грейнджер...

Но она накрыла рот мужчина пальчиками, а Драко втянул два из них в рот и принялся посасывать.

— Позволишь мне попробовать тебя? — попросила Гермиона. — Пожалуйста... Тебе нужно это  освобождение сейчас. И мне нужно, потому что я хочу. Я так долго хотела этого.

—  Я весь твой, любовь моя! Я до последней капли твой, моя Грейнджер! И я хочу тебя тоже. Хотел с тринадцати лет. Хотел тебя в пятнадцать, в шетнацать, в девятнадцать... Я не расхочу тебя и в свои семьдесят. Это любовь, Гермиона!

Гермиона налила масла на ладонь, а Драко застонал, лишившись пальчиков на своих губах, которые посасывал. Но в следующий миг блондин прорычал и протяжно застонал, но уже от  удовольствия, когда пальцы Грейнджер прошлись от мошонки до основания члена, который был полностью в боевой готовности. Но сейчас она особо и не трогала его пенис, а массировала рядом и ласкала яички.

Наконец, Гермиона стала массировать и гладить сам член.

Всё это продолжалось до тех пор, пока стоны Малфоя не стали громче и почти непрерывными. Глаза блондина закрылись от удовольствия, но Грейнджер приказала мягко:

— Смотри на меня, на нас, Драко, и не верти головой по сторонам. — Теперь уже обе её руки гладили и ласкали его. — Пожалуйста...

Её большие  пальчики скользили по венкам на пенисе, а ребра ладоней обхвалили эрекцию, совершая фрикции вверх-вниз, и Драко завыл. Как давно у него не было такого массажа плоти, таких вот ласк женскими руками.

— Хочешь мои губы? — спросила Грейнджер.

— Ты ещё спрашиваешь? — завыл Драко. — Я весь горю, Гермиона. Я умираю от желания.

— Я дам тебе кончить, но не так быстро, — ответила она. — Всякий раз, когда ты будешь готов сорваться, я остановлю тебя, чтобы начать сначала. Для твоего же блага, чтобы ты весь освободился в конце.

— Я поклялся тебе, Грейнджер, и ты знаешь мой ответ, — простонал мужчина. — Я весь твой. Я в твоей воле, в твоей власти. Всё, что хочешь!

Руки, ладони, пальцы чередовались с губами и языком, отчего обездвиженный Драко только выл, пытаясь через силу толкнуться навстречу Гермионе.

— Ещё, родная, ещё! — кричал Малфой. — Не останавливайся!

Но она останавливалась, не давая мужчине кончить, пока его член вздрагивал в унисон с сокращающимися мышцами живота, сводя с ума Драко. А Гермиона пила эти крики и стоны, ловя их губами, но не целуя пока так, как хотелось бы.

— Ты так прекрасен в своей агонии желания, Малфой, — шептала она, ласкаясь носом о нос Драко.

— Поцелуй меня, Грейнджер, возьми... Умоляю!

— Непременно возьму, мой Драко, — ответила она, — и Инкарцеро сниму. Совсем скоро. И ты возьмёшь меня так, как никогда не брал свою Тори. Царство ей Небесное! Я ревновала тебя до безумия все эти годы, но узнав о раней смерти Астории, расстроилась. Мерлин, мне стало её жаль. Умереть в двадцать два года...

— Ей было двадцать один всего, Тори младше меня почти на два года. Да, мне её тоже жаль. Она хотела бы, чтобы я был счастлив с тобой. Астория знала, что я люблю тебя. Даже в миг, когда мы были вместе, я шептал твоё имя. Только твоё, Грейнджер. Я сейчас так счастлив, даже пусть ты и мучаешь меня, но это же ты, ведьмочка.

— Вот же черт! — всхлипнула женщина и опустилась поцелуями губ к соскам, к подрагивающему животу, а потом губы Грейнджер вобрали плоть Малфоя. Драко, наконец, получил свое первое освобождение.

Гермиона его так завела, что после оргазма, он возбудился снова. Она сняла заклятие Инкарцеро, и Драко смог сполна уже сам зацеловать Грейнджер, заласкать её всю с головы до пят, а потом он вошёл в её тело, сделав своей.

Им не хватило двух часов до обеда. Гермиона вызвала сестёр Патил и переправила пациентов ( двух старушек ) к ним, тем более, что бабушкам, как оказалось, нужны  препататы кальция и направление на УЗИ почек.

А Драко с Гермионой зависли до четырёх часов дня. Зато в процессе Драко узнал, что Рон Уизли никогда по-настоящему не был парнем Грейнджер, а Ригель — дочь Малфоя и Грейнджер. Ей послезавтра исполнился восемь лет, а Скорпиусу только будет семь летом. Блондин посчитал время зачатия Гермионы и хлопнул по своему лбу.

— Особист из меня вообще никакой. Как я мог не понять, что Ригель именно моя дочь? —  воскликнул он, когда они вместе принимали ванну. — Но ты же выйдешь за меня?

— Когда ты увидишь Ригель, поймёшь, как сильно она похожа на тебя. Твои волосы, твои глаза, все твои манеры. Ты полюбишь её. Она не конфликтна, живая и общительная. Наши дети должны принять нас и друг друга, — ответила Гермиона, лаская снова член Малфоя. — Иди ко мне...

После девяти лет разлуки они не могли насытиться друг другом.

— Я хочу ещё ребёнка от тебя, — прошептала Грейнджер через двадцать минут, обессиленно обнимая Драко.

— Если хочешь, то вселенная в этом поможет, — ответил Драко.

Дети достаточно спокойно приняли друг друга, став сводными братом и сестрой. Родителей тоже приняли безболезненно. Ну, а Драко с Гермионой поженились через два месяца — после Пасхи, но перед датой битвы за Хогвартс.