Отрывок из романа-сказки Я есмь дверь...

Сегодня у Вани опять день какой-то неординарный. Сейчас он сидит на переднем сиденье черной «Волги», а сзади опять тот же неподражаемый аромат женщины с прической Мирей Матье. Как только он сел в машину, она начала с ним говорить по-английски, видимо, опасаясь человека за рулем. А тема была такая: оказалось, что он набрал 40 баллов из 40 возможных, а такого никогда не было со дня основания этой олимпиады. И она думает, что сейчас его будут не хвалить, а выдавливать из него признание, каким образом он смошенничал, ибо это для всех экзаменаторов что-то из разряда невозможного.

Ваня на это ответил, что все, что они предлагали ему для решения, было очень примитивно, а то, что они сами же запутались в своих лабиринтах — понятно. И сейчас, возможно, пришло время, чтобы они это осознали. Но осознать они, конечно, ничего не смогут, ибо думают не об истине, а о своем престиже математическом. Красивого проректора прямо подкидывало, она в очередной раз убеждалась, что перед ней что-то уникальное. И в ее жизни не будет большего преступления, если она даст этой чаше расплескаться, а зная зависть и бюрократию в научном мире, тут к этому и будут стремиться. Сборная страны без учета сорока баллов этого гения и так показала отличные результаты. Его же она сейчас везет на очередное испытание: юношу будут сначала допрашивать, потом экзаменовать и поучать, и только потом, возможно, хвалить и во что-то заманивать. И она так сказала уже по-русски, стараясь, чтобы это прозвучало по-матерински:
— Вероятно, мне не разрешат присутствовать при разговоре, но помни, Ванечка, что все зависит только от твоей доброй воли. Против нее никто не сможет ничего сделать, уж за это мы ручаемся.

Академик в этот день был совсем без настроения, хотя опосредованно ему тоже бы надо порадоваться за молодую команду страны, одержавшую полную победу на математической Олимпиаде, ибо молодежь подтвердила на мировом уровне высочайшее качество школьного образования в СССР. Сегодня он должен сказать от лица академии и правительства участникам всех стран «спасибо» и «до свидания». Но у тех были свои намерения, им хотелось ясности, как семнадцатилетний подросток сумел набрать 40 баллов из 40 возможных. Они принимали это за акт мошенничества. Академик, конечно, не дал судилище устраивать, но согласился, чтобы этого юношу к нему привезли. Когда он вошел, академик чуть не лишился разума: это был именно тот юноша, который передал ему конверт в то памятное утро.