Ангелы-хранители

Ангелы-хранители
(История моей семьи. Основано на реальных событиях)
У нас у каждого свой путь.

После ужина маленькая Ангелина, закончив складывать игрушки в коробку, пошла укладываться спать. Папа за ужином пообещал рассказать на ночь новую сказку. Она любила слушать сказки, которые папа сочинял сначала для Софии.

А когда София подросла и родилась Ангелина, он стал придумывать истории и для неё.
Забравшись в кроватку, она негромко позвала:
— Папа... — её взгляд и поза ясно говорили, что она ждёт начала сказки.

На зов дочери из соседней комнаты пришёл папа.
— Где книжка? — спросила Ангелина, немного нахмурившись.

Папа сел на край кровати, его голос звучал мягко и обнадёживающе:
— Сегодня я расскажу тебе историю о маленькой девочке и её ангеле-хранителе. Знаешь, милая, в жизни каждого человека есть свой ангел-хранитель. Он может быть невидимым, как луч света, а может являться в образе добрых людей, которые встречаются на нашем пути.

Ангелина широко раскрыла глаза:
— А мой ангел какой?
— Твой? — папа задумался и улыбнулся. — Он похож на тебя: добрый, светлый и немножко проказливый. А теперь ложись поудобнее, я начинаю рассказ. — Поправляя подушку под голову дочурке, он тоже уютно устроился.

— Давным-давно, когда на земле ещё не было людей, а в небе не летали птицы, высоко на облаках жили ангелы, — начал папа, поправляя одеяло на дочурке.
— Как они жили? — перебила Ангелина, с любопытством смотря на папу.
— Они жили беззаботно, — ответил папа с улыбкой. — Каждый ангел заботился о своём кусочке облака.

Они играли, пели и помогали друг другу. А среди них был один маленький ангел.
— Как его звали? — шёпотом спросила Ангелина, прижимая к себе плюшевого медвежонка.
— Звали его... просто Лучик, — папа немного задумался, как будто подбирая правильное имя. — Он был светлый, как утреннее солнце, и добрый, как весенний ветерок. Но был он ещё очень маленький и мечтал сделать что-то великое.
— А что он хотел сделать? — девочка нетерпеливо дёрнула папу за рукав.

Папа продолжил, улыбаясь:
— Он хотел найти своё предназначение. Однажды старший ангел сказал ему: "Лучик, когда на земле появятся люди, каждый из нас станет их ангелом-хранителем. Мы будем защищать и помогать им. Твоё время ещё придёт."
— А он дождался? — Ангелина нахмурила бровки, её лицо стало серьёзным.
— Конечно, дождался, — кивнул папа. — Но однажды среди облаков пролетел ветерок и донёс весть.


На земле появилась маленькая девочка, которая очень нуждалась в своём ангеле. Лучик почувствовал, что это его шанс.
— И что он сделал? — прошептала Ангелина, глаза её стали ещё больше.
— Он спустился с облака на землю, — ответил папа, — и с тех пор всегда был рядом с этой девочкой. Он помогал ей, оберегал её, подсказывал, как поступить. Даже когда она его не видела, она всегда чувствовала его поддержку.

Ангелина улыбнулась и тихо спросила:
— А у меня тоже есть свой ангел?
Папа гладил её по волосам, говоря:
— Конечно, милая. У каждого человека есть свой ангел-хранитель. Просто иногда мы забываем, что они рядом. Но они всегда нас любят и никогда не оставляют.
— Значит, мой ангел сейчас тут? — с затаённым дыханием спросила девочка, смотря прямо в глаза папе.
— Он всегда с тобой, — твёрдо сказал папа. — Он помогает тебе, даже если ты этого не замечаешь.

Ангелина зевнула и спрятала улыбку за одеялом:
— Спасибо, папочка, за сказку.
Папа поцеловал её в лоб и шёпотом добавил:
— А теперь засыпай, моя маленькая принцесса. Завтра я расскажу тебе, как ангелы шепчут сказки, когда ты спишь.
В комнате стало тихо. Лишь мягкий свет ночника, похожего на маленькую звезду, освещал лицо девочки, которая засыпала с мыслями о своём ангеле-хранителе.

     Тревожная ночь накануне...

Уложив дочурку спать, папа вышел во двор. Морозный февральский вечер опустился на землю. В воздухе таилась какая-то тревожная тишина. Она была словно натянутая струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения. Это напряжение нарастало, оседая невидимым грузом на плечах. Папа, стряхнув тяжёлые мысли, вернулся в дом, но ощущение тревоги преследовало его.

В этот вечер мама не могла уснуть. Ириска, одна из домашних собачек, готовилась ощениться. Настя, мама девочек, знала, что собачьи роды — дело непростое, особенно у таких крошечных созданий, как чихуахуа. Совсем недавно, когда рожала старшая собачка Буся, второй щенок едва не выжил. Щенок лежал неподвижно, выпуская лишь пузырьки из носа.

Настя, несмотря на страх, действовала быстро. Оставив новорождённого в стороне, она помогала Бусе, ведь схватки продолжались. Затем, вспомнив советы ветеринара, начала аккуратно растирать холку щенка, имитируя вылизывание языком. На это ушли долгие минуты, но вдруг крошечное тельце подало голос. Щенок запищал — знак, что жизнь вернулась.

Помня тот случай, Настя всю ночь не отходила от Ириски. Она сидела рядом, подбадривая её тихим голосом и помогая, когда это было необходимо. Часы тянулись медленно, словно застыло само время. Под утро, около половины пятого, тишину разорвали первые глухие раскаты.

      Это был не гром, это ВОЙНА.

Это не был обычный гром. Настя разбудила мужа.
— Началось, — сказала она, и голос её дрожал.
Папа не спрашивал, что именно началось. Он всё понял. О войне говорили слишком часто в последнее время. Это казалось неизбежным.

В тот день никто из домашних не пошёл на работу. Это больше не имело значения.
С первыми обстрелами предместий города социальные сети взорвались новостями. Друзья и родственники звонили друг другу, проверяя, в порядке ли все. По телевизору что-то говорили, казалось, бесконечно, но ни одно сообщение не приносило облегчения. Президент выступил с обращением, а затем экран на долгое время замер.

Первая неделя прошла в каком-то странном оцепенении. Утро, день, вечер, ночь слились в единый поток тревог. Бытовые заботы обретали новый вес: где достать воду? Что делать с продуктами? Люди, как обезумевшие, штурмовали магазины, выгребая всё, что только можно было унести. Но вскоре улицы опустели. Первые обстрелы с окружной дороги превратили районы города в призрачное пространство, наполненное звуками пролётов военных самолётов и далёкими взрывами.

Каждый жил в ожидании, задавая себе тот же неразрешимый вопрос: что будет дальше?
Многие начали уезжать. В первых числах весны дошли слухи, что на выезде из города, в районе окружной дороги, танк расстрелял колонну машин, пытавшихся выехать. Эти разговоры только усилили страх.

В один из дней Настя взволнованно сказала:
— Ты слышал? У Новой Почты сегодня… прилёт. Люди погибли. Говорят, восемь или девять человек. Они просто стояли за гуманитаркой…
— Это кошмар, — тяжело вздохнул папа, пытаясь переварить услышанное. — И всё ближе к нам.

Настя кивнула, её глаза блестели от слёз.
— Мы… что будем делать? — голос её дрогнул. — С детьми?
Я не знал, что ответить. У меня не было готового плана. Только тревога, которая разрасталась с каждым днём.
Жизнь в городе под обстрелами.

Через несколько дней мы с Настей решили съездить в район перекрёстка улиц, в квартиру уехавших друзей. Там оставались продукты, и каждое пополнение запасов было на вес золота.
— Главное, быстро. Заберём всё, что найдём, и сразу домой, — сказал я, садясь за руль.
— А если опять обстрел? — тихо спросила Настя, прижимая к себе сумку.

Я попытался говорить уверенно, хотя внутри у самого всё сжималось от страха.
— Всё будет хорошо. Только по сторонам смотри в оба.
Когда мы вернулись, Настя поспешила к детям, а я задержался, чтобы загнать машину в гараж. Не успел. Как только я вышел из гаража во двор, вдруг раздался оглушительный грохот. Взрывной волной меня швырнуло к стене.

На мгновение всё затихло, и только звон в ушах заглушал далекий крик Насти. Дом дрожал, как будто хотел сорваться с фундамента. Я поднялся, пошатываясь, и рванул в дом. Сердце бешено колотилось: "Где мои девочки?!"

Настя выбежала на крыльцо, закричала:
— Ты где?! Всё нормально?!
— Здесь, я живой! — крикнул я, оборачиваясь на клубы чёрного дыма, поднимающиеся в небо.

Настя, дрожа, подбежала ко мне:
— Это что? Где?
— По-моему, в вулканизацию попало… метров триста от нас. — Я осмотрелся, заметив, как по улице снесло все рекламные щиты, а светофоры были перекручены, словно тростники на ветру.

В доме все были напуганы. Маленькая Ангелина забилась в угол кровати и тихо всхлипывала.
— Всё кончено? Мы в безопасности? — спросила Настя, стоя в дверях комнаты девочек.

Я молча кивнул, но сам знал, что это ложь. Мы здесь больше никогда не будем в безопасности. Никто здесь из нас не был защищён.

На другой день сгорел дом на соседней улице. Мы стояли во дворе, наблюдая, как огонь пожирает деревянные перекрытия. Жар ощущался даже на расстоянии, щёки пылали.

Настя прикрыла глаза рукой и прошептала:
— Господи… Если начнёт гореть у нас, что делать? Куда бежать?
Мы пытались дозвониться в пожарную часть. Настя, дрожащими руками набрав номер, еле выговорила:
— Приезжайте, пожалуйста! Улица горит! Дом!

На другом конце провода раздался усталый голос:
— Мы никуда не выедем. Идёт обстрел.

На следующий день, когда снова начались прилёты, мы перебежали через огороды к соседям и спрятались у них в подвале. Потом пришлось бежать к другим. Каждый раз мы хватали самое необходимое: детей, немного еды, тёплые вещи.
— Папа, мы ещё долго будем прятаться? — тихо спросила старшая дочка, София, пока мы сидели в сыром и тёмном подвале.

— Пока не станет безопасно, — ответил я, хотя сам не знал, когда это произойдёт.
Маленькая Ангелина всё это время не сказала ни слова. Она лишь крепче сжимала мишку, словно надеясь, что игрушка защитит её от происходящего ужаса.
В один из вечеров, когда на улице опять что-то рвануло, Настя тихо сказала мне:
— Мы не можем больше так жить. Надо что-то решать. Нам нужно уезжать, пока не стало хуже.

Я посмотрел на неё и кивнул.
— Соберём вещи. Завтра.

Решение принято, назад дороги нет.

Тревога, которая всегда казалась неясной тенью, теперь стала чёткой реальностью. Мы поняли, что если останемся, то рискуем потерять всё.
По городу объявили светомаскировку. Вечером и ночью запрещалось включать освещение в окнах, чтобы не привлекать внимание авиации. Но напротив нашего двора, прямо на улице, светились рекламные щиты. Их яркие огни раздражали своей неуместностью.

Я не выдержал и позвонил на горячую линию:
— Выключите эту чертову рекламу! Мы тут в темноте живем, а ваши бигборды светят на всю округу!
— Извините, но мы не можем приехать, обстрелы, — сочувственно ответили на том конце провода.
— Тогда я сам провода обрежу! — сорвался я, чувствуя, как злость закипает внутри.
— Если оборвете провода, за это судить будут, — холодно ответили мне.

Дня три никто не реагировал. Реклама продолжала светиться в тёмном, напряжённом городе. Настя, наблюдая за мной со двора, укоризненно спросила:
— Ты правда собираешься обрывать провода?
— Если они не выключат, то да! — резко ответил я. — Пусть судят. Лучше пусть осудят меня, чем к нам прилетит по этим рекламным щитам.

По ночам во дворе слышались раскаты далёкой артиллерии. Со стороны Северной Салтовки виднелось зарево пожаров. Настя стояла рядом, прижимая к себе Ангелину.
— Слышишь? Это близко… — прошептала она, озираясь вокруг.
— Знаю, — глухо ответил я, сжимая кулаки. — Кажется, боевые действия уже в районе дальней станции метро.
— Что будем делать? — её голос задрожал.
— Будем готовиться к отъезду. Ждать больше нельзя.

Мы начали собираться. Вечерами обсуждали план действий.
— Сначала документы. Всё должно быть наготове, — сказал я, перекладывая паспорта и деньги в отдельный пакет.
— Еда, вода… И что с горючкой? Машина заправлена? — спросила Настя, не отрывая глаз от списка необходимых вещей.
— У соседа занял канистру, — ответил я. — Машина не подведёт, если удастся завести двигатель.
— А куда ехать? — тихо спросила София, сидя в углу комнаты.
— На западную Украину, как и все, — сказала Настя, стараясь быть спокойной. — Там будет безопаснее.

Вечерами мимо дома, в полной темноте, проносились танки. Их рёв разрывал ночную тишину.
— Они идут на окружную, — шёпотом сказала Настя, выглянув из окна. — Что там?
— Бои. Другого пути нет, — я тяжело вздохнул, услышав где-то вдали громкий взрыв.

Машинный отказ, восстание машин.

В первые числа марта мы окончательно решились на отъезд. Собрав все вещи, я начал укладывать их в машину.
— Настя, садись за руль. Я буду следить за дорогой, — сказал я, запихивая в багажник переноски с собаками.
— А как мы все разместимся? — нервно спросила Настя.
— Уложим детей, собак, вещи. Как-нибудь поместимся.

Но машина не завелась.
— Что?! — Настя выбежала из дома. — Почему она не заводится?!
— Электроника отказывает, — ответил я, пытаясь скрыть панику. — Видимо, последствия взрывов.
— Что делать? Мы не можем остаться здесь! — она отчаянно заломила руки.
— Придумаем что-нибудь, — твёрдо сказал я, хотя внутри всё дрожало.

Прошло два дня бесполезных попыток завести машину. Мы приняли решение ехать на вокзал. Сосед предложил отвезти нас туда рано утром.

Железнодорожный  вокзал из военных фильмов.

— Осторожно! Держи Ангелину! — крикнул я Насте, когда она поскользнулась и упала, подходя к вокзалу.
Прохожие помогли ей подняться.
— Спасибо, — выдохнула она, прижимая к себе ребёнка.
В здании вокзала нас поразила толпа людей.
— Посмотри на это… — прошептала Настя. — Их тысячи.
— Две, может, пять тысяч… — пробормотал я. — Где же информация о поездах?

Мы заняли место в зале ожидания и принялись ждать.
— Настя, смотри за детьми. Я пойду к перрону, — сказал я, поднимаясь с места и направляясь к очереди на выходе к поездам.
У входа стояли военные, внимательно проверяя документы и никого не пропуская без причины. Толпа скапливалась, люди переговаривались, но никто не повышал голос — казалось, что усталость сделала всех сдержанными.

Ближе к обеду начали запускать на первый путь. Подали «Интерсити». Это был спецрейс до Львова. Когда мы, наконец, оказались внутри вагона, стало ясно: все места только сидячие. Мы устроились как могли, стараясь уместить детей и вещи.

Ехали почти полтора суток.
— Под Киевом бой, — прошептала Настя, когда свет в вагоне внезапно погасили для светомаскировки.
Я молча кивнул, стараясь не показывать своего беспокойства.
К ночи у нас закончилась питьевая вода.
— Я схожу за водой, — сказал я, вставая с места.
— Будь осторожен, — Настя посмотрела на меня с тревогой, прижимая к себе Ангелину.

Идти по вагону, переполненному людьми, было почти невозможно. Люди сидели, лежали, стояли, сжимая свои сумки и рюкзаки. Проходы были полностью заняты. Я продвигался вперёд буквально по головам, извиняясь и стараясь никого не задеть.
— Простите… мне только к проводникам… — бормотал я, осторожно переступая через чьи-то ноги.
— Иди, иди, бери воду, — махнула мне женщина, отодвигая в сторону большой чемодан.

Война изменила всех.
Если бы я так лез по вагону в другое время, меня бы, наверное, просто выгнали. А сейчас никто не ругался, все молча уступали дорогу, понимая: в этом хаосе каждому нужна помощь.
Подъезжая к западной границе, мы заметили, как жители городов и посёлков Западной Украины с невероятной добротой передавали в вагоны на ходу пакеты с водой, узелки с домашними варениками и даже свёртки с одеждой.

Эта забота трогала до глубины души.
— Настя, смотри, люди! — выдохнул я, указывая на тех, кто бежал вдоль поезда, передавая что-то пассажирам.
— Они… такие добрые… — её голос задрожал. — Как будто мир ещё не потерян.

Каждый пассажир нашего поезда чувствовал благодарность за такую помощь. Это было словно незримая рука великой души обнимала нас, вселяя тепло и надежду.
Когда мы, наконец, добрались до вокзала Львова, нас встретило сплошное людское море. Потоки людей двигались в разные стороны, их лица выражали тревогу, усталость, но где-то глубоко внутри — надежду.

Помощь была из далека.

Ещё в Харькове Настя начала созваниваться по всем доступным контактам. Её усилия не прошли даром. Словно невидимая сила направила нас на верный путь. Старшая дочь Саша, живущая в Америке, стала нашим ангелом-хранителем. Она договорилась с таксистом, оплатила его услуги и нашла семью, готовую принять нас в Ивано-Франковске.

Но путь оказался непростым. Таксист, довезший нас до супермаркета АТБ на окраине города, вдруг заявил:
— Дальше не поеду. Доплатите, тогда подумаю.

Настя нахмурилась:
— Мы же договаривались! У нас дети и вещи. Это нечестно.
Я попытался успокоить ситуацию:
— Послушайте, мы оплатим. Но позже, как только доберёмся до места.
После долгих уговоров и поиска компромисса он всё же согласился довезти нас до окружной дороги. Там, на парковке у АТБ, мы остались ждать следующую машину.
Настя, укрывая детей от ветра, тяжело вздохнула:
— Интересно, мы когда-нибудь остановимся, чтобы просто вздохнуть спокойно?

Я обнял её за плечи, пытаясь придать ей уверенности:
— Обязательно. Мы найдём место, где нас будут ждать.

Промысел Божий  в АТБ.

Мы вошли в магазин со всем своим скромным багажом: переноски с собаками, рюкзаки и одеяла. Настя держала Ангелину на руках, а София стояла рядом, устало прижимая к себе одну из сумок. Хотелось хоть немного снять напряжение, и я решил взять кофе. Вернувшись к семье, мы устроились у подоконника у выхода, попивая горячий напиток.

Кассиры начали переговариваться между собой, бросая на нас быстрые взгляды. Наконец, одна из них, невысокая женщина с добрыми глазами, подошла к нам.
— Вы из Харькова, да? — тихо спросила она.
Настя кивнула, с трудом сдерживая слёзы. Женщина повернулась к коллегам:
— Давайте соберём, что можем.
Через пару минут они принесли воду, детское питание и даже корм для собак. Настя, захлебываясь эмоциями, повторяла:
— Спасибо… спасибо вам огромное.
— Это для вас, чтобы хоть немного было легче, — сказала одна из женщин, глядя на Настю с Ангелиной.

От неожиданности и волнения мы едва могли говорить. Настя только кивала, сжимая руки, чтобы не заплакать.
Позже нас пригласили в служебное помещение. Там нам сварили пельмени. Женщины из магазина спрашивали, откуда мы приехали, куда направляемся. В каждом их слове и жесте была искренность и неподдельная теплота.

В подсобку зашел грузчик.  Он был молчалив, с крепкими рабочими руками. Заслышав наш разговор, не говоря ни слова, он достал из кармана деньги и протянул их мне.
— Это вам, для дороги, — сказал он просто.
— Нет-нет, спасибо, — попытался я отказаться.

Но он не принял отказа. Мягко, но настойчиво, он вложил купюры мне в карман:
— Не отказывайтесь. Пусть хранит вас Господь.
Когда за нами приехала машина, я ощутил, как сердце наполнилось благодарностью. В тот момент стало ясно: эти люди, незнакомые, но добрые и искренние, стали для нас ангелами-хранителями.

Настя, сидя в машине, посмотрела на Ангелину и тихо сказала:
— Видишь, доченька, добро всегда возвращается. Люди вокруг нас — это ангелы. Они помогают, даже если не носят крыльев.
Погрузившись в автомобиль, мы ещё долго смотрели, как сотрудники АТБ махали нам вслед. Их доброта была словно тёплое прикосновение невидимой руки, которая вела нас сквозь все трудности.
 
Временный приют у добрых людей.

Переноски с собаками лежали у меня на коленях, пока водитель уверенно вёл машину по извилистым дорогам. Это был молодой парень, позже мы узнали, что он родственник хозяйки дома, куда мы направлялись.
— У вас, кажется, аллергия на собак? — осторожно спросила Настя, заметив, как он время от времени чихал и тёр глаза.
— Да, — ответил он с улыбкой, — но ради родных и таких гостей, как вы, готов потерпеть.

На пороге нас встретила Ирина с тёплой улыбкой, обнимая Настю так, словно они знали друг друга всю жизнь.
— Заходите скорее! — позвала она, открывая дверь в уютный дом. — Мы приготовили комнату для вас.

Когда мы поднялись наверх, я заметил, как у Насти блеснули слёзы.
— Это невероятно, — прошептала она мне. — Эти люди даже не знают нас, но готовы помочь, как родным.

Я кивнул, чувствуя, как в сердце рождается тихая благодарность. Возможно, именно таким и должен быть ангел-хранитель.
Дом оказался просторным двухэтажным строением. Нам выделили одну из комнат на втором этаже и небольшую кладовку для собак.
 
День рождения грустный праздник.

На мой день рождения, который пришёлся на март, Ирина решила сделать сюрприз. Она приготовила торт.
— Это вам, — сказала она, ставя на стол изумительное произведение кулинарного искусства. — Пусть даже в трудные времена остаётся место для праздника.
Вечером мы собрались за небольшим столом, где были только самые близкие. Настя задула свечи вместе с Ангелиной, а София улыбалась, впервые за долгое время расслабившись.

Вспоминая тот день рождение, я бы не сказал что он был грустным. Мы все вместе осознали, что даже в такие моменты можно чувствовать тепло и заботу. Это было небольшое, но бесконечно ценное напоминание о том, что жизнь продолжается, даже среди хаоса.

Предатель - ство соседа.

Но не всё оказалось столь радужным. Оставленный в Харькове дом, машина и ключи стали причиной неприятностей. Мы доверили их соседу, которого долгое время считали другом.

Однажды Настя, положив трубку после очередного разговора, с возмущением сказала:
— Ты не представляешь! Он не только забрал наш гараж под свою машину, но ещё говорит, что может взять наш телевизор и что-то ещё!
Я с трудом сдерживал гнев.
— Он, наверное, просто не понимает... Попробую поговорить.
Попытки уладить дело мирным путём заканчивались криками и угрозами.
— Слушай, ты же понимаешь, что это неправильно? — пытался я уговорить соседа. — Просто поставь машину обратно в гараж, и забудем этот разговор.
— Да пошёл ты! — раздалось в ответ. — Никуда я её не поставлю!

Его голос был резким и полным злости, словно он совершенно забыл о нашем добром прошлом.
Насте пришлось обратиться в полицию. Это решение было нелёгким, но другого выхода не оставалось.
— Всё, я подала заявку. Теперь посмотрим, как он будет выкручиваться, — сказала она с твёрдостью в голосе.

Этот шаг сразу изменил ситуацию. Уже через пару дней нашу машину оставили у гаража. Но прилёт снаряда успел повредить её.
Настя, глядя на побитую машину, тихо сказала:
— Знаешь, самые страшные испытания иногда раскрывают, кто есть кто. Сосед, которого мы считали другом, оказался совсем другим человеком.

Я тяжело вздохнул, но ничего не ответил.
Несмотря на предательство, нас снова и снова окружала доброта совершенно незнакомых людей. Ирина, её дочь и их тепло напоминали нам, что даже в самые трудные времена есть те, кто готов поддержать.
И именно такие люди, как они, становятся нашими настоящими ангелами-хранителями, показывая, что добро способно спасти мир.

Ангелы-хранители, встречи на пути.

Всю долгую дорогу от Харькова нас сопровождали люди, готовые помочь. Волонтёры, кассиры в магазине, женщина с табличкой на вокзале — каждый из них внёс свою лепту в то, чтобы мы могли двигаться вперёд.
Настя, обнимая Ангелину, вдруг сказала:
— Это и есть наши ангелы-хранители, правда?

Я кивнул, глядя на уставшие лица моих девочек. Да, это правда. И кто знает, может, когда-нибудь мы сами станем такими же ангелами для других.

Подъезжая к границе, мы всматривались в города Западной Украины, через которые пролегал наш путь. Люди на станциях передавали воду и еду в вагоны, словно знали: здесь все свои, никто не оставит другого без помощи. Эти маленькие жесты вызывали трогательное чувство благодарности и надежды.

На автовокзале Ивано-Франковска

Перед посадкой в автобус до Кракова нас провожали Ирина и её муж Игорь. Они пожелали нам сил и терпения.
Ирина, обнимая Настю, шепнула:
— Помните, всё самое трудное — позади. Берегите друг друга.
Мы благодарно кивнули, чувствуя, что оставляем позади дом, ставший для нас временным убежищем, но не оставляем тех людей, которые приняли нас с такой теплотой.

Дорога к неизведанному

Автобус до Кракова был переполнен людьми. Мы молча смотрели в окно, обдумывая, что ждёт нас впереди. Настя крепче прижимала к себе Ангелину, а я следил за багажом.

На вокзале в Кракове нас ждал новый этап: пересадка на поезд к немецкой границе. Измученные долгими переездами, люди были погружены в свои мысли, но сохраняли спокойствие.

В Германии нас пересадили в автобусы. В длинной очереди по шесть-восемь человек в ряд мы двигались медленно. Настя, не отрывая рук от Ангелины, шагала вперёд, а я тащил наши вещи и переноски с собаками.
На втором этаже автобуса, на лучших местах у окна, нам открывался великолепный вид на ночную Германию. Но вскоре усталость взяла своё, и мы заснули, не помня себя.
 
Где потеряешь, там же найдешь.

Проснувшись, я сразу ощутил суматоху. Нас повели парком. Холодная ночь, тени веток, шорох шагов. Казалось, этот парк никогда не кончится. Настя сжимала Ангелину на руках, а я едва удерживал собак в переносках и громоздкие сумки.
Кто-то впереди заплакал, и его тут же успокоили. Наконец мы вышли на освещённую площадку. У меня пересохло в горле. Люди шли и шли, их было много, и никто не знал, куда направляться дальше.

Вдруг я понял, что телефона нет. Сердце сжалось от мысли, что он остался в автобусе. Настя заметила моё состояние.
— Что случилось? — спросила она.
— Телефон… он в автобусе, — прошептал я, чувствуя вину и беспомощность.

Настя, несмотря на усталость и страх, решительно сказала:
— Я пойду. Ты оставайся здесь с детьми.
Я хотел остановить её, но она уже направилась обратно в темноту.

Прошло около получаса. Я ждал, затаив дыхание, с каждой минутой чувствуя, как напряжение нарастает. И вот Настя вернулась, держа в руках телефон.
— Парень, чеченец, помог мне, — рассказала она, тяжело дыша. — Без него я бы не нашла этот автобус. Но, знаешь, как страшно идти ночью по лесу…

Я крепко обнял её, чувствуя огромную благодарность.
— Мы снова встретили ангела-хранителя, — сказал я тихо.
Настя, улыбнувшись сквозь усталость, ответила:
— Да. Люди вокруг нас не дают нам упасть.

В этот момент я понял: где бы мы ни были, добро, которое мы встречаем, — это наше самое большое сокровище.

Окончание долгой дороги в неизвестность

Через Краков, Берлин и Италию мы наконец добрались до швейцарского Кьяссо. Каждое новое место встречало нас людьми, готовыми помочь.
На вокзале в Лугано поезд остановился, и мы вышли на перрон. Женщина с табличкой в руках уже ждала нас. Она улыбалась так, словно знала нас всю жизнь.
— Добро пожаловать, — сказала она, помогая Насте, которая держала Ангелину на руках. — Здесь вы в безопасности.

Позже, сидя в маленьком домике в горах, Настя посмотрела на меня:
— Знаешь, я думаю, что все эти люди — Ирина, Патриция, волонтёры… Они и есть наши ангелы-хранители.

Я кивнул, глядя на усыпанное звёздами небо. Возможно, настоящие ангелы не спускаются с небес. Они живут среди нас, напоминая, что добро и забота всегда сильнее любых бед.
Деревня Козинно в итальянских горах стала нашим временным убежищем. Жители приносили еду, вещи, приглашали в свои дома. Каждый день мы чувствовали себя окружёнными теплом и добротой.

Швейцария: новый дом, Фауста ангел хранитель нашей семьи.

Через три дня позвонили волонтёры и сообщили, что путь наш ещё не окончен. У нас было три часа на сборы. Нас отвезут в Кьяссо, в Швейцарию. Швейцария встретила нашу семью из Украины в лице доброго покровителя Фаусты Феретти.

Когда мы добрались туда, нам предоставили жильё, статус временного проживания и помощь для адаптации. София пошла в местную школу, а Ангелина через год начала посещать детский садик.

  Важные вопросы Ангелины

Однажды вечером, сидя за ужином, Ангелина неожиданно спросила:
— Папа, а что такое ангелы-хранители?

Я посмотрел на неё и ответил:
— Это те, кто помогает нам в трудный момент, даже если мы их не знаем. Это может быть женщина с табличкой на вокзале, парень, который помог найти телефон, или люди, которые принесли еду в поезд. Они вокруг нас, просто нужно их замечать.

Настя кивнула, добавив:
— А ещё ангелы-хранители — это мы друг для друга. Мы поддерживаем друг друга, и это помогает нам пройти через всё.
В тот момент я понял, что весь наш путь был полон ангелов, которые помогали нам двигаться вперёд. Мы были не одни, и это давало надежду.

Эпилог: благодарность судьбе

Теперь, спустя время, я всё ещё думаю о тех людях, которые встретились нам на пути. Ирина из Ивано-Франковска, чеченский парень, помогший Насте в Берлине, приветливые жители деревеньки Козинно, волонтёры и Фауста наш швейцарский добродетель.

Каждый человек, встретившийся нам, стал нашим ангелом-хранителем. Они напомнили, что в мире, полном страха и боли, всегда найдётся место доброте.

И когда Ангелина перед сном спросит:
— Папа, а у нас есть ангел?
Я улыбнусь и отвечу:
— Конечно, есть. Мы просто не всегда видим их крылья.
Их доброта напомнила нам, что даже в самые тёмные времена есть свет. Этот свет — в сердцах людей.

Сама судьба подарила нам встречу с этими людьми. Мы прошли этот путь вместе, и теперь наша семья — это не только те, кто рядом с нами, но и все, кто стал нашими ангелами-хранителями.