Муха

Муха наконец успокоилась. Она уселась на подоконнике и замерла. Только когда жужжание исчезло, Леонид осознал, что оно было.

— Любопытно, — подумал он об этом феномене.

Муха отдыхала недолго. Она взяла небольшой разбег и снова начала кружить по комнате. Леонид поморщился от досады. Теперь он не мог не обращать на неё внимания. Огляделся в поисках мухобойки. Не нашёл, махнул рукой, схватил кепку и вышел из дома.

После полутьмы квартиры и почти кромешной тьмы тесного подъезда яркое солнце ослепило. Леонид зажмурился. Вспомнил о своих тёмных очках. Они лежали дома на полке. Он всегда вспоминал о них уже на улице, а возвращаться на третий этаж было нереально. Через минуту глаза привыкли, и Леонид пошёл на работу.

До работы ходил трамвай. Но от одной мысли о духоте в салоне, о потных и дурно пахнущих пассажирах, о давке, о подозрительном взгляде кондуктора, который обязательно спросит, откуда у такого молодого человека пенсионное удостоверение, — Леониду стало тошно. Кроме того, времени было ещё вполне достаточно.

В кармане завибрировал телефон. Ленка. Когда же она успокоится?! Он же ясно дал ей понять, что между ними всё кончено. Леонид нажал на кнопку отбоя.

Идти было трудно. Нога почти не слушалась, но, к счастью, не болела.

Леонид присел на лавочку, чтобы отдохнуть. Он знал все лавочки на пути из дома на работу. Эта была одной из его любимых — рядом стоял киоск с квасом.

— Привет, — поздоровалась с ним Надя. Она как раз подавала очередному покупателю пластиковый стаканчик с квасом.

Леонид пробормотал что-то похожее на «добрый день».

— Как нога? — спросила Надя.

— Прошла, — ответил он старым каламбуром.

Надя ухмыльнулась. Они немного поговорили. Леонид попросил стакан кваса. Надя, как всегда, отказалась от денег.

«Жалеет инвалида», — с горечью подумал он.

Он положил деньги на тарелку. Хоть и инвалид, но в подачках не нуждаюсь.

«Я как та муха», — неожиданно вспомнил Леонид. — «Жужжал, жужжал, а потом сел и сижу. Хорошо хоть никто не пришиб. Наверное, тоже мухобойку не нашли. "Леонидобойку"». Так будет точнее. Ну что ж, и на том спасибо.

Затем он заметил, что муха снова улетела жужжать, а он так и остался — пришпиленный ногой к своей резко сузившейся жизни. Теперь его мир — подоконник, с которого он может лишь наблюдать за жизнью других.

Так, стоп, — одёрнул он себя. Сейчас ещё мухе начну завидовать.

Нога начала ныть. Леонид присел на очередную лавочку. На ней уже сидел мальчик. На вид лет девять.

— Это моя лавка, — заявил мальчик.

— Нет, — возразил Леонид, — это моя лавка.

Мальчик явно не ожидал такого ответа.

— Извини, — пробормотал он и стал слезать.

— Сиди, — Леонид не смотрел на мальчика, — я тебе эту лавку дарю.

Мальчик с сомнением посмотрел на него. В его глазах читалось недоверие: с чего вдруг такая щедрость?

— А что с твоей ногой? — спросил он спустя минуту.

— Вражеская пуля, — ответил Леонид.

Мальчик оживился.

— Правда? — с волнением переспросил он.

— Нет, — ответил Леонид.

Он встал и пошёл дальше.

До работы оставалось три лавочки. Леонид посмотрел на часы — успевает.

Прошёл совсем немного, когда его догнал мальчик. Он протянул Леониду конфету.

— Это тебе, — сказал он.

«И этот туда же», — подумал Леонид. Жалостливый.

— Оставь себе, — отмахнулся он.

— Это за лавку, — пояснил мальчик.

Леонид молча положил конфету в карман.

— А что случилось с твоей ногой? — ещё раз спросил мальчик.

— Враж… — начал Леонид, но вспомнил, что эта шутка уже была.

— Неудачно приземлился с парашютом, — сказал он.

— Ого! — мальчик аж подпрыгнул. — Правда?

— Нет, — ответил Леонид и пошёл дальше.

Мальчик снова догнал его.

— Почему ты всё время врёшь? — спросил он.

— Не люблю, когда лезут в мою жизнь, — ответил Леонид и сам удивился своему ответу. Перед ним же ребёнок.

— А почему?

— Что почему?

— Почему ты не любишь, когда кто-то лезет в твою жизнь?

Леонид задумался. Он уже хотел сказать, что не хочет, чтобы его жалели, но передумал.

— Отстань. Иди на свою лавку, пока никто не занял.

Мальчик не отстал.

— Тебе, наверное, скучно одному?

Леонид остановился.

— С чего ты взял, что я один?

— Ну, если ты не любишь, чтобы кто-то лез в твою жизнь, то никто и не будет. А одному всегда скучно.

— О, да ты философ, — усмехнулся Леонид.

Мальчик не понял, похвала это или насмешка.

— Меня Лёха не пригласил на день рождения. А потом позвонил и позвал. Но я уже обиделся. И не пошёл. Весь вечер просидел дома один. Скукотища. Лучше бы пошёл.

Леонид помолчал. Слова мальчика почему-то задели его.

— У меня опухоль, — вдруг сказал он. — Не рак. Не умру, но и ходить нормально не буду. Часть кости удалили. А во время операции повредили нерв, и теперь она плохо слушается.

Мальчик посмотрел на его ногу.

— Больно?

— Уже нет. Точнее, почти не больно.

— Ну тогда в чём проблема?

Леонид задумался. Действительно, а в чём проблема? Да во всем проблема!

— Я играл в футбол в основном составе!

— Опять врешь? — с сомнением поинтересовался мальчик.

— На этот раз нет,— ответил Леонид, — Футбол был моей жизнью.

— Почему был? — спросил мальчик.

— Ты издеваешься?! — взорвался Леодид,— как я с такой ногой играть буду?

Мальчик задумался, ковыряя носком землю.

— Ну, если не можешь играть, можно что-то другое делать.

— Например?

— Ну… тренировать. Судить. Или стать комментатором, как по телеку. Они же вон как разбираются.

— Всё это не то.

— А ты пробовал?

Леонид хотел ответить что-то саркастичное, но вдруг осёкся. Нет, он не пробовал. Он просто сидел. Как та муха на подоконнике.

Мальчик встал.

— Ладно, мне пора.

Он развернулся, но, сделав пару шагов, вдруг остановился.

— А ты знаешь, что ты даже с такой ногой все равно лучше меня играешь в футбол?

— Это ещё почему? — усмехнулся Леонид.

— Потому что я вообще не умею. Все время мажу.

Мальчик ушел. 

Леонид думал об этом разговоре, пока шел к следующей лавочке. 

До болезни у него были неплохие перспективы. Тренер хвалил его, пророчил большое будущее. Во время одного турнира он встретил Ленку. Она была среди болельщиц, а после матча подбежала к нему. Так и познакомились. Они вместе мечтали о будущем: Москва, новая квартира, путешествия.А теперь всё рухнуло. Зачем ей инвалид, который ничего, кроме футбола, не умеет, а футбол для него теперь закрыт? Какой смысл ей быть рядом, если он не сможет быть таким, каким она его знала? Быстрым, уверенным, тем, кто всегда первым рвётся в атаку? Хорошо хоть отец пристроил в знакомую фирму бумажки на компьютере оформлять. А то бы побираться пришлось. Ленка, конечно, проявила благородство: не бросила. Даже ухаживала в больнице. Но очевидно, что все это из жалости. А ему это не нужно. Все равно потом уйдет. Уж лучше сразу. 

Леонид сам сделал выбор. Он сказал ей, что отпускает.

Она обиделась, влепила пощёчину.

— Ты дурак, — сказала она тогда.

Но он знал, что поступил правильно. Так будет лучше для неё.

Леонид всю жизнь пытался доказать, что он чего-то стоит. Он до сих пор помнит, как отец с гордостью сжимал его плечо, когда на школьной линейке вручали похвальные грамоты за успехи в учёбе и спорте. Как восторженно ходил по соседям с газетной вырезкой о важной победе команды Леонида, где тот забил решающий гол. Тогда Леониду казалось: чтобы тебя любили, нужно быть лучшим. Нужно доказывать, что ты чего-то стоишь. Если расслабишься, если оступишься — никто не останется рядом.

И вот он оступился.

Теперь он не герой, не лидер, не тот, кем гордятся. Теперь он просто человек с плохо слушающейся ногой. Даже не человек — муха на подоконнике. 

На следующей лавочке сидела Ленка. От неожиданности Леонид вздрогнул. Какая же она красивая, — невольно подумал он.

— Ты что тут делаешь? — спросил он мрачно.

Ленка встала, подошла к нему, обняла и поцеловала.

— Я тебе звонила. Миллион раз. Если гора не идет к Магомету, то… ну ты знаешь.

Леонид молчал. Ленкин голос, тепло её тела — всё отзывалось в нём не забытым чувством.

Ленка взяла его за руку.

— Лёня, я люблю тебя просто так. Просто так! Понимаешь?

Леонид молчал.

Ленка взяла его лицо в ладони.

— Просто так, — медленно повторила она.

— Так не бывает, — прошептал Леонид, и по его щекам потекли слёзы.

— Только так и бывает, — сказала Ленка. — Если не так, то это не любовь.

Они ещё долго сидели на лавочке. Ленка говорила о чём-то простом, обыденном — о том, как бегают кошки во дворе, о странных людях в трамвае, о новом кафе, которое открылось рядом с их домом. Леонид слушал её голос, и внутри него медленно таял тот самый ком, который сжигал его последние месяцы.

А потом, когда Ленка замолчала, просто сжав его руку в своей, Леонид достал телефон.

Номер тренера он помнил наизусть.

— Привет, — сказал он, когда тот взял трубку. — Это Леонид… Слушай, у тебя случайно не нужен помощник?

В трубке повисла пауза, а потом тренер заговорил — спокойно, как будто они расстались всего пару дней назад.

— Нужен. Приходи завтра.

Леонид кивнул.

— Хорошо.

Он нажал «отбой» и посмотрел на Ленку. Она улыбалась.

— Просто так? — спросил он.

— Просто так, — повторила она.

Леонид вдохнул, задержал воздух в лёгких и вдруг понял: жизнь не кончилась. Она стала иной.

Он поднялся с лавочки.

Нога слушалась его плохо, но всё-таки слушалась.

И этого было достаточно. Он еще пожжужит.