Пельмени

          Игорь Николаевич Веснин был направлен на рудник Веселый в Алтайском крае для изучения работы первого в стране опытного полигона гидрометаллургического извлечения золота. Для России по соображениям экологической безопасности эта технология до сих пор была фактически «под запретом», хотя во всем мире, например, в США или в ЮАР, этот процесс успешно применялся давно. Молодой заведующий лабораторией с большим интересом отнесся к этому заданию и командировку накануне нового года воспринял с энтузиазмом.
Добраться сюда оказалось не очень просто. Первый этап – до Рубцовска, в Алтайском крае, Веснин совершил на поезде, то есть, весьма комфортабельно. Глядя в окно вагона на убегающие пейзажи, Игорь Николаевич вдруг почувствовал желание посетить место рождения отца, которого уже нет. Это ведь совсем недалеко, под Рубцовском, село Антаевка, ныне Новоалександровское. В детстве он вместе с отцом дважды навещал эти места. Здесь отец привил ему любовь к природе, научил узнавать степные травы, а главное – научил ловить рыбу в чистейшей реке Алее. Рыбу они ловили меленькую, но очень интересную – пескарей. Эти ребята, несмотря на малые размеры, вели себя очень серьезно и даже агрессивно: иногда цеплялись не за крючок даже, а за наживку. Страсть к рыбалке навсегда поселилась в душе маленького Игорька и выросла вместе с ним до огромных размеров. Навсегда запали в душу утренние рассветы над дымящимся паром прозрачным Алеем, строгое покрякивание мамаш-уток, выводящих «на прогулку» свои многочисленные потомства. Надо сказать, члены этих потомств были очень послушными.
В мыслях о детстве, об отце, Игорь Николаевич обычно вспоминал страшный эпизод, который случился с ними в их первую поездку в Антаевку. А если точнее, он вспоминал нападение на них быка. Была осень, видимо, начался гон, и эта зверюга, мотавшаяся с ревом по степи вызывала на бой соперников. Таковыми озверевший бык видимо посчитал и Игорька с отцом.
– Игорек, быстро убирай удочки подальше, чтобы нам в них не запутаться, – нервным шепотом скомандовал папа.
– Что, уже домой? – недовольно заныл Игорь.
– Тихо, не шуми, – почему-то совсем неслышно пробормотал отец. – Слышишь, бык ревет? Он сейчас очень опасен.
Бледный отец смекнул, что спасение сейчас только в его руках, он быстро схватил сынулю на руки и бросился со своей драгоценной ношей на середину реки. Так он и стоял в прохладной воде, поднимая Игорька. Не найдя соперников, зверь поревел еще немного и скрылся. Все произошло так быстро, что маленький Игорек не успел даже толком испугаться, но все еще напряженное лицо отца говорило о серьезной опасности этой встречи. Страх к нему пришел позже, уже дома, так что он даже иногда просыпался. Теплые воспоминания детства неожиданно пробудили в Игоре Николаевиче твердое намерение нынче же, не откладывая, посетить, родину отца. «Закончу основные работы, доберусь до Рубцовска, а там видно будет, как до Антаевки добираться. Доберусь, как-нибудь, с Божьей помощью. Маршрут понятен: на первом автобусе до Рубцовска, а дальше – как получится».

        От Рубцовска  до Сёйки, автобус ходил один раз в сутки. И эта часть дороги не была комфортной: дорога с многочисленными колдобинами за пару часов основательно вымотала Веснина. Только перед самой Сёйкой начался лес, да какой! Самая настоящая тайга: вековые кедры упирались в самое небо, так что в салоне стало не так светло. Нынешний год оказался удачным для кедрача: почти на всех ветках виднелись смолистые шишки. Это зрелище вмиг вернуло силы уставшему путешественнику, и он продолжил внимательно разглядывать новые пейзажи.
Номер в гостинице для Игоря Николаевич был забронирован заранее.
– Добрый день, – обратился он к администратору, моя фамилия Веснин, на мое имя должен быть забронирован номер.
– Да, конечно, ваш номер 14, это на первом этаже. Хотя вообще-то гостиница сей-час почти пустая, и можно было обойтись без бронирования.
– А что, иногда бывает наплыв посетителей? – поинтересовался Веснин.
– Да, в летние месяцы бывает наплыв туристов. Здесь ведь красота еще первозданная: тайга с почти не хожеными тропами, ручей с зачетным хариусом, грибов изобилие.
Номер оказался чистеньким и уютным, мебель свежая и весьма современная. Игорь Николаевич удивился, с какой теплотой и любовью устроена эта гостиница в таежной глуши. Свое восхищение он не замедлил высказать администратору, Домне Александровне Павлюченко, как это следовала из ее бейджика.
– Ничего удивительного, когда рудник начал расцветать, наши мужики подрядились на руднике на строительство гостиницы. Строили без спеха, «для себя», и за два года такую красавицу соорудили. Лес – кедр и лиственницу – рудник брал у соседнего леспромхоза, а уж резьбу всяческую наши мужики вообще бесплатно делали.
– И сколько же лет этому произведению народного творчества? – поинтересовался Веснин.
– В нонешний год пять лет исполнится. А вы не хотели бы чайку выпить с дороги? А то я могу сделать. Буфет-то только по утрам работает.
– Конечно, я буду очень Вам признателен. Я подожду в номере.
В первый вечер пребывания в Веселой Сёйке, или просто Сёйке, как её называют местные, Игорь Николаевич не мог удержаться от углубленного знакомства с местностью. Типичный городской житель, в настоящей сибирской тайге он был впервые. А тайга начиналась прямо от ступенек резного крыльца. И что это была за тайга! Вековые кедры, усеянные шишками, перемежались изредка стройными лиственницами. Редкие ели, самых совершенных форм, тянулись к небу. Снега в этом году было немного, и местами проглядывал великолепный ковер из зеленого мха с вкраплениями ягеля. Заядлый грибник, Веснин живо представил себе несчетное количество грибов на этом сотканном самой природой ковре. Нижний ярус леса составлял умеренный подросток. Это означало, что тайга здесь намеревалась жить вечно! Запах тайги показался Веснину чарующим. «Да, подумал он: здесь можно жить. Нет, правильнее сказать: здесь дОлжно жить человеку».
  С утра Игорь Николаевич начал знакомство с рудником. В качестве ответственного за прием отрядили Кудрявцева Валерия Валентиновича, начальника полигона выщелачивания. Они быстро сблизились и за неделю стали почти друзьями, по крайней мере, хорошими товарищами по профессии. Валерий Валентинович подробно рассказал об укрупненных испытаниях технологии, о строительстве полигона для единовременного выщелачивания партии хвостов обогащения объемом 1000 тонн. В результате, Веснин получил развернутые ответы на все вопросы, для решения которых он забрался сюда, на край света. Работа выполнена, можно и домой. До встречи Нового года оставалось 2 дня, и Игорь Николаевич решился на осуществление своей давней мечты: посетить малую родину своего отца. Решение, ежели оно принято, подлежит немедленному исполнению.
На автовокзале в Рубцовске он нашел автобус в сторону  Новоалександровки (Антаевки), который ходил два раза в сутки. Следующий рейс должен быть только утром, поэтому Веснин заночевал в гостинице железнодорожного вокзала и ранним утром отправился на родину отца.
За десятилетия, прошедшие с последней встречи Игоря Николаевича со своими родственниками село преобразилось неузнаваемо. Совершенно исчезли мазанки с соломенными крышами, в первый приезд рассмешившие маленького Игорька: «Смотрите, избушки как у поросят Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа». Вдоль грунтовой дороги выстроились типовые щитовые домики, однообразно, конечно, но гораздо лучше, чем было. На широкой утоптанной площадке перед управой ребятня в валенках пыталась играть в футбол. Воротами служили две пирамидки из снега (видимо, останки снеговиков).
– Здравствуйте ребятки. Не подскажете, где двор Весниных? – обратился к ним Игорь Николаевич.
– Здравствуйте. Деда Антона, дом ищете, что ли? – откликнулся самый бойкий футболист.– Вон он, пятый от нас. А Вы кто? – в мальчишке пробудилось любопытство.
– Да я родственник его, из Новосибирска. Отец мой, Николай Тихонович, родным братом деду Антону приходится. А я был в командировке в Сёйке, это недалеко отсюда, вот  и решил навестить их перед праздниками.
– Знаем Сёйку, ездили мы туда с отцом шишковать, – вступил в разговор вратарь. – Тайга там знаменитая. Батя говорит, воздух там особенный, целебный.
– Пацаны, хватит байки травить, игра ведь еще не окончена, – возмутились игроки на футбольном поле.
– Ладно, спортсмены, спасибо за помощь, играйте, – попрощался Веснин.
Волнуясь, Игорь Николаевич постучался в ворота указанного ребятами дома. На крыльце появился хозяин, и Игорь Николаевич сразу его узнал, хотя прошло уже более 30 лет с их последней встречи:
– Дядя Антон, это я Игорь, ваш племянник.
– Сын Николая, что ли?
– Да, это я. Был когда-то у Вас еще мальчонком, а теперь вот уже и не мальчонок.
– Ну, проходи, гость дорогой, – дед Антон открыл калитку, – Полина Григорьевна, у нас гость дорогой. Узнаешь ли его?
– Уж не Игорь ли Николаевич? – поднялась ему навстречу дородная пожилая женщина. – Иди скорей ко мне Игорек, я тебя расцелую. Возмужал то как! Сколько тебе годков сейчас?
– Нынче сорок стукнуло.
– Погоди, мать, человек с дороги, дай ему передохнуть, угости его лучше чем-нибудь, – остановил поток ее приветствий Антон Тихонович. – Перекуси, вздремни, а там и поговорим. Ты не очень торопишься? А то сегодня вся молодая поросль торопится, все всегда бегут куда-то.
– Нет, никуда я не тороплюсь, вздремнуть мне не требуется, а вот чайку можно было бы пошвыркать. Я много лет мечтал заглянуть сюда, на папину родину, и все бежал, бежал куда-то, как ты дядя Антон говоришь, да так и не сподобился. А тут мне повезло, в командировке был в Сёйке, дай, думаю, загляну. Собираюсь задержаться у вас на не-сколько дней, если вы не против. Вот какие подарки я привез вам к новому году: дяде Антону джемперок, а тете Полине шарф, все из козьей шерсти. Администратор гостиницы помогла у местных умелиц приобрести. Сестренке Леночке я привез кружевной воротничок самовязанный. А всем еще с ведро орехов и кусман лосятины у охотников выцыганил.
– Спасибо тебе за подарки, прямо-таки греют душу. А лосятину мы прямо сейчас оприходуем. Дело в том, что мы сегодня затеялись пельмени лепить, вон видишь? – фарша накрутили, так мы в него еще и лосятины добавим для аромата, – деловито распорядился дед Антон. 
– А можно, я с вами вместе пельменей полеплю. Я с детства люблю это дело, еще лет с пяти я любил лепить пельмени. У меня к пельменному процессу какое-то особое отношение. Я считаю, что пельмени объединяют семью: все сидят за одним столом, все заняты одним общим делом, медленные тихие разговоры – просто волшебство какое-то. Мы дома всегда на новый год пельмени лепим.
– Да, конечно,– всплеснула руками тетя Полина, поставив перед ним кружку с чаем и пододвинув блюдце с бубликами, – какой разговор, можно, конечно. Раз так, то прокрути-ка на мясорубке лосятину, добавь лука на свой вкус и перемешай фарш. Решетку в мясорубку поставь крупную: мы не любим мелкий фарш. А тесто у нас уже готово. Леночка с мужем вот-вот подойдут. Так что, скоро мы начнем, как ты сказал, «процесс». Да вот и они, скорее раздевайтесь.

– Здравствуй, сестренка, – обнял Игорь Лену, – целую жизнь не виделись. – Ребятишками с тобой в забоку бегали за ежевикой, помнишь? (Забокой местные называют кустарник на берегу реки)
– Помню, помню. А ты помнишь, как мы сами пескарей жарили в огороде?
– Да, озорниками мы были – оторви да брось. – Вот я тебе к Новому году подарок привез. – Игорь протянул сестре кружевной воротник. – У бабульки одной сторговал. Если нравится, надень к застолью.
– Спасибо, очень понравился, очень. А это мой муж Дима, знакомьтесь. Может быть, подружитесь?
– Так, хватит приветствий, все за стол, за работу, – решительно взяла на себя труд управляющего тётя Поля. – Расстановка сил такова: мы с Леночкой раскатываем сочни, а мужчины наши пельмени лепят.
Все безропотно подчинились.

        Когда общество расселось за большим столом и «процесс» пошел, дядя Антон на-чал вечер знакомств.
– Расскажи-ка сперва ты, племяш, что ты, кто ты, как ты. Мы же больше тридцати лет не виделись, переписываться тоже как-то давно перестали.
– Даже не знаю, с чего начать. Мне сорок стукнуло, работаю в исследовательском институте, занимаюсь разработкой схем добычи редких металлов из нетрадиционного сырья. Пять лет назад защитил диссертацию, заведую лабораторией. Жена  Оксана детский врач, сын Кирилл оканчивает школу и собирается стать конструктором машин и механизмов всяческих. Дома всегда мастерит что-нибудь.
– Что же, похвально, похвально, нужным стране хочет стать, – резюмировал дядя отчет Игоря. – Стало быть, не зря мы с твоим отцом проливали кровь: хорошая смена нам растет.
– Дядя Антон, а расскажите-ка и Вы о своей семье, – попросил Игорь, – я ведь совершенно ничего о вас не знаю, папа вообще не любил рассказывать о прошлом, а десять лет назад он внезапно умер: какой-то тромб оторвался.
– Что рассказывать? Было нас четыре брата, мне сейчас 72, Гавриил старше меня на три года, стало быть, ему нынче 75 было бы. Он погиб в сорок третьем под Курском, а  Игорек, младшенький наш, погиб в сорок пятом под Кёнигсбергом. Мама наша очень его любила и хотела, чтобы его имя жило. Поэтому, когда ты родился, его имя захотели тебе передать, чтобы не потерялось это имя в нашем роду. Твоих родителей попросили, они так и сделали. Мы тогда часто переписывались, очень дружили. Помни, что ты теперь живешь не только за себя, но и за него. Так что нас, родных братьев, вышло из войны двое. А теперь, с твоих слов, Игорек, из этого поколения, ежели Николая уже нет, теперь остался я один. Грустно это.
– Да, война здорово, наверное, наследила в каждой семье: из маминых четырех братьев тоже только двое вернулись, – задумчиво произнес Игорь. – А в тылу-то как было трудно выживать. Мама рассказывала, что они с ее родной сестрой, моей теткой Верой, картошку с поля за 20 километров возили на телеге.
– Да, картошка стала тогда для нас спасением. Хотя и много труда в нее нужно вложить, зато и отдача всегда есть. Говорят, Петр Первый ее в Россию завез. Так исполать ему! – разразилась тирадой тётя Полина, и поклонилась в пояс.

Дверь распахнулась, и на пороге образовалась троица детей Лены: Антон, Толик и Алла. Все румяные, возбужденные:
– Мы на лыжах пробежались до Алея, – затараторила Алла, самая бойкая. – Я всех перегнала на обратном пути, – продолжила она, переведя дыхание.
– Да мы просто поддались тебе, – урезонил ее Толик, – мы с малышней не соревнуемся. А то еще расплачутся, распустят сопли, утешать придется.
– Вот такие мои деточки, – рассмеялась Лена. – Большенькие уже: Антону 16 лет, Толику – 11, а попрыгунье – 8 лет. Но живут дружно, Антон за всех горой, заступается, как и положено.
– Антоша, а можно полюбопытствовать, какие планы у тебя после школы? – задал вообще-то дежурный вопрос Игорь Николаевич.
– Думаю в автомобильный техникум в Рубцовске поступить, а после него – сюда, автомехаником.
– Это очень правильно: где родился, там и пригодился. Успехов тебе.
– Ребятня, «а можно ли у вас полюбопытствовать», – передразнивая Игоря Николаевича,  произнесла бабушка Полина, – а не окажете ли вы нам честь и не примите ли вы участие в создании пельменей?
– С любовью и охотой – откликнулась попрыгунья Аллочка.
– Мы сейчас читаем рабские сказки, поэтому используем иногда арабские обороты речи, – пояснила слова попрыгуньи Лена. 
– Да, трудно было в военные годы, – вернулась к теме Полина Григорьевна, – пожалуй, самым трудным для меня было со скотиной управляться. Мужиков-то нет, мой Антоша тоже на фронте, как и твой отец, Игорек. А нужно и пахать, и сено косить. Да и вообще на земле жить трудно, все работы тяжелые. У нас сейчас всего два десятка курочек, да кабанчика выращиваем, так мы с дедом еле-еле управляемся. Хорошо, дети помогают. Вообще, скажу тебе, семья общим трудом держится. Это – закон жизни.
На минуту воцарилось молчание, только слышен был стук вилок о край миски с фаршем. Рабочий процесс контролировала тётя Поля (так для краткости она разрешила племяннику ее называть). 
– Игорек, так ты и в самом деле мастер по пельменям. Посмотрите-ка, какие они у него красивые выходят, и в меру пухленькие. Прямо на выставку. Да и быстрее всех ле-пит. Нет, это рука больш-о-о-ого мастера.
– Вы уж и скажете, тетя Поля, – засмущался Игорь. – Пельмени у меня как пельме-ни, как у всех.
– Нет, ты уж не спорь: и по качеству, и про скорости ты – мастер. Аллочка, присмотрись к работе дяди Игоря. Ты чуть поменьше фарша клади, да покрепче склеивай пельмени, а то видишь, у тебя иногда они разлепляются, – сменила бабушка объект контроля.
– Нам в школе вчера сказали, что на мартовские каникулы в Барнауле будет математическая олимпиада. Вот бы поехать! – начал разговор Антон. – Победители прямо-таки сразу зачисляются в Алтайский университет.
– Антоша, а что же ты вчера еще ничего не сказал? – удивилась мама.
– Да я подумал, расходы это большие… А вдруг все впустую? Наверное, не стоит и пытаться.
– Ерунда какая, конечно нужно пробовать все возможности, чтобы занять в жизни достойное место. А под лежачий камень и вода не течет, из ничего и не будет ничего. Если ты чувствуешь в себе достаточно знаний, можно и подумать об этой олимпиаде, – задумчиво произнесла Лена. – И запомни: деньги не самое главное в жизни.
– Да не такие уж здесь и большие деньги-то. А в Барнауле у нас и родня есть, если что, можно остановиться, – вступил в разговор отец Антона. – Не надо беспокоиться, средства на поездку мы наверняка найдем.
– Олимпиада – это  было бы очень здорово. А что, время есть, можно еще поднатаскаться немного, убрать пробелы в знаниях, – поддержал племянника Игорь. – Я посмотрю, может быть, у меня сохранились еще книжки, по которым сам готовился к университету. Правда, у меня только по алгебре книжки были. Если найду – вышлю почтой.
– А я тоже буду участвовать в олимпиадах, – решительно вступил в разговор Толик. – У меня по арифметике всегда «пять с плюсом».
– Ладно, раскудахтались цыплята, – вмешалась бабушка, – лучше на работу налегайте шустрее.
– Цыплята не кудахчут, кудахчут курицы.– с обидой поправил бабушку Толик.
– Какие они у вас шустрые, а язычки-то какие острые, – рассмеялся Игорь.
– Дима, а ты чем на хлеб зарабатываешь? – полюбопытствовал Игорь.
– Я механизатор, или, как сейчас принято говорить, хлебороб. И землю пашу, и зерно сею, и хлеб убираю, и хлеб на ток вожу. А теперь еще освоил подсолнечник и кукурузу и сеять, и убирать. 
– Он у нас в хозяйстве огромный авторитет, и ценят его о-го-го как, – вступила в разговор Лена, – позапрошлой зимой инфаркт у него был, в больницу надо, а на улице метель страшная, ни проехать, ни пройти. Так наши мужики на бульдозерах 40 километров дороги расчистили, чтобы его можно было в район доставить.
– Это в Рубцовск, что ли? – уточнил Игорь.
– Да, в Рубцовку, как мы привыкли говорить. Подлатали его – и снова в передовики. А рукастый какой! Посмотришь завтра, как он усадьбу обустроил: дворец, да и только, – продолжала расхваливать мужа сестренка.
– Ну что ты взялась меня хвалить, –  смущенно запротестовал Дмитрий, – не на продажу ведь меня выставляешь. Просто, я считаю, что мужик должен все уметь делать, и делать все хорошо, иначе он не мужик.
– Согласен с тобой полностью, – улыбнулся Игорь. Честно говоря, я с детства к этому приучен, папа мой меня всему обучал, готовил ко всем трудностям жизни.
– Бабушка, у нас 8 марта праздник будет, пригласят родителей и бабушек с дедушками, просили костюмы сделать, – прервала высокую беседу Аллочка.
– И какой же костюм мы с тобой сварганим, стрекоза ты моя ненаглядная, снежинку или ромашку?
– Давай ромашки костюм. А шапочку папа нам поможет сделать, правда, папа?
– Конечно, помогу, надо вас выручать.
Так за дружной работой и интересной для всех душевной беседой пролетели два часа. Налепили триста сорок штук, пельмени выстроились на противнях, как солдаты на параде. Так на противнях их и вынесли мороз.

До встречи Нового года осталось четыре часа. Дед Антон решил прилечь ненадолго на отдых, а тётя Поля отдыхать не стала («я на пять лет моложе!»). Она стала колдовать над бульоном для пельменей. Ей пришло в голову варить бульон на куриных лапках: кто любит пельмени с бульоном, тот непременно это новшество оценит. Лена занялась приготовлением нехитрых закусок: арбузы, огурцы, помидоры соленые, капуста квашеная, сало подкопченное. Ребятня успокоилась в своей комнате. Дима озадачился дровами для русской печки: конечно, после обильного торжественного ужина всем захочется уютного тепла за новогодней программой телевидения. Игорь направился вместе с ним, подышать воздухом малой родины.
На середину двора Дима выкатил здоровенный пень, установил на него полено, взмах топора – и полено раскололось пополам.
– Дима, дай мне поработать, я тридцать лет не испытывал этого удовольствия, ведь в городе дрова не нужны. Папа меня еще с детства учил колоть дрова. 
– Да, пожалуйста, держи топор, очень крупные не бери, их без клина не взять, а клин сейчас  в сумерках в сарае не найти.
        Обрадованный Игорь схватил топор, выставил полено, взмах – полено распалось на две неравные половинки.
– Да ты не торопись, видишь, сколько дров переработать надо? Если хочешь, все твои будут, все переколешь. А вообще-то, нам сегодня пары десятков точно хватит.
– Ладно, я поработаю в охотку. Это, когда же еще я смогу это повторить?
– Приезжай каждый год, и вся недолга. Можешь даже к соседям подряжаться на заготовку дров, – рассмеялся Дима. Слушай, Игорь, я подзамерз немного, пойду в избу.
Два часа трудился Игорь над заготовкой дров. И речи нет, чтобы замерзнуть: пот катил градом по выбритым щекам. Наконец, он три охапки дров занес в сени дома, сам вошел, слегка уставший, но счастливый, как ребенок.

В одиннадцать часов всё семейство уселось за просторный стол. Привычный порядок был немного изменен: во главе стола дед Антон, по левую руку тётя Поля, справа Игорь, а дальше, как обычно, Лена с Димой и ребятня. Лене предстояло, как говорят, «вести стол». Дед Антон торжественно водрузил на стол бутылку с кедровой настойкой (орехи на самогонке), разлил всем целебного, по его мнению, питья и поднял рюмку.
– Что же, давайте проводим год нынешний. Проводим его с благодарностью. Много хорошего он принес нам: и урожай в полях хороший, и на огороде все хорошо образовалось, и ребятишки нынче не болели, да и мы с бабушкой воздержались от этой глупости, и гость дорогой нас навестил.
– Я поддерживаю тост моего дяди, которого я не видел много лет. Для моей семьи в Новосибирске этот год был вполне успешным и благополучным. Но главное, я с благодарностью буду вспоминать этот год, год, когда я соединился со своими корнями. Я здесь понял главное: человеку необходимо почитать свои корни, в этом залог его успехов. Поднимаю тост за этот благословенный год.
Все охотно поддержали тост за уходящий год, и принялись за угощенья.
– Боже, какие помидоры, как в моем детстве, – восхитился Игорь. – Я всю жизнь люблю их больше всяких фруктов. Я даже бабушке своей, маме моей мамы, помогал помидоры выращивать, пока из частного дома в «панельку» не переехали. Мы всегда засаливали целую бочку помидоров.
Второй тост произнес Дима.
– Предлагаю тост за наших хозяев, здоровья им и долголетия, почета и уважения не только от нас, но и от всех окружающих.
– А попробуй-ка, Игорек, арбузиков соленых? Ты ведь такого никогда не ел, да и не поешь больше нигде, – после Диминого тоста предложила тетя Поля.
– О, да ведь это что-то просто восхитительное, я думаю, что такого чуда никто из городских не пробовал.
– Да, мы уже несколько лет специальный сорт арбузов ведем для засолки, – обрадовалась похвале тётя Поля.
Лена поставила на стол тазик с пельменями и крынку с бульоном для желающих. Желающим оказался Игорь. Перед горячим блюдом дед Антон разлил по третьей рюмке и, взглянув на экран телевизора, прикрикнул: «Тихо, осталось несколько минут до Нового года». Наступила тишина, наконец, дед произнес: «С Новым годом. Пусть он будет счастливым для каждого из нас».
        После этого тоста все дружно навалились на пельмени.
– А у меня «Счастливый пельмень», – закричал вдруг Антон-младший.
– Признавайтесь, кто такой пельмень изготовил? – шутливо-строго спросил дед?
– Это я, дедушка, втихаря зубчик чеснока залепила в пельмень. – призналась Алла.
– Молодец, внученька. И достался он тому, кому в этом году будет нужна удача.
– Я тоже слепил счастливый пельмень, но пока никто его не нашел. – удрученно пробормотал Толик.
– А вот и нет, только что я его надкусил, – радостно воскликнул Игорь.
– А с чем он? – для проверки поинтересовался Толик.
– С тестом, просто весь заполнен тестом, – был ответ счастливчика.
Все дружно рассмеялись.
Посмотрев пару часов «Голубой огонек» и признав обед завершенным, все поднялись из-за стола и решили прогуляться по улице и заодно проводить до дому семейство Родиных. Шли, не торопясь, издалека доносились звуки гармошки, кое-где люди пели.
– Поглядите на небо, какая волшебная красота, – вдруг завопила Аллочка.
Все подняли головы и замерли, зачарованные. Ночное небо над степью – это что-то действительно волшебное. На черном почти сияли небе мириады звезд. И какое-то великое спокойствие, все звуки исчезли. Божественное величие, по другому не скажешь. «Открылась бездна, звезд полна, звездам числа нет, бездне – дна» – процитировал Игорь Ломоносова. И звезды здесь, в степи, необычайно яркие. Игорь сразу же отыскал любимое свое созвездие, созвездие Ориона.
– Аллочка, посмотри. Видишь вот там, высоко, группу звезд в виде очертания человека. Это созвездие Ориона. Он охотник, три звездочки посередине – это пояс, на поясе у него  меч. А слева от охотника, внизу, самая яркая звезда ночного неба, голубой Сириус. По легенде, за Орионом бежит его верный пес, древние греки назвали его Большим Псом. Так вот, Сириус – это глаз Большого Пса.
– Как интересно, – удивилась Аллочка. – Я и не знала такой сказки.
– Если хочешь больше узнать о ночном небе, я тебе вышлю звездный атлас. Он по работам старых ученых составлен. Древние греки были высоко поэтичны,  всем созвездиям они давали названия и придумывали о каждом созвездии легенду. Я пришлю тебе книжку о греческих легендах и мифах. Кстати, в дореволюционных гимназиях изучение греческой мифологии было обязательным
– Ох, мне тоже это интересно, пришли обязательно, мы вместе с дочуркой будем изучать, –  поддержала Лена.
– Вот мы и дошли до дома, – подвел итог разговорам Дима. Давайте прощаться.
– Игорек, завтра заходи к нам на борщ, – пригласила Лена, – посмотришь, как мы живем.
– Да, приходи, конечно, пообедаем. А вообще у нас здесь родни море, не совсем кровной родни, но родни, все-таки. Даже в Змеиногорске есть, – поддержал жену Дима. – Жаль, что тебе уезжать уже надо, а то побывали бы у всех. Все были бы рады, это уж точно, так что приезжай еще, но на подольше. А насчет поездки твоей в Рубцовку к поезду я договорюсь с кем-нибудь из соседей. Двое собирались, так что кто-нибудь тебя и заберет. Поезд до Новосибирска, как я помню, почти в полночь. А там сел, уснул – и ты уже дома.
– Идет, я согласен.

        Утром Игорь заскочил «на часок» в хозяйство сестренки. Но этот визит неожиданно затянулся почти до вечера, потому что нужный сосед отвозил жену с дочкой также к этому поезду. В гостях у сестры Игорь действительно отдал должное таланту хозяина: все умно, все сделано аккуратно и с любовью. Окна и двери дома разукрашены резьбой, простенькой правда, но с хорошим вкусом. И надворные постройки все: и баня, и даже сарай несли на себе знаки внимания и любви хозяина к своему хозяйству.
В поезде, вспоминая свое гостевание  у родни, Игорь вдруг понял, какое это счастье – обрести  свое родовое гнездо, и это привело его в восторг: он не одинок в этом мире, с ним весь его род. И не только кровные узы сыграли в этом роль, но и сам уклад их жизни ему пришелся по душе, видимо, что-то от крестьянства в нем еще жило. «Нужно крепче родниться с ними, нужно торопиться упущенное наверстывать. Обязательно помогу ребятишкам становиться на ноги, чем смогу и как смогу, это мой долг перед нашим крестьянским родом».