Глава 2

— Ты же никому не выдашь, что я приходила? —  Откусив от яблока, Марция протягивает остальное лошади, та аккуратно берёт угощение, пришлепывая бархатными мягкими губами.

— Нет.
Девочка оборачивается.
К ней подходит мужчина в выцветшем кетонете и поношенных солдатских калигах. Из-под шапки темных, чуть тронутых сединой волос, сверкают колючие серые  глаза.  Он двигается  почти бесшумно, мягко ступая по каменному полу.
— Ты новый конюх?
Человек  усмехается, правая рука едва касается рукава левой, но Марция ничего не замечает, кроме густой черной бороды  незнакомца.
Она в жизни не видела подобного!
У всех, кого она знает, включая отца, гладкие, бритые по римской моде подбородки.
— А они зачем?
— Что? — ноздри крупного, переломанного в переносице носа мужчины вздрагивают.
— Ну, волосы у тебя на лице? Ты такой смешной! — она прыскает от смеха, прикрывая рот ладошкой.

Рука незнакомца внезапно грубо сдавливает плечо Марции. Пальцы, твёрдые как бронзовый стиль, больно впиваются в кожу.
— Ты не смеешь меня так хватать! — возмущённо вскрикивает она, тщетно пытаясь расцепить железную хватку. — Я всё расскажу отцу!
— Замолчи.
Увидев перед глазами острый изогнутый нож, Марция замирает от страха, на мгновение перестав даже дышать, но лезвие едва осязаемо коснувшись холодом шеи, лишь перерезает нить ожерелья и алые бусины, как зёрна расколовшегося граната, разлетаются в разные стороны.

— Это ведь я тебе нужен.
Оба оборачиваются на голос.
Отец подходит ближе и останавливается в нескольких шагах.
— Так разберись со мной, как мужчина, а не как трус, который нападает на мою дочь.

Незнакомец чуть ослабляет хватку и Марция, вырвавшись, бежит в загон к Весте.

— Жаль, меня не было тогда у твоего акведука, префект, — осклабившись говорит он, кивая на шрам на щеке у отца. — Я бы не упустил такой шанс.
— Ещё как жаль, — голос отца звучит спокойно, словно он ведёт  неспешную беседу в триклинии, но глаза смотрят жёстко и холодно. — Ты был бы мертв, как все, кто осмеливается бросить вызов власти Рима.
— Ей наступит конец, когда придёт ...
— Любая римская провинция, — перебивает отец, усмехнувшись краем рта. — Как строптивая шлюха, подчиняется  только силе.

Незнакомец бросается на него, но отец успевает поднырнуть под его руку и резко развернувшись, с силой до хруста вывернуть ее. Мужчина, вскрикнув, падает на колени, и нож отца оказывается у его горла.



Марция зажмуривается, зажимает уши ладонями, а когда, наконец, осмеливается открыть глаза,  видит, что двое легионеров скручивают незнакомцу руки за спиной.

— Я убил бы тебя, префект, если бы не твои псы... — сипит он.
На его лицо обрушивается рукоятка солдатского гладия, разбивая губы.
Марция вскрикивает.
— Довольно! — отец поднимает руку, предупреждая следующий удар и подходит вплотную к арестанту. —  Как ты проник сюда?
Тот молчит, кровь капает, растекаясь тёмными пятнами по ткани кетонета.
— Значит, скажешь на допросе.
Легионеры споро вытаскивают арестованного во двор.

Отец провожает его взглядом.
— Наместник, двое из охраны убиты. — докладывает трибун.
— Юлий, собери всех кто есть на гипподроме. — говорит он, по-прежнему глядя им вслед.— Немедленно.
— Всех? — осторожно переспрашивает Юлий. — Только гарнизон? Или вообще всех: рабов, оружейников...
Отец круто разворачивается и прищуривается:
— Ты стал плохо понимать латынь, Юлий? — в голосе его звучит металл. — Я  сказал — всех!
— Да, наместник.
Марция подбегает к отцу, но сказать ничего не успевает.
— Подожди меня здесь, малышка, — мягко говорит он, чуть касаясь кончиками пальцев её щеки. — Я скоро вернусь.
 И выходит вслед за трибуном.