Прогон

- Не верю! Не верю! Ну, хоть убей не верю!
Иван Самуилович обращённый в слух расплескал в стороны руки, потом по-черепашьи втянул шею в плечи и сняв очки швырнул их на стол.
- У нас прогон на носу, а ты дорогая всё в образ войти не можешь. Труппа и так бурлит, что я своей жене по протекции роли даю. Даже тут, на даче и то, не в состоянии простейший монолог  произнести, как выходить на премьеру? Прости, но актрисой ты всегда была посредственной, сколько я ни бился.
Жена округлила глаза.
- Я?! Я посредственная актриса? А может ты посредственный режиссёр? Тоже мне Станиславский «верю-не верю», у тебя другие определения есть? Не даром тебя за спиной Фомой прозвали, Фомой Неверящим.
- Пааазвольте уважаемая Мариванна, - Иван Самуилович стукнул кулачком по столу, - посредственного режиссёра не стали бы держать в театре.
- Да ты ничего нового ещё не поставил! На старом багаже едешь!
- Меня лекции читать студентам приглашают!
- Раз в год! Ты этих студентов на улице встретишь – не узнаешь!
- И в экзаменационных комиссиях присутствую, как член!
- Ну, уж как член ты милый, не то, что посредственный, а прямо скажем ни какой!
Иван Самуилович задохнувшись потряс стиснутыми кулаками над головой.
- Не верююю!  -
Но тут же осёкся и вновь вытянув шею спросил: «Что это?»
С улицы явственно донёсся металлический грохот ворот.
- Маша, посмотри кто там бесчинствует?
- Жена демонстративно отвернулась.
- Я не ассистент режиссёра, сам и посмотри.
- Тааак … - грозно протянул Иван Самуилович, -  у нас дилемма, либо насиловать слух этой какофонией, либо обоим, подчёркиваю, обоим пойти и выяснить первопричину.
Жена пожала плечами.
- Хорошо, идём.
Подойдя к воротам и взявшись было за ручку калитки, Иван самуилович на мгновение замер, потом опасливо отдёрнул руку и сделав шажок назад настороженно крикнул: «Кто там?»
Снаружи послышался жалобный голос: «Открой добрый человек».
Иван Самуилыч облегчённо вздохнул и распахнул дверцу.  В неё тут же один за одним, протиснулись несколько человек в цветастых халатах с тюбетейками на головах. Последней, переваливаясь уткой пролезла женщина одной рукой обнимая набухший беременностью живот, другой держа руку подростка изучающе зыркающего по сторонам щёлочками черных глаз. Ходоки выстроились шеренгой и омыли лица ладонями. Иван Самуилович выглянул за ворота – не остались ли там ещё кого нибудь? Но кроме прогнившего старенького автобуса перекосившегося на один бок, ни кого не было.
- Пошли Аллах благоденствия и достаток этому дому и всем кто его населяет.
Супруги с недоумением переглянулись и наконец Иван Самуилович выдохнул: «Вы кто?»
- Дехкане уважаемый, люди востока.
Говоривший поднял вверх палец словно призывая слушавших  сосредоточится на его фразах.
- Путь наш был долог и труден.
- Какой путь? Зачем? 
В голосе Ивана Самуиловича прозвучало нарастающее раздражение.
- Бай, увидел сон - белого ишака посланного небом, который сказал, что далеко на севере, где мало людей и много земли, нужна наша помощь. Мы пришли  освоить ваши плодородные земли, поделиться знаниями древних врачевателей и зодчих,  увеличить валовый продукт и поднять синусоиду демографии.
- Что за буффонада? Вы сумасшедшие?
- Нет уважаемый.
Говоривший закрутил головой.
- От меня-то вам что надобно?
- Совсем ничего. Только крова и хлеба… и мала-мала деньгов.
Иван Самуилович нервно засмеялся.
- Действительно, совсем ничего! Значит так, хлеба нет – у нас диета, денег у самих мала-мала, а кров у вас на родине, возвращайтесь в свои кишлаки и аулы.
- Не можем почтенный. Никому не дано изменить судьбу, нашу, открыл Баю белый ишак! Теперь наши судьбы вплетены в ваши, как вязь на бухарских коврах, как узоры мозаики на старых минаретах! Неужели среди мудрости твоих седин не нашлось ни волоска жалости к женщинам и сиротам?! Посмотри на неё, - азиат простёр обе руки в сторону беременной, - твои слова обездолили ещё не рождённого ею ребёнка и осиротевшего мальчика.
Азиат подтолкнул подростка к Ивану Самуиловичу. Тот озадаченно спросил: «Почему осиротевшего? Разве это не его мать?»
- Мать его… не эта женщина. Его отец шёл с нами, но Аллах призвал его на небо. В пустыне он был затёрт горбами верблюда в которого вселился шайтан…насмерть. Погладь сироту, окажи ему милость.
Иван Самуилович неуверенно протянул руку к голове мальчика, но личико того вдруг смялось, а когда разгладилось превратилось в лик злобного карлика исторгшего выкрик неожиданным басом: Кызырыл-бызары! Махмуд! Ойшкар-Олла!
Потом он оскалившись вцепился зубами в палец тянущейся руки. Иван Самуилыч отдёрнул руку вертя перед глазами укушенным пальцем воскликнул: «Что это значит?»
- Ты почтенный имеешь ввиду сказанное ребёнком? Как известно его уста вещают истину! Он задал вопрос небу, как такой уважаемый старец смог дожить до седин мудрости не имея сердца?
Иван Самуилович хотел ответить что-то резкое, но увидев в азиатских глазах навернувшиеся слёзы обмяк.
- Сочувствую вам люди востока, но у нас действительно нет денег, они на карточках, работы тоже нет, потому что посещать дачу выходит крайне редко. Мы служим театру, у нас генеральный прогон на носу, за ним премьера. Мы репетируем, а вы извините, вносите сумбур. У каждого своя сверхзадача, как говорил великий Станиславский!  Ступайте с Богом.
Азиат замотал головой.
- Нет уважаемый, нам некуда идти, если работы нет, будем её искать, а пока, тута мала-мала поживём. Так сказал Бай, а Баю сказал белый ишак. Показывай куда занести вещи? Эй, дехкане, открывайте ворота.
Рот Ивана Самуиловича открылся одновременно с воротами. Из покосившегося автобуса  вылез Бай. Его огромное и грузное тело еле вытеснилось из автомобиля клиренс которого моментально выравнился.  За поясом охватывающим необъятный живот торчал кривой кинжал. Оглядев присутствующих, он стащил тюбетейку с затылка, отёр ею лицо от пота и хлебных крошек и грозно спросил: «Почему стоим?»
Группа азиатов мгновенно рухнула на колени. Ближний к Ивану Самуиловичу, ухватил его за штанину и начал дёргать книзу.
- Не стой добрый человек, делай как мы, Бай страшен в гневе.
Но тот, впав в ступор от ситуации которую ум ни принять ни объяснить не имел ни малейшей возможности продолжал стоять с открытым ртом. Бай начал отсчёт: «Одна… другая… тыретия… Всё неверный, терпение отмерянное  Аллахом иссякло! На колени или клянусь белым ишаком, отрежу твою пустую голову и повешу её на этих воротах!»
Он выхватил кинжал и занёс над головой  Ивана Самуиловича. 
- Падай! – Хором закричали азиаты.
- На колени Фома!
Глаза Бая пылали яростью, а рука с кинжалом дрожала, словно держалась на последней рвущейся ниточке.
Ноги Ивана Самуиловича подкосились  и он упал на колени.
Бай склонился над ним не выпуская оружия и спросил ядовитым шёпотом: «Веришь мне?» Тот согласно кивнул.
- В слух скажи, так чтоб все слышали, веришь?!
- Верю. 
- А я тебе, нет Фома! Громче!  Так, чтоб в башке зазвенело, ну?!
Иван Самуилович зажмурился и во всё горло заорал: «Вееерюююю!»
- И моим людям веришь?
- И им верю! Всем вам верю сволочи.
Тут же пришельцы вскочили с колен и воздев к небу руки заголосили наперебой: «Хвала Всевышнему. Мы услышали «верю!» Лица их лучились светом и радостью. Затем снова упали на колени уже перед Иваном Самуиловичем.
- Прости нас Учитель!
Тот не в состоянии осознать происходящего лишь переспросил; «За что?»
- За то, что не верили, что это слово «верю» когда нибудь вырвется из ваших уст.
Беременная вытащила подушку спрятанную под одеждой, Бай воткнул кинжал в ножны постучав по нему пальцем пояснил: «Реквизит».
- Иван Самуилович обернулся к жене.
- Маша, ты что нибудь понимаешь?
- Конечно. Это труппа. Добровольцев.
- Студенты?!
- Не только, желающих было хоть отбавляй.
- Так ты знала?
- Не только знала, но и вдохновляла, иначе вряд ли кто либо стал бы связываться с Фомой Неверящим.
- Неверующим – поправил приходящий в себя Иван Самуилович.
- Неверующий, это другой Фома, а ты, именно Неверящий! Ну, что ребята, теперь можно и по рюмке чая, айда на веранду… дехкане.
Она сделала несколько шагов в окружении свиты, потом оглянулась на продолжавшего стоять мужа и произнесла: «Отомри уже. Ну и кто из нас посредственность?»

07.03.2025.