12. Последний вагон

Если сказать простым языком, когда произошла вся эта история, можно считать, что во всей этой ситуации в целом я «успел заскочить в последний вагон». Весьма странное начало, но, как и в большинстве непростых обстоятельств, которые происходят с людьми, приступить к повествованию порой весьма нелегко.
Изначально я сомневался в правильности пути своего рассказа, поскольку в нём не получилось обойтись без множества автобиографических моментов. Но потом я пересмотрел своё решение, поскольку всё написанное мною таким образом обретает максимальную достоверность.
Тем не менее, несмотря на такое вступление придётся начать с рассказа именно о себе, так как именно это будет самой верной точкой отправления.
Начну с самого простого – с имени и фамилии: нарекли меня при рождении Владимиром, отчество для простоты общения предлагаю опустить, а по фамилии я Иволгин. Родился я под самый занавес эпохи СССР, а точнее в 1987-м году. Как потом говорили в народе, именно 87-ой год был последним спокойным из второй половины восьмидесятых. Дальнейшие 4 года страна негласно готовилась к своему монументальному развалу, и в декабре 1991-го стремительно, с огромным количеством невинных человеческих жертв, приступила к скатыванию под откос.
Разумеется, я, будучи ещё совсем ребёнком, не мог понять масштабов всей начавшейся неразберихи: в любые эпохи, века и годы в большинстве своём детство – самая счастливая пора жизни. Особенно то безоблачное время до школы, когда нет абсолютно никаких забот, гуляй хоть с утра до ночи, сказка…
Правда, перед всем этим меня угораздило дважды попасть на операционный стол в 2 и 3 года от роду соответственно: видимо так сошлись звёзды, что мне нужно было хирургически поправить пару моментов, чтобы в будущем я мог обзавестись детьми. Но до этого будущего было очень далеко, поэтому, как только больница осталась позади, я, как и все мои ровесники, окунулся в беззаботность детских лет.
Вы сейчас скорее всего будете в недоумении, читая эти строки, когда я скажу о том, что в большинстве проблем в моей жизни, начиная с самых молодых лет, я могу обвинить свою общительность и излишнюю доброту. Ну как, общительность, – скорее это способность без особых проблем находить общий язык с посторонними людьми. В целом, при больших амбициях это, наверное, хороший плюс. Однако, я абсолютно не амбициозный человек по натуре, и нетрудно догадаться, что амбиции посторонних людей вызывали во мне порой внутренний смех. Иногда, правда, он прорывается наружу, тем не менее я всячески стараюсь подавлять в себе подобное чувство.
Довольно долгое время я страдал от своей доброты на протяжении жизни, точно также очень долгое время не понимая простейшей и очевидной жизненной поговорки: не делай добра – не получишь зла. Вы будете снова смеяться узнав о том, что лет до 30 я был уверен, что только добром можно решить множество проблем и бед. К счастью, когда в очередной, и, видимо, последний раз, за свои хорошие поступки я получил «мордой в грязь», то мозги как по щелчку пальцев встали на место. И в течение нескольких последующих месяцев ты внезапно начинаешь воспринимать всю свою жизнь под совершенно другим углом, уже анализируя все случившиеся с тобой события с иной точки зрения. И результат тебя, как правило, расстраивает. Огромный плюс произошедшего только в том, что когда ты именно в этот раз упал лицом в дерьмо, разбились розовые очки, и ты наконец-то прозрел.
Тем не менее все дошкольные и школьные годы я оставался верным себе. Разумеется, получая за это по голове от всех, кто посчитал возможным или даже просто необходимым распустить в мою сторону язык или руки. Драться я не умел, хотя бы потому что по глупости и человечности считал, что всегда можно обойтись без драки. Да, я был дико наивен, но во всём была виновата моя доброта. Если так вообще можно выразиться.
Ситуация несколько поменялась после школы, во время учёбы в институте. Именно несколько, потому как человек волей-неволей взрослеет, но и только – если не дано поумнеть, или не хочется, то и до самой смерти можно дураком оставаться.
Даже после окончания учёбы и последующего выхода на работу всё оставалось примерно на том же уровне. Но вы должны понять, что я никогда не старался выглядеть человеком, заискивающим перед кем-либо с целью получения какой-то выгоды: я всё и всегда делал только с добротой. Особенно, когда с годами понимаешь, что дерьма в этом мире в разы больше. И меньше его почему-то не становится.
Хочу только опять же сказать, что это сугубо моё мнение, мой личный опыт, и все свои шаги и поступки я ни коим образом не ставлю для читателей как руководство к действию – скорее, это рассказ о том, как делать было не надо.
Отдельным монологом хочется поговорить о дружбе. По крайней мере о той, которая была у меня до относительно недавнего времени. А точнее, о том, что именно я считал дружбой.
В жизни это целый период, серьёзный, важный. Потому что дружбу воспевают книги, которые я читал взахлёб сколько себя помню и продолжаю читать. И был свято уверен в том, что такая же дружба в самом деле существует в реальности. По крайней мере, я считал другом человека, которого знал с самого далёкого детства почти 25 лет.
Но оказалось, что я также был наивен и слеп, поскольку все эти годы, по крайней мере взрослую их часть, я дружил с человеком, который почти всё время во многом мне сильно завидовал – опустим подробности в чём именно, это не важно. Важно то, что я был уверен, что настоящие друзья так не поступают и никогда не поступят. Но в итоге человек сделал всё, чтобы из-за его зависти ко мне я от него отвернулся. Это было очень больно, и когда я прекратил с ним всяческое общение, ничего кроме глухой пустоты в душе я не испытывал.
Мне «повезло» только с тем, что такой «друг» оказался в моей жизни всего один. И, повторяясь, скажу, что он своим поступком открыл мне глаза на всех близких и не очень знакомых, позволяя оценить лицемерие многих из них и понять, что общались они со мной точно по той же самой причине – в поисках выгоды: никто из моего прошлого не стремился быть мне именно другом.
Возможно всё это было из-за того, что я всегда шёл своим путём, никогда не обращая внимания на окружающих: это обычно касалось моды, музыки, каких-то поголовных увлечений, которые мне всегда казались совершенно посторонними – «стадность» для меня была признаком какого-то недалёкого уровня развития. При этом я себя абсолютно ни над кем не возвышаю, опять же просто рассказываю.
Скорее всего, то, о чём я стану говорить далее, будет вызывать у вас улыбку. А может раздражение, как знать…
Я никогда не рассказывал о личной жизни. Ну если быть точным, то некоторыми вещами делился с родными и со своим близким другом и всё. И вот здесь, наверное, единственный момент, когда я позже понял, что делать этого совсем не следовало – и если мой так называемый друг по большей части молчал в этих вопросах, то дома или по телефону обсуждать со временем приходилось многое.
Однако я был склонен стоять на своём, особенно там, где этого делать было никак нельзя. Конечно же это приводило к скандалам с обеих сторон, и во всей этой ситуации я каждый раз оказывался зажат меж двух огней.
Именно на этом этапе меня начинало полностью поглощать состояние какой-то отвратительной, удручающей, уничтожающей безысходности, от которого никак не получалось избавиться. А точнее это продолжалось до того момента, пока конфликт не заканчивался.
Подобное ощущение я испытывал постоянно, когда до поры до времени общался с некоторыми из своих бывших однокурсников. В особенности, когда разговоры заходили о распределении личного времени в семье, мыслях о будущем. И по большей части ничего кроме тотального поклонения своей многочисленной родне я от них в последние годы не слышал: меня бросало в дрожь от того, что люди добровольно ставят на себе крест, в частности на своём здоровье, лишь бы «мама и папа были счастливы».
С подобным я столкнулся напрямую более чем лично, когда был женат – моя бывшая супруга была одной из таких членов секты «тотального поклонения», что в итоге и привело к разводу.
Я не говорю, что родных нужно сразу выкидывать из своей жизни, как только становишься независимым и самостоятельным. Но жить исключительно «не для себя, а для…», причём, когда из-за этого начинает страдать твоя непосредственная семья – как по мне верх неразумного поведения.
Если подвести итог всего того, о чём я тут наговорил, то к 34-м годам я заимел развод, развязался со всеми никчёмными друзьями и знакомыми – точнее, все они отвалились сами – и как-то почти незаметно для самого себя отдалился от большинства людей вообще.
Почти сразу после этого я испытал нечто вроде неописуемого облегчения. И даже испугался его – настолько сильно это чувство практически полной независимости и свободы обрушилось на меня…
Тем не менее, тоска и одиночество таились в глубине души, и постоянно напоминали о себе опустошённостью, раздражительностью. И не лечились они ничем – ни спиртным, ни занятиями спортом, ни путешествиями: со временем что-либо вообще перестало успокаивать душу.
Оставалось только одно, относительное спасение: в какой-то момент жизни, примерно в 30 лет, я сильно увлёкся живописью, и с тех пор постоянно рисовал, в основном в карандаше – кажется, такая техника рисования называется штриховка. Или графика, точно не знаю.
Темы в работу всегда брал абсолютно разные – от пейзажей до портретов… Этот талант открылся совершенно внезапно, и спустя годы желание творить не иссякло совершенно, а наоборот всё возрастало.
Мне даже удалось закончить какие-то курсы живописи на эту тему, благодаря чему я повысил свои навыки и смог открыть две своих небольших выставки. Конечно, с подачи и на территории всё той же местной школы искусств, где учился.
Я не очень стремился делиться с кем-либо своим творчеством, но преподаватели, что учили меня, сильно настаивали на этом, и в итоге я согласился.
На первой выставке было очень мало людей, даже учитывая то, что проводили её поздней осенью, когда давно закончились все дачные сезоны и связанные с этим дела – за все 4 часа пришло чуть больше десяти человек. Это меня нисколько не расстроило, скорее наоборот, развеселило.
По правде сказать, я думал, что после этого выставок мне не видать, но руководство школы искусств решило пойти на второй круг и повторить всё через год. И вот следующей осенью, примерно через неделю после моего 36-тилетия началась вся эта весьма интересная история.
Выставку открыли в субботу в первой половине ноября. За этот год я создал много различного рода картин, поэтому экспонаты в сравнении с прошлым разом были абсолютно новые. Тем не менее я не рассчитывал на большое количество посетителей.
Но как говорит одна пословица: готовься к худшему – думай о лучшем. И в этот раз она сработала как положено: людей пришло прилично, по моим прикидкам больше 40 человек. И хотя я не видел дикого восторга от моих картин, в шёпоте и заинтересованных взглядах было заметно, что люди довольны. А значит был доволен и я.
К моему огромному удивлению некоторые из посетителей вознамерились даже что-то приобрести, но подобные вопросы было решено отложить до начала новой недели: сперва подобное предложение мне нужно было хорошенько переварить. Да и как-то обговорить это с дирекцией школы искусств – всё-таки люди тоже должны с этого что-то иметь.
Домой я возвращался в приподнятом настроении, зашёл по пути в магазин, купил коньяка, чтобы слегка отметить это событие. И поэтому не стал даже готовить, а заказал еды домой. Поужинал, после чего блаженно принял душ и лёг спать.
В воскресение я почти полдня провёл на телефоне, обсуждая с директором школы искусств все интересующие нас моменты касаемо дальнейшей совместной деятельности. В итоге сошлись на том, что в понедельник я отпрошусь на целый день с работы и приду поговорить с потенциальными покупателями. Цену за одну из картин предлагали совсем небольшую, но это могло быть очень неплохим началом.
Я было думал отоспаться, благо условились мы встретиться в 11 часов утра в понедельник, но внезапно, около 7 меня разбудил телефонный звонок.
Злобно чертыхаясь спросонок, в основном злясь на самого себя, что не выключил на ночь телефон со вчерашнего вечера, я взял сотовый с прикроватной тумбочки. Номер был мне неизвестен. Я предположил, что это очередные мошенники, но решил ответить, на случай, если вдруг это звонят другие потенциальные покупатели, с которыми я ещё не общался.
 - Алло… - хрипло и несколько грубо сказал я в трубку.
 - Нашла!! Фух, наконец-то можно выдохнуть!! – произнёс в ответ радостный, высокий и немного резкий женский голос.
 - Я вешаю трубку. – от её не очень приятного тембра у меня медленно начинала болеть голова.
 - Подожди! Я извиняюсь за такой ранний звонок, просто мне очень важно было найти тебя! – девушка, или женщина бесцеремонно мне «тыкала».
 - Почти семь… у меня слов нет… послушайте, кто вы? – устало произнёс я, понимая, что теперь скорее всего уже никак не засну. Даже если очень захочу.
 - Я была на твоей выставке позавчера! – быстро-быстро заговорила девушка. – Осталась в диком восторге!! И мне так понравилась одна картина…
 - Девушка, если хотите купить что-то, то просто так это не делается, тем более по телефону и в такую рань, давайте поговорим об этом позже…
 - Ты не понимаешь! Я не собираюсь покупать, я просто хочу спросить…
Я вдохнул и выдохнул.
 - Только быстро, я страшно хочу спать…
 - Картина «Девочка с флейтой». Это ты сам придумал?
Я уже не обращал внимание на фамильярность, понемногу успокаиваясь.
 - Нет. Это по песне одного очень интересного человека. – Я спохватился. – Точнее, он однажды написал песню «Одиноким-одиноко», и сделал рисунок к ней. Но как по мне этот рисунок больше подходил к другой его песне, «Девочка с флейтой», поэтому я создал на его основе свой, который мог бы ближе подходить…
 - Я знала, что без Вени Д’ркина здесь не могло обойтись, я знала!! – она буквально кричала в трубку.
 - Теперь я могу лечь спать? – я поморщился.
 - Ещё секунда, и я тебя отпущу! Понимаешь… Хоть это и нарисовано по песне, но ты будто меня нарисовал… никогда меня не видев и не встречав… Прости, я наверное говорю дикую чушь, но это правда!
 - Предположим. – Сказал я зевая. – Тогда я тоже спрошу тебя: откуда у тебя мой номер? Обычно меня пытаются найти в различных соц-сетях, в которых меня нет уже очень давно, и не находя, останавливают свои поиски. Что меня вполне устраивает, предпочитаю покой. Так откуда же?
 - Я могла его спросить в школе искусств, но правильно понимаю, что скорее всего его бы не получила…
 - Это верно.
 - Поэтому я полностью занялась этим сама! Про соц-сети я поняла почти сразу, но интернет помнит всё, поэтому решила, что не отступлюсь… Мне так важно было найти тебя. Все выходные искала, два дня с утра до ночи…
 - А сегодня у нас понедельник… - прервав поток её слов произнёс я.
Она на секунду задумалась.
 - Ну да…
 - Это случается, понедельник день тяжёлый! – рассмеялся я в трубку. – Назовитесь хотя бы, упрямая и настырная незнакомка!
 - Ия… - прошептали еле слышно на том конце провода.
 - Вот так сюрприз! Прямо как актрису кино Саввину! Та, что Патячка ещё озвучивала…
 - Меня мама в честь неё назвала… - всё также тихо говорила девушка. – Я тебе вечером позвоню, прости, что разбудила! – и она повесила трубку.
Я положил телефон назад на тумбу, лёг обратно на подушку и закрыл глаза. Сон безвозвратно ушёл, и я пытался уложить в голове весь диалог, который кроме смеси недовольства и смеха не вызывал никаких эмоций.
Однако я уже достаточно долгое время не воспринимал подобные чувства и эмоции всерьёз – на розыгрыш это не смахивало, и я сказал себе, что было бы вполне неплохо, если вечером девушка не позвонит. Хотя бы потому, что на это утро у меня была назначена более важная встреча.
И прошла она довольно неплохо: как я уже упоминал, цена за одну из моих картин была весьма невысока, но это было не главное – определяющим фактором было то, что обо мне начнёт узнавать всё большее количество людей, будет расти интерес, и, возможно, спрос. Всё же в нашем маленьком подмосковном городке это немаловажно.
Безусловно, я не искал популярности, просто так стало складываться само собой, и признаться честно, я был этому немного рад – очень непривычное чувство, откровенно говоря, но самое главное то, что оно мне нравилось.
Вернувшись к себе в районе трёх часов дня, я не захотел оставаться дома, и, пообедав, решил погулять, до вечера – погода стояла в чистом виде ноябрьская (без комментариев), но моё настроение было таким хорошим, что сидеть в четырёх стенах я просто не смог. К тому же у меня кончились сигареты, и я давно не ходил в парк – его как раз совсем недавно отремонтировали.
Сказать по правде, на тот момент я почти забыл, что мне должны звонить. Даже несмотря на то, что девушка не вызвала у меня никаких отрицательных, да и положительных, эмоций, мне было мало любопытно, чем всё это могло кончится.
Звонок раздался в начале седьмого вечера, когда я шагнул в подъезд.
 - Звоню, как и обещала!
 - Тогда прошу набрать через 5 минут, я сейчас в лифт зайду, тут связи не будет. – и, не дожидаясь утвердительного ответа, я сбросил вызов и шагнул в кабину.
Поднявшись на свой, 11-ый этаж, я отпер дверь в квартиру, и успел только снять пальто, как телефон зазвонил вновь.
 - Дома? – Ия была в явном нетерпении.
 - Да. Вы, девушка, как-то весьма сильно, и я бы даже сказал нездорово мной увлеклись, вам не кажется?
В трубке послышался вздох.
 - Прости… я знаю, что я перегибаю, но ты своей картиной всю мою жизнь с ног на голову перевернул…
 - Ну извините! Я же не специально! – хохотнул я. – Я ведь просто начинающий художник, который едва что-то стал из себя проявлять…
 - Нет, ты не просто художник… ты… - она замолчала.
Я не торопился нарушить тишину.
 - Я тебя только об одном попрошу… - она молчала почти с минуту. – Могу я тебя увидеть? Мне нужно только раз, всего один раз!
 - И что это тебе даст? Я уже не говорю о себе.
 - Может быть ничего… но я просто прошу тебя…
Настала моя очередь вздохнуть.
 - Хорошо. Если живёшь недалеко, приезжай сейчас. Или отложим до завтра…
 - Мне нужно полчаса, чтобы добраться. Не слишком поздно?
 - Смотря для чего… - фраза была совсем не к месту, но она вырвалась у меня совершенно случайно. Впрочем, Ия никак на это не отреагировала. – Хорошо, жду. Полагаю, мой адрес ты уже знаешь?
 - Да… - тихо ответила девушка.
 - Хм. Ну конечно, интернет ведь всё помнит. – Я вторично хмыкнул и дал отбой.
Я ничего не ждал от этой встречи, и говоря откровенно, не ждал именно ничего хорошего – как правило такая настойчивость, навязчивость, обычно вызывает чувство отторжения, особенно у меня. И особенно с учётом того, что ни отношения, ни случайные встречи не интересовали меня уже какое-то время, или я просто отвык от всего этого.
За эти полчаса до её прихода я усиленно пытался вспомнить, кто из посетителей на выставке мог оказаться моей настырной незнакомкой. И не смог припомнить практически ни одно лицо женского пола – я был настолько поглощён нервозностью, что постоянно выходил курить, и в моей голове отложились лица только той немолодой пары, что впоследствии решили приобрести одну из моих картин.
Когда замурлыкал домофон, то я нажал кнопку без слов – если человек смог меня найти всеми нереальными способами, значит она в состоянии подождать ещё немного, чтобы поговорить лично.
Входную дверь я специально не стал закрывать, а просто оставил слегка приоткрытой, сам же уселся на стуле на кухне лицом в коридор.
Я услышал, как щёлкнули двери лифта, и спустя несколько секунд в прихожую медленно вошли.
Ожидаемая логика не сработала, когда я увидел лицо девушки – оно совершенно мне не вспомнилось.
Когда она сняла куртку и обернулась ко мне, я невольно остолбенел внутренне – на вид ей было лет 16, не больше. Но когда она вышла на свет, что излучала кухонная люстра, я разглядел её получше, и понял, что ошибался.
У Ии были короткие тёмные волосы, так называемая стрижка «под мальчика», такая была популярная в 80-е. Свитер «в лапшу» и узкие джинсы в обтяжку сообщали всем, кто на неё смотрит, о полном отсутствии какой-либо фигуры. Она действительно выглядела мальчиком-подростком, если бы не лицо – не сказать, что красивое, но очень необычное, с умными синими глазами с длинными ресницами век, тонкими губами и полном отсутствии косметики. Именно в этот момент я поймал себя на мысли, что ей скорее лет 25, а может даже и больше.
 - Выпьешь чаю? – несколько суховато спросил я.
Ия неотрывно смотрела мне в глаза, и только кивнула в знак согласия.
 - Осторожно, только заварил, кипяток! – я пододвинул ей кружку. Девушка аккуратно подтянула её к себе за ручку, и я мельком увидел, что ногти на пальцах рук были без лака. Однако были аккуратно пострижены, и уж точно не обгрызаны.
 - Спасибо…
Свитер был ей будто бы велик, и складывалось ощущение, что она утопает в нём. Ия была бледна, но это скорее от холода, так как несколько первых осторожных глотков чая заставили её щёки слегка порозоветь. Я молчал, неспешно прихлёбывая чай, и изредка поглядывал на гостью.
 - Я тебя нашла! – негромко сказала девушка.
 - Этого нельзя не заметить. – усмехнувшись ответил я. – Итак, ИЯ, что же дальше? – я специально сделал упор на её имя. – Давай только сразу условимся безо всяких нелепостей…
 - Ты можешь встать? – негромко попросила она.
 - Зачем? – я поставил на стол кружку.
 - Просто встать. Пожалуйста…
Я несколько поморщился, но только внутренне – мне была не по душе очередная непонятная мне затея. И я решил, что она станет последней, если эта беседа ничем не кончится.
Я молча встал, стараясь внимательно следить за действиями уже знакомой мне незнакомки. Ия также поднялась со стула, сделала шаг вплотную, протянула руки как бы сквозь опущенных вдоль тела моих, и обняла меня, уткнувшись своей головой с короткой стрижкой волос ко мне в грудь. Учитывая, что роста она была, наверное, метр шестьдесят, не больше, она инстинктивно поднялась на цыпочки.
Она обняла меня и замерла, мне даже показалось, что она перестала дышать, видимо ожидая, что я обниму её в ответ. Однако вместо этого, я просто погладил её по голове и всё. Девушка слегка вздрогнула, но не отстранилась и ничего не сказала.
Так продолжалось минут 5, пока я наконец не произнёс:
 - У тебя, наверное, ноги затекли. – сказал я без намёка на иронию.
 - Нет. – глухо ответила Ия. – Дай мне ещё минуту, хорошо?
Я хмыкнул, усмехаясь.
 - Хорошо, но только минуту! А то потом домой не дойдёшь!
Она засопела, но не отпустила меня.
Эти объятья не были крепкими, как обычно бывает, это не было похоже на объятья «для вида» или какого-то отчаянья – пока её голова утыкалась в мою грудь, а руки лежали на лопатках, я испытывал ощущение… да я даже не знаю, как его назвать – ощущение того, что делал что-то важное для неё в своей жизни просто одним своим существованием…
Ия, наконец, отпустила меня, не говоря ни слова села обратно на стул и принялась допивать чай. Я же остался стоять, скрестил руки на груди, наблюдая за девушкой.
 - И? – решил я нарушить тишину.
Я ожидал, что она улыбнётся, но Ия держала непроницаемую маску на лице. Только синие глаза её слегка оживились, но не более.
 - Я представляю, как всё это выглядит со стороны… Прости, что я так себя веду, у меня были другие планы на эти выходные… прости за навязчивость, если скажешь, я больше никогда к тебе не приду и не побеспокою, обещаю…
 - Да я даже не знаю, что мне тебе сказать. – скептически произнёс я. – Вот честно…
 - Не хочешь меня больше видеть? Это нормально…
 - Да я не знаю! Веришь? Просто не знаю! Поставь себя на моё место, просто, для сравнения.
 - Я это делала тысячу раз, пока ехала к тебе… Всевозможные варианты прокрутила, плохие и хорошие…
 - О, даже плохие? – я вскинул брови.
 - Конечно, я ведь тебя совсем не знаю…
 - Могу сказать то же самое.
 - Просто я подумала, что человек, который написал такую картину, не может, не должен оказаться плохим… Настолько плохим, какими бывают люди вообще… Поэтому просто не настраивалась на негативное…
 - Что ж, хотя бы честно… Лично я не настраивался ни на что вообще.
 - Даже на интим? – она спросила это не изменив интонации и выражения лица.
Я невольно закатил глаза.
 - Прости, это было неудачной шуткой…
 - А с какой стати вообще я должен был об этом думать? Я не озабоченный подросток, находящийся в пубертатном периоде, у которого гормоны бьют через край! Само то, что я вообще согласился с тобой увидеться, говорит о моём безграничном терпении. Другой бы на моём месте ограничился телефонным разговором, и всё. И я, между прочим, имел полное право послать тебя по известному адресу, потому что терпеть не могу фамильярностей…
 - Прости, я больше так никогда не сделаю…
Всё моё недовольство как-то само улетучилось.
 - Да больше и не надо! – весело сказал я. – Самое верное впечатление – первое. И оно весьма странное, ни хорошее, ни плохое… Ну пусть уже… Ужинать будешь?
 - Спасибо, я дома поем… Я пойду…
 - Интересная у нас встреча получилась… Как пожелаешь. Но проводить до двери я тебя обязан, как-никак, этикет требует!
Я помог ей надеть куртку и шапку, подал «ложку» для обуви и сказал, открывая дверь:
 - Время позднее, если что, возьми такси. – Она покачала головой. – Ну как знаешь. Тогда хотя бы смс-ку пришли, что дома, хорошо?
Ия посмотрела мне в глаза, словно не понимая, о чём я.
 - Зачем тебе это?
 - Так, что за дурацкий вопрос?! Так делают все нормальные люди вообще-то…
 - Прости…
 - Да хватит уже извиняться!
 - Я просто не привыкла к такому… Можно я завтра позвоню?
Мне хотелось спросить «зачем?», но я просто кивнул в ответ.
 - Звони.
 - А прийти можно?
Мне хотелось злиться на неё, но я почему-то не мог.
 - Сначала позвони, мало ли я буду занят. Но скорее всего обычные домашние дела, ничего серьёзного…
Ия внимательно посмотрела в глаза, словно проверяя, лгу я или нет.
 - Я позвоню. – видимо убедившись, что я говорю правду, она тихо вышла и закрыла за собой дверь.
Спустя минут 40 от неё пришла смс, что она дома. Оставшийся вечер я наскоро поужинал, пытаясь уложить в голове события этого крайне непростого дня. И на первое место упорно вставала сделка с картиной. Девушка, при всей необычности её поведения, не вызывала неприязни, но и душу не цепляла. Пока. Всё могло измениться. Или нет.
На следующий день Ия позвонила мне в обед на работу, буквально на три минуты. Я как раз отыграл партию в домино, и перед тем как снова засесть за компьютер смог спокойно поговорить с ней. Её голос не изменился со вчерашнего дня, но она хотя бы стала проявлять интерес к моим картинам. Хотя бы к чему-то помимо меня.
 - Можно я приду сегодня? Обещаю, что ненадолго!
 - Приходи! Но при условии, что отужинаешь!
Она помолчала.
 - Накормить меня хочешь? – с нотками какой-то обиды в голосе сказала Ия.
 - Ну хотя бы попытаюсь, ты же ведь худющая, слов нет! – я старался придать голосу выражение заботы.
 - А не получится! У меня такой метаболизм – я ем как не в себя, а за год могу максимум на килограмм поправиться! – с оттенками гордости ответила девушка. – Если не нравится, как я выгляжу, то я не приду…
 - А ну-ка заканчивай это! Мне эти ваши штучки женские не сдались ни разу. Всё, с меня ужин, придёшь?
Она только сопела и молчала. Я скривился и повесил трубку. Буквально через 10 секунд пришла смс-ка «Я приду!» Я кивнул сам себе, написав в ответ, что жду её к 19:00.
Ия пришла чуть раньше, что меня приятно удивило. Конечно, это не значило, что она будет приходить дальше с такой же пунктуальностью. Если будет приходить вообще.
Готовка не была моим сильным местом, но я любил это не меньше чем создание картин. Правда получалось пока не очень, но я жил один, и меня всё устраивало. Однако сегодня я постарался сделать еду в лучшем виде.
Перед тем как сесть за стол, Ия также подошла ко мне как и в прошлый раз, и попросила обнять. Я возражать не стал, только в этот раз она прикоснулась ко мне буквально на минуту, после чего спокойно села за стол.
Девушка ела мало, но с аппетитом, а я продолжил утренний разговор о том, как начал писать картины. Она не спускала с меня глаз, иногда мне казалось, что она даже не мигает.
После обеда, я сложил посуду в раковину, и повёл Ию в комнату, в тот угол, где стоял стол, на котором я создавал свои творения.
Стоило мне показать ей несколько работ, как девушка совершенно преобразилась: исчезла напряжённость, оживились глаза, она словно встрепенулась, как бабочка с первыми лучами летнего утреннего солнца, словно перелетая от одной картины к другой и выпивая её как нектар. Поразительно было смотреть за такими переменами, и мне было приятно, что к этому я имею самое прямое отношение.
Я решился показать ей некоторые самые любимые и самые нелюбимые работы, так как мне было интересно сойдутся ли наши мнения. И… они сошлись с точностью до наоборот, что было весьма забавно. Это оказалось абсолютно нормальным и впредь я решил поступать именно так, если захочу показать ей что-то ещё. При условии, конечно, что я что-то ещё создам.
Тем не менее, через полтора часа она ушла. И перед уходом её лицо приняло обычное выражение – маска непроницаемости.
Так продолжалось почти месяц: свой приход Ия всегда сопровождала робким, молчаливым объятием, с утыканием головой в грудь, поднимаясь на цыпочки. И в какой-то момент я начал понимать, что невольно привыкаю к ней.
Я не говорю о том, что собирался впускать её в свою душу, в тот момент я был уверен, что этого больше никогда не повторится. Просто мне внезапно стало нужно её присутствие, не знаю насколько, но не менее нужно, чем ей.
Под самый новый год она как обычно пришла, но взгляд её был другим, ранее незнакомым мне. Однако объятия были теми же, но даже моё новое творение не могло развеять эту тревогу. Поэтому, как только мы расположились на кухне, я спросил её обо всём сразу, не откладывая в долгий ящик:
 - Ия, я вижу, что что-то не так, поэтому говори. Молчание – золото, но иногда оно может похоронить заживо…
Она кивнула.
 - Я собиралась рассказать… можно мне чаю?
 - Да, конечно.
Она села на стул и тихо заговорила:
 - Ты, наверное, захочешь выгнать меня… Но я обязана рассказать… Понимаешь, если бы я случайно не зашла на твою выставку, то тем же вечером бросилась бы с моста в реку… - Я замер. – Вот так… И я решила, что напоследок согреюсь, так как идти далеко, а заодно и посмотрю на что-нибудь хорошее перед тем как… В общем я зашла… Ты меня даже не заметил, курил и сильно нервничал. – Она едва заметно улыбнулась. – И вот я хожу по выставке, и мой взгляд ловит ту картину… Меня словно облили ледяной водой, той самой, в которую я хотела прыгнуть… Наверное, это прозвучит банально, но твоя картина вернула меня к жизни! Именно поэтому я захотела тебя увидеть, потом, вне выставки, и поставила себе задачу, что обязательно увижу, хотя бы раз… И неважно, получилось бы у нас с тобой что-то или нет, я тогда даже не думала об этом – я уже точно знала, что никогда больше не стану думать о смерти. Потому что я буквально почувствовала всей своей сущностью, что пока есть на земле такие люди как ты, отчаиваться нельзя… - Ия выговорила это практически на одном дыхании, смотря мне в лицо.
Я молча опустил в кружку чайный пакетик, залил кипятком и поставил на стол.
 - Я вижу ты злишься…
 - Не особо, а стоило бы, наверное. – Я поднял глаза к потолку. – Сейчас меня волнует только одна вещь – причина этого поступка.
 - Я не могу иметь детей…
Я опустил голову и пристально посмотрел ей в глаза.
 - Это страшная вещь, но мне почему-то кажется, что дело не в этом. Многие люди живут, будучи бесплодными, но о том, чтобы сводить счёты с жизнью у них нет и намёка! Поэтому, сказала «А» - говори «Б».
Девушка встала, медленно сняла свитер, после чего подняла футболку до груди. К своему ужасу я увидел её живот, весь исполосованный многочисленными шрамами.
 - Два года назад у меня был парень. Очень хороший человек, добрый и светлый. Мне кажется, он даже чем-то на тебя похож. Мы друг в друге души не чаяли, и дело потихонечку близилось к свадьбе. – Она непроизвольно вздрогнула. – Наши родители уже были готовы покупать нам отдельное жильё, когда однажды, в сентябре, я провожала Диму на электричку, и после того как он уехал в Москву, я, немного потосковав на перроне, двинулась обратно в здание вокзала. Навстречу шла обратная электричка, из которой на ходу из открытых дверей тамбура махали, веселясь, какие-то люди. И в последний момент, когда они проезжали мимо меня, один из них высунул арматурный прут и наотмашь ударил. Удар пришёлся по животу, меня едва ли не вскрыло насквозь… Учитывая скорость поезда, я должна была погибнуть на месте. Но выжила, просто чудом. Меня собирали по кускам и спасли всё, кроме моего материнства… - Ия нисколько не изменилась в лице, когда говорила об этих жутких вещах. – Но как оказалось, это не самое страшное, что случилось: когда Дима узнал, что я не смогу ему родить детей, он вежливо, но вполне чётко дал понять, что отказывается от меня. Полагаю, что без нравоучения родителей с его стороны не обошлось, ну да пусть уже… Не мне их судить… Даже с этим я смогла смириться, но то, что меня ждало дальше при общении с противоположным полом, убило, наверное, больше всего.
Я не сильно пыталась завести новые знакомства, но стремились другие, и изначально я не понимала, отчего так внезапно возрос интерес к далеко не сильно интересной девушке. – Она не поменяла интонации, опять. – И когда мне о причине такого интереса на одном из свиданий сказали едва ли не в открытую, то я пожалела, что не убила того, кто произнёс это: оказывается, меня очень рассчитывали использовать как резиновую куклу – мол что с меня теперь взять… а зарабатывать ЭТИМ я могла бы весьма неплохо. Я устроила сцену, расцарапав лицо ухажёру, и решила, что это было последнее свидание. С той поры, до встречи с тобой я практически не выходила из дома…
 - А потом решилась на суицид…
 - Не решилась… это вообще пришло в голову случайно… просто одна секунда – и я разом поняла, что вся моя жизнь обречена на медленное угасание – без личного счастья, без детишек, без своих деток… Я могла смирится с одиночеством личного, но с отнятым материнством смириться у меня так и не получилось… И всё это единоразово будто свалилось на меня тем вечером. А потом я пришла на выставку и…
Я вздохнул.
 - Я очень зол на тебя, но понять могу. Хотя ни за что, даже в самых плохих моментах жизни не думал о смерти. Да, я не женщина, у вас другой склад характера, но сама мысль уйти из жизни добровольно меня дико возмущает – смерти и так всё даётся очень легко, поэтому нужно стараться максимально усложнить ей способы получения наших душ. Изо дня в день, от раза к разу. И я очень рад тому, что в мире существуют такие люди как врачи, спасатели, которые ведут непосредственные бои со смертью за живых людей. А сейчас я прошу тебя уйти…
Ия молча поднялась и пошла в коридор, опустив плечи. Сегодня я её не провожал.
 - Я завтра сам тебе позвоню. В обед.
 - Хорошо… - я едва разобрал произнесённое ею слово сквозь шуршание надеваемой одежды. Последовал щелчок замка, и девушка ушла.
Я просидел в ступоре почти час, если даже не больше переваривая услышанное, понимая с каждым словом, что практически смотрелся в своё зеркальное отражение.
А всё дело в том, что от меня также отвернулась жена, когда мы не один год пытались завести детей. И конечно же, всё было аккуратно доведено до меня под предлогом «но ты же ведь весь резаный, что ты хочешь…» Хотя врачи не ставили на мне крест в этом плане, но шансы у меня были очень невысоки.
Всё дело в том, что моя бывшая супруга не отказывалась от меня окончательно, не подавала на развод – но в её глазах я стал замечать даже не то, чтобы упрёк, а больше какое-то подобие возвышения надо мной, над моей неполноценностью. Это было в большей степени удивительно, нежели больно, обидно, или неприятно. Потому что ты не ждёшь от родного, близкого человека такого отношения к себе, будучи уверенным, что если вы стали как одно целое, то все беды и горести преодолеваете вместе. А мы словно стали каждый сам по себе…
В итоге на развод подал я, потому что смотреть как над тобой ненамеренно (или намеренно) превозносятся, молча, без обвинений, что ещё хуже, мне стало просто невыносимо.
Ия, конечно, подумала, что я её выкинул из своей квартиры и жизни навсегда. Очень скоро ей предстояло услышать много интересного на этот счёт.
На следующий день, а это было 30 декабря, я не стал ей звонить, а просто написал, чтобы она приходила как обычно. Ответа не было почти полчаса, но потом пришла смс-ка с привычными уже двумя словами «Я приду!», и я невольно улыбнулся.
Вечером ритуал всё также повторился: робкие объятия, но в этот раз я не гладил её по голове, а крепко обнял в ответ. Она вся задрожала и заметалась в моих руках, но не пыталась вырваться.
 - Ну вот, кто-то сейчас хлопнется в обморок! – я хихикнул. – Боялась, что не увидишь меня больше?
 - Боялась… но справилась бы и с этим! – с вызовом сказала Ия.
 - Знаю, поэтому присядь и выслушай меня. Я вчера долго и много думал обо всём…
Она вся напряглась, будучи уверенной, что эта встреча последняя.
 - Да тихо ты, у меня так рёбра треснут! Просто садись и слушай.
Ия послушно опустилась на стул, она мелко дрожала, но неотрывно смотрела мне в лицо. Я по традиции заварил чаю и спокойно рассказывал ей всё, не один час.
Я видел, что её перестало трясти, но она была страшно бледна. Когда впервые я увидел её такое выражение лица, то сначала думал, что человек балуется наркотиками – остекленелый взгляд, зрачки почти во всю радужную оболочку. Но нет: позже я понял, что это реакция организма на стресс или шок. Или это вообще стало её нормальным состоянием…
Когда я закончил говорить, она сидела с точно таким же лицом, не мигая. А потом вдруг всё изменилось.
Ия как-то невыносимо тепло посмотрела мне в глаза, и внезапно тихо-тихо заплакала, протянула руку и начала гладить меня по лицу.
 - Как же так… почему же так… – И я видел, что Ия плачет за меня, и только, не за себя. – Ведь я… ведь мне… со мной просто случилось так… так бывает… а ты…
 - Ну чего ты, тише, тише… не плачь… не надо… со мной вот тоже так вышло… не повезло…
 - Но ты ведь не виноват, что родился таким… За что тебя так… А я ведь могла не оставаться на вокзале в тот проклятый вечер… Могла, но осталась…
 - Всё, успокаиваемся… это уже всё в прошлом, и с тобой, и со мной… всё… на прошлое мы больше не оборачиваемся, никогда, впереди только настоящее. И, возможно, будущее…
 - Да какое будущее… я ведь не смогу родить ребёнка! – она внезапно для себя и меня залилась густой краской. – Я даже забеременеть не смогу! Это невозможно…
 - Тихо, тсс… мы сейчас очень сильно забегаем вперёд, вот прямо очень сильно… это для меня не главное… понимаешь? Я после развода сразу сказал себе, что если получится, значит получится, а на нет – и суда нет…
Она набрала воздуха, чтобы сказать что-то, но я рывком поднял её со стула и крепко прижал к себе.
 - Если ты сейчас мне скажешь, что я должен буду найти другую, здоровую женщину, и всякую такую подобную чушь, то я тебя просто поколочу! Как маленькую! В угол поставлю и накажу, слышишь?
Она всхлипнула и сказала сквозь слёзы:
 - Без сладкого что ли оставишь?
 - И без полусладкого тоже! А теперь давай успокаиваться, меня самого уже трясёт так, что даже стоять тяжело…
Ия ещё прижалась ко мне своим тоненьким и хрупким телом и сразу успокоилась.
 - Вот и умница!
Она почти отпустила меня, когда внезапно снова уткнулась своей головой мне в грудь:
 - Знаешь, почему я тогда выжила?
 - Почему?
 - Чтобы встретить тебя…
Я сам не знал, почему всё сложилось вот так, почему я вот так неожиданно сам для себя впустил этого странного человечка в свою жизнь. Видимо, это было решено за нас.
Мы провели несколько бессонных ночей в разговорах, засыпая на полуслове рядом друг с другом от усталости. Как ни странно, у нас долго время не возникло физического влечения друг к другу. Видимо каждый из нас продолжал стесняться своей неполноценности. Но в какой-то момент, мы побороли этот страх…
Прошёл год. Ия переехала жить ко мне. К своему глубокому удивлению я узнал, что она много кем работала до этого: и медсестрой на скорой помощи, и официанткой в ресторане, а сейчас рисовала чертежи под заказ для различного рода строительных компаний. Именно поэтому она почти не выходила из дома, благодаря тому, что могла работать удалённо.
Очень кстати сложилось, что мой дом стоял на окраине города возле парка, и мы спокойно могли вечерами в свободное от дел время там иногда прогуливаться.
Я стал меньше рисовать, и это совершенно меня не настораживало и не расстраивало, поскольку я предпочитал большую часть времени уделять Ие. Как и она мне. Тем не менее картины создавались, за этот прошедший год мне предложили ещё одну выставку, после которой были куплены ещё целых три моих картины. И сумма за них была уже не формальная, а весьма и весьма серьёзная.
И именно это стало причиной всех наших дальнейших проблем.
Всё началось в марте, когда мы с Ией не сговариваясь подумали о том, чтобы расписаться. Само собой, никакого официоза, даже родителей решили не звать, во всяком случае пока. Просто зайти в ЗАГС в будний день, потом дома спокойно посидеть, отметить, и на этом всё. Для этого выбрали пятницу, чтобы побыть вместе два выходных.
В то утро мне звонил директор школы искусств, сообщив, что заходили некие люди, сильно заинтересованные моими картинами, и спрашивали адрес, где я живу: с недавних пор мне пришлось оставить свои контактные данные для потенциальных покупателей, по крайней мере номер мобильного телефона.
Директор не был встревожен судя по голосу, но попросил обязательно к нему зайти на днях, желательно сегодня-завтра. Я не придал этому значения, так как не ожидал ничего плохого. И вот когда ближе к полудню раздался звонок с неизвестного номера на мой мобильный, запустился обратный отсчёт.
Голос был вежлив, приятен и очень желал прийти сегодня посмотреть на картины. Я было возрадовался очередным покупателям, но ровно до того момента, когда услышал в трубке слова о том, что мне пришла пора завести себе «крышу». В противном случае меня ожидали неприятности, так как в «этой стране платят все». И я прекрасно понимал, что в первую очередь коснутся эти неприятности не меня, а Ию.
Я сыграл «под дурачка», сказав, что меня достали звонки от разного рода придурков и мошенников и бросил трубку.
Ия слышала весь разговор, поскольку я включил телефон на громкую связь, но не испугалась, а наоборот, едва ли не взъерепенилась. Я насилу её успокоил, сказав, чтобы сидела дома, и отключила сотовый. А сам соображал недолго: нужно было бежать в гараж – там у отца лежала старая двустволка.
Это было полным безумием, так как я толком не умел стрелять, и не знал, есть ли к оружию патроны, и вообще в каком оно состоянии. Но ожидать непрошенных гостей не сделав ничего я не мог.
На бегу в гараж я позвонил директору школы искусств, и он уже с явной тревогой в голосе сообщил, что ко мне наверняка скоро придут, «поговорить». С его слов я понял, что это вообще нормальная практика – различного рода бандитская мразь держит преуспевающих творческих людей на крючке уже очень давно, и сказал, что в нашей стране это давно стало обычным делом. Я про это знал очень отдалённо, но никак не ожидал, что когда-либо придётся столкнуться с этим лично.
Директор сказал, что мог бы мне помочь, но для этого нам надо встретится где-то вне города, и желательно как можно скорее. Насчёт «как можно скорее» я возражать не стал, поэтому ускорил шаг, чтобы побыстрее дойти до гаража и вернуться.
Ружьё оказалось на месте, аккуратно уложенным на чердаке, в более-менее приличном состоянии. Насколько я смог оценить. Видимо отец делал ему недавно профилактику, поскольку на курках и рядом с ними имелись следы смазки. Почему-то вспомнилось, что это ружейное масло называется «ГЛУХАРЬ». И зачем мне эта информация сейчас…
Патронов 12-го калибра оказалось только три, и я также не знал, способны ли они выдать заряд дроби, но рассуждать было некогда. Я зарядил два в стволы, оставшийся положил в карман джинсов. Хорошо, что тогда я носил пальто, поэтому удалось пронести ружьё до дома, не привлекая ничьё внимание.
Когда я отпер дверь, то увидел, что Ия на удивление спокойна. В отличие от меня, и я гордился ею до глубины души.
 - Теперь слушай меня, малыш. Берём деньги и документы, пережидаем до вечера, если получится, и уезжаем.
 - Но куда?!
 - Директор школы искусств, сказал, что поможет нам. Он подобным образом помог как-то одному художнику, но сказал, что для начала нам нужно встретиться с ним лично. Иначе никак…
 - А вещи? А твои картины!?
 - Хорошая моя, сейчас важны только наши жизни, поэтому только деньги и документы, всё. А картины я нарисую ещё… - я поцеловал её в макушку. Она прильнула ко мне и крепко прижалась.
 - Всё! Не теряем времени, я только покурю и присоединюсь к тебе!
Я вышел на балкон, достал из кармана пачку сигарет, но никак не мог прикурить – руки тряслись так сильно, что я только с третьего раза смог поджечь сигарету и затянуться. Меня колотило от страха вперемежку с яростью. Яростью от того, что приходится бежать, от привычного мира, привычной жизни только лишь потому, что какая-то падаль решила взять над тобой верх. А тебе кроме себя самого надеяться не на кого…
Внезапно я опустил взгляд со своего балкона на придворовую территорию и увидел, как к нашему подъезду подкатила чёрная «БМВ». Из неё вышли двое крепких парней и быстрым шагом вошли в подъезд. Я не понял, как они прошли через домофон, но было ясно, что они идут по наши души.
Я выронил сигарету, и кинулся с балкона в комнату.
 - Ия! Бросай всё, они уже тут!
Она побледнела, но спокойно оделась и встала рядом. Я накинул пальто, схватил ружьё, и дрожащими руками наставил стволы на входную дверь. Девушка встала за моей спиной, я свободной рукой подал ей последний патрон и тихо сказал:
 - Подашь мне его, когда… В общем я скажу…
Она кивнула и уставилась на дверь.
Оказалось, я её не запер и не выключил свет в коридоре, когда буквально влетел в квартиру. Но сейчас это было даже хорошо: прихожая была освещена, и я мог видеть куда стреляю.
Когда щёлкнули двери лифта, я опустил ружьё, так как от перенапряжения у меня затекли руки. Снаружи кто-то взялся за дверную ручку, распахнул дверь с усилием, и двое буквально синхронно ввалились в коридор.
 - Оп-па, Витёк, смотри, а наш фраерок уже лыжи намылил со своей сучкой… - выдал один из «братков», увидев меня в пальто, а Ию в куртке. Я не стал дожидаться продолжения монолога, и сразу поднял ружьё.
 - Это чё такое?! Ты чё, охерел, урод?!
 - Закрой пасть!! – заорал я не своим голосом. – Только дёрнись, и я снесу вам бошки, обоим!!
 - Слышь ты, сучара, ты понятия не имеешь на кого баллоны катишь…
 - ЗАТКНИСЬ!! – меня трясло так, что я еле стоял на ногах, но взглядом чётко держал на прицеле два лица в коридоре. – Только вякни, я шарахну дуплетом, а теперь назад…
 - Ну падла, тебе конец… К тебе миром пришли побазарить, а ты сразу на вилы?! Да мы твою юродивую, ущербную сучку по кругу столько раз пустим…
В этот момент я вдруг совершенно успокоился. Меня резко перестало колотить, начал затихать пульс. Я незаметно для самого себя задержал дыхание и плавно нажал дважды на спусковой крючок.
Я был готов к тому, что произойдёт осечка, или даже две, но коридор буквально разорвало пополам от грохота двух выстрелов.
Тому, кто стоял ближе, я снёс верхнюю часть головы первым выстрелом. Обмякшее тело отлетело к шкафу с одеждой, пробив своим весом зеркальные дверцы вовнутрь и заливая кровью вещи внутри него и рядом.
Второй каким-то чудом увернулся, но дробь угодила ему в правое плечо, поэтому он шмякнулся на пол возле трупа, матерясь и пытаясь достать что-то из кармана покалеченной рукой. Я предположил, что это скорее всего пистолет, поэтому подбежал к нему, схватил ружьё за стволы и несколько раз со всей силы ударил его туда, куда попала дробь. Он заорал и почти сразу отключился от болевого шока.
 - Ия… - обернулся я к девушке. Она стояла как камень, не сводя с меня взгляда.
 - Ия… нам надо идти, скорее…
Она кивнула, мгновенно стряхнула с себя оцепенение, подняла с пола свою сумочку, и мы быстро вышли из квартиры.
В доме уже стоял гомон голосов, и я решил, что спускаться надо по лестнице, чтобы минимизировать внимание к себе. Благо в доме было два выхода с разных сторон, и мы успели выйти через запасной практически незамеченными.
Только спустя минут 10 после того, как мы удалились от места стрельбы, я осознал, что машинально несу ружьё с собой, придерживая его под пальто. Может потому, что я боялся оставить отпечатки пальцев, может вообще не соображал, что делаю – одним словом, орудие убийства было у меня, и это было очень плохо.
Как ни странно, сейчас я не опасался погони, которая вполне могла начаться – второго «братка» я не добил: уверен, что когда он очнётся, то нам будет совсем плохо.
Впрочем, пока мне важно было только одно – как можно скорее встретится с директором школы искусств: на какую-либо серьёзную помощь я не рассчитывал, но сейчас нам вообще выбирать не приходилось.
Мы прошатались до вечера возле автотрассы в лесу недалеко от кладбища, куда подъехал директор, когда уже совсем стемнело.
 - Здравствуйте, Сергей Павлович! Спасибо, что приехали, сами видите, что творится…
 - Володя, я уже в курсе. Весь город стоит на ушах, по крайней мере, район, где вы живёте. Вы в порядке? Как Ия?
 - Мы целы, немного прохладно только, и проголодались, но это пустяки. Вы сказали, что можете помочь. У нас есть немного денег…
 - Это лишнее. Стрелял как я понимаю, ты?
 - Да.
 - Убил?
 - Одного да… Потому что они грозились ей навредить…
Он посмотрел мне в глаза в упор.
 - Вижу, что правду говоришь. Это хорошо. И только поэтому я тебе помогу. Я сейчас позвоню одному человеку, а ты пока сходи на городские пруды, избавься от ружья, благо тут рядом. Оно тебе больше не понадобится.
 - Она пойдёт со мной!
Сергей Павлович усмехнулся.
 - Разумеется.
Окольными путями через кладбище мы вышли к городским прудам. Погода ещё не позволяла прогуливаться людям в том районе вечерами, поэтому свидетелей того, как я скинул двустволку в воду не было. Вернулись мы примерно через полчаса. Директор школы искусств уже сидел в своей машине.
 - Вы вовремя! Через 10 минут за вами приедет машина, «Лада»-«Веста», патруль ДПС… - Я отшатнулся в ужасе. – Успокойтесь, я не сдавал вас милиции, это надёжный человек. Можете на него положиться. Во всяком случае деваться вам больше некуда.
 - А откуда он приедет?
 - Если я вам сейчас скажу, вы мне не поверите. Ну, счастливо вам. – Он поднял стекло водительской дверцы, развернул машину и поехал обратно в сторону города.
Я достал пачку сигарет из кармана, закурил, затянувшись разом почти что на половину сигареты.
 - Как ты, малыш? – спросил я, обняв Ию.
 - Хорошо… продрогла немного, но в порядке. Ты ведь рядом…
 - Устроили нам день свадьбы… что ж за жизнь у нас такая…
Она тихо обняла меня за руку.
 - С тобой я самая счастливая… Даже в самой кошмарной ситуации – самая счастливая…
 - Мы ведь могли умереть. Осечка, патроны, или просто я бы не нашёл ружья…
 - Я не боюсь ничего, если рядом ты.
 - Спасибо, малыш… Значит и мне бояться нельзя. Был только страх потерять тебя. Но его больше нет…
В этот момент на эстакаде моста вспыхнули две фары, и 20 секунд спустя около нас остановилась машина. Из неё вышел сотрудник в милицейской форме и представился:
 - Инспектор ДПС Чепелёв. Я так понимаю, насчёт вас мне звонили?
Я кивнул.
 - Так-так. Как я понял очередная группа работающих по беспределу решила испортить жизнь обычным нормальным людям. Ничего за 30 лет не меняется! Ну всё это мы, конечно, проверим. А сейчас прошу в салон, ехать нам к счастью недолго. Сможете подремать, как отогреетесь…
 - Боюсь, что после всего пережитого это будет сложно.
 - Охотно верю, но вы всё же попытайтесь. – Мы сели на заднее сиденье, пристегнулись, и инспектор тронул машину в сторону платной трассы.
Вопреки ожиданиям через 15 минут езды мы оба заснули – из головы полностью испарилось ощущение ужаса и тревоги. Светает в марте не очень рано, и когда несколько часов спустя я открыл глаза, машина стояла на обочине, а инспектор с кем-то разговаривал по телефону. Увидев, что я проснулся, он поднял указательный палец вверх, показывая, что через минуту освободится. Я кивнул, открыл дверь и вышел на воздух.
Местность мне была незнакома, но у дороги я увидел знак, обозначающий начало населённого пункта без названия. Подобные знаки встречались редко, но я их всё же видел, поэтому не сильно удивился.
Я потянулся, закурил, и с теплотой посмотрел на Ию, которая ещё спала. Примерно через 2 минуты инспектор вышел из-за руля и обратился ко мне.
 - Владимир Евгеньевич, я звонил в ваш город, нужно было уладить некоторые моменты касаемо беспокойства ваших родителей. И родителей вашей будущей супруги, как я понимаю. – Он изобразил улыбку на своём лице, но глаза совершенно не улыбались. – Для дальнейшего перемещения в город, мне необходимо только забрать у вас ружейный патрон.
Я оторопело уставился на Чепелёва.
 - Откуда вы узнали про него??
 - Опустим это пока, сейчас главное, чтобы вы мне отдали его.
Я начал шарить в карманах, и понял, что скорее всего он остался у Ии. Чепелёв кивнул, когда я указал ему на девушку.
 - Солнышко, просыпайся, мы приехали. – подошёл я к Ие и ласково потрепал за плечо.
Она открыла глаза, увидев меня, улыбнулась, отстегнула ремень безопасности, вышла из машины и сонно огляделась по сторонам.
 - Где мы?
 - Вот я и сам бы хотел это знать. Третий патрон у тебя?
Она непонимающе мигнула, а потом достала из кармана куртки латунный цилиндрик и протянула его мне.
 - Вот. – я отдал патрон инспектору. Он довольно улыбнулся и сказал:
 - Вам очень повезло, гражданин Иволгин. Этот патрон с браком, вы бы не смогли выстрелить ещё раз. – Видя моё всё возрастающее изумление, он усмехнулся. – Я вас нисколько и ни в чём не виню, вы защищали жизнь и честь своей женщины. Она, кстати, вас немного не послушала, когда забирала с собой только вещи и деньги.
Ия почти моментально проснулась, ошарашено посмотрела на инспектора, потом на меня и покраснела.
 - Малыш, о чём он говорит?
 - О её самой любимой картине, я полагаю, которую она тайком положила в свою сумочку.
 - Но как вы об этом узнали?!
 - Слишком много вопросов, милая девушка. Кстати, вы позволите мне на неё взглянуть?
 - Д-да, конечно… - Ия достала из салона свою сумочку, извлекла оттуда сложенный наспех лист ватмана и протянула инспектору.
 - Жаль, что помялась, но это пустяки, пустяки. – Он развернул лист и внимательно посмотрел на картину. Я к тому моменту закуривал уже третью сигарету, пытаясь справится со вновь накатившим волнением. – Очень впечатляет! У вас определённо есть талант, гражданин Иволгин. И даже больше чем талант, вы умеете видеть гораздо более серьёзные вещи, чем думаете сами.
 - Скажите, откуда вы всё знаете? И, кстати, где мы?
 - Вы в Ярославской области, недалеко от города Рыбинск, это будет самое точное и правильное определение.
Я прикинул в голове время на дорогу – явно не сходилось.
 - Это неправда. Мы не могли так быстро доехать сюда из Подмосковья.
 - Проверьте навигатор на телефоне, я подожду.
Я включил GPS, и он спустя 30 секунд указал на точку посреди пустынной дороги… в 3-х километрах от Рыбинска.
 - Но ведь это невозможно, вы понимаете?
 - Недавно вы думали, что встретить такого же человека как вы, с такой же непростой и тяжёлой судьбой тоже невозможно. Однако вот она, ваша Ия. Я вам скажу более – когда Сергей Павлович звонил мне вчера, я доехал до вас отсюда за полчаса. Каким образом? Поговорим как-нибудь об этом после. Сейчас вам необходимо поесть и отоспаться, после этого покажем вас врачу. Как минимум стресс вам должны подлечить.
 - Означает ли это, что нам не вернуться домой?
Чепелёв открыл водительскую дверцу.
 - На долгие годы не вернуться. Но не навсегда. А там как знать, может быть вы останетесь в нашем милом городке насовсем. Садитесь в машину, на улице не лето.
Заехав в город, Чепелёв препроводил нас в гостиницу, и был очень рад, что мы смогли заплатить за номер из своих денег – с его слов маленький городской бюджет, конечно, позволял дополнительные траты на подобные случаи вроде нашего, но пока мы были в состоянии заплатить за себя сами. Инспектор сказал, что заглянет завтра утром, напоследок сообщив, что нас ждёт небольшой сюрприз. Можно подумать, нам их было мало за последние сутки…
Мы поужинали в ресторане гостиницы, отогрелись в душе и замертво упали спать. Ия даже во сне не отпускала меня от себя – это повелось с самых первых дней, но той ночью она свернулась комочком у моего живота, и мы проспали так всю ночь не меняя позы.
Утром Чепелёв пришёл к 10, когда мы уже в достаточной мере пришли в себя и позавтракали. Денег у нас пока хватало, но признаться честно, сейчас меня беспокоило не это.
Инспектор вошёл к нам в номер с большой папкой в руках, поздоровался и спросил:
 - Как спалось?
 - Очень хорошо! Даже не верится, что можно так спать…
 - Замечательно! Вот, я принёс вам небольшой сюрприз, полагаю, вы будете довольны. – он протянул мне огромную папку на молнии. Она была очень толстой и тяжёлой.
Когда я расстегнул молнию и распахнул её, то охнул и замер, а Ия даже вскрикнула: в папке лежали мои картины, без рам, просто листы ватмана, всех размеров и форм. Я не пересчитывал их, но уже почему-то был уверен, что все мои работы здесь, внутри.
 - Я не понимаю… Как такое возможно!?
 - Всё позже, гражданин Иволгин. Главное – у вас есть с чего начать жизнь у нас. По крайней мере, её творческую часть, если вам претит работа по вашей непосредственной специальности. Сами решите, задел я вам предоставил.
 - Но почему вы помогаете нам?!
Чепелёв улыбнулся.
 - Таких как вы и Ия, Владимир Евгеньевич, можно отнести к артефактам реального мира – вашу честность, мужество, человечность. И понимание. Поэтому наш город стоит на страже таких личностей. Но вы должны знать, что здесь работают законы и правила так, как они должны работать в реальной, нормальной жизни. И здесь они работают, без исключений и снисхождений. Я вас не запугиваю, просто объясняю.
 - То есть проезд на «красный свет» в самом деле карается как положено?
 - О да, по всей строгости!
 - Хм, а это мне нравится…
 - Рад слышать! К 12 часам попрошу вас проследовать в нашу поликлинику для обследования, а потом мы с вами ещё побеседуем – как минимум вас на будущее необходимо снабдить жильём, привести в порядок документы и сыграть свадьбу – такое светлое событие непременно должно быть завершено! – и не дожидаясь нашего ответа, инспектор поднялся и почти бесшумно вышел из номера.
Чтобы как-то переключиться на что-то хоть ненадолго, я взял телефон и решил позвонить домой. Связь работала отменно, никаких проблем – с третьего гудка отец взял трубку.
Выяснилось, что они уже были в курсе случившегося, но их никто не тревожил: ни бандиты, о которых я неаккуратно намекнул, ни органы правопорядка. Только Чепелёв звонил им несколько раз, спрашивал обо мне какие-то малозначительные вещи, и ничего более. С родителями Ии история была аналогичная – все были живы, спокойны и восприняли происходящее с нами как вынужденный переезд и не более.
Всё это выглядело жутко, и даже страшно, но вызывало у меня уверенность и спокойствие в том, что ни меня, ни Ию, ни наших родных никто не тронет пальцем. А сейчас меня это более чем устраивало.
К полудню нас препроводили в местную поликлинику, просто на осмотр. Долго расспрашивали по очереди про заболевания, хронические, неизлечимые, травмы и т.д. Но в итоге выписали только успокоительное для сна и больше ничего. Это было ещё одной странностью, но это было только началом.
То, что в городе царил идеальный порядок и чистота бросалось в глаза сразу, везде и во всём, но лично меня это только радовало – в своём Подмосковье я не видел ничего подобного даже близко, прожив там 35 с лишним лет.
После обеда Чепелёв отвёл меня в местный дом культуры, предварительно сказав захватить все свои работы. Там их оценили не то, чтобы очень высоко, но честно и справедливо, сказав, что выставка у меня будет, если я решусь на это. А следом и работа в этом же направлении найдётся. С работой для Ии тоже всё обещалось решиться через день-два.
Всё происходило стремительно, без задержек, проволочек, очередей… Удивляло только то, что нами занимается инспектор ДПС, но видимо в этом городе он был главным. Хотя бы потому, что я не увидел здесь здание администрации или что-то похожее на него.
Первый месяц мы прожили в гостинице, живя и работая, можно сказать практически также как и было ранее. И я прекрасно понимал, что у нас было что-то вроде испытательного срока, в течение которого за нами внимательно наблюдал Чепелёв.
В середине мая мы расписались, как и планировали, тихо, спокойно, сделали все документы как положено. А через неделю к нам в номер пришёл инспектор и объявил, что нам дают квартиру в одном из старых домов. Как сказал Чепелёв, это хороший, крепкий дом, совсем недавно после капитального ремонта, проектировать и составлять план работы для которого помогала Ия – как говорится, вот и посмотрите на результат своих трудов.
И они полностью себя оправдали: дом был действительно старинным, но по оснащению, комфорту и красоте после ремонта превосходил в разы современные одинаковые кирпичные дома в кварталах многоэтажных муравейников.
Заселён он был только на треть. Нам дали квартиру на четвёртом, последнем, этаже – двухкомнатная «сталинка» с потолками в 3.20 метра. Какой-то минимум мебели, сантехники уже был, а остальное мы сможем купить, когда заработаем, на свой вкус.
Первое время было очень непросто, по причине отсутствия самых необходимых вещей в жизни – банально на еду и одежду приходилось работать в первую очередь, забывая вообще обо всём, даже с учётом имеющихся не очень больших накоплений.
Но мне всё больше это нравилось. Нравилось видеть место, где всё происходит по нормальным человеческим законам, без коррупции, неадекватности, показухи… Безусловно, подобный порядок требует жёсткости, порой страшной, но здесь живут люди, которым за благо соблюдать такой порядок. Люди, которые всегда искали подобного, и ценой непростых жизненных ситуаций смогли это сделать.
К концу лета мы познакомились со всеми жильцами дома: помимо нас было занято ещё 4 квартиры. В первой жила многодетная семья, мать, отец, дочь и пятеро сыновей. Несмотря на такое обилие детей, из их квартиры и вообще в доме не раздавалось практически ни единого звука – изначально я думал, что в процессе ремонта сделали потрясающую шумоизоляцию, но после всё же решил, что детей просто правильно воспитывали, с детства приучая к порядку и уважению к окружающим.
Главу семьи звали Леонид Андреевич. Мы познакомились с ними первыми, когда в один из июльских вечером присели около детской площадки поесть мороженого – всё многочисленное семейство только что вышло на прогулку, и, завидев нас, подошли пообщаться.
Мне как-то сразу показалось, что мы подружимся. Хотя первое время я видел, что Ие очень больно смотреть на чужих детей, зная, что своих у неё никогда не будет. Однако супруга Леонида лишь улыбнулась, когда узнала о нашей проблеме, добавив то, что у них с мужем тоже очень давно всё было плохо, а здесь в городе всё наладилось. Как именно она умолчала, просто сказала, что на это тоже нужно было время.
Следующими, с кем мне удалось задружиться, был пожилой мужчина с внучкой. Каждое утро они выходили на ту же детскую площадку, и ребёнок помимо игр занимался ещё и спортом. Ну насколько это возможно в 3 года. Мужчина сам спортсменом не был, но с его слов здоровье берёг смолоду, что и хотел привить девочке. Про родителей внучки сказал лишь, что они трагически погибли некоторое время назад и больше ни слова. Да я и не собирался выспрашивать – говорить о подобных вещах всегда очень больно.
О себе Роман Матвеевич рассказал, что давно преподавал в институте, потом работал в кооперативном ателье по пошиву одежды на заказ. А после, в «лихое время», стало очень сложно с конкуренцией, и к началу «нулевых» весь этот бизнес пришлось оставить. Потом, спустя годы, случилась трагедия, когда едва родившаяся на свет внучка осиротела. И буквально следом после этого они оказались здесь.
 - Я не буду рассказывать о том, как мы сюда попали, но скажу сразу, что это было чудом. Поскольку не было вообще никакой надежды, что ещё хоть что-то светлое произойдёт с нами. А здесь мы словно начали вторую жизнь… Одно время я думал, что мы с Асей словно обратно в советский союз попали, именно вот по нормальности окружающего мира.
 - Мне сложно про это время говорить, ибо я успел в нём только родиться.
 - А говорить о нём можно много. Могу сказать, что нынешнему поколению очень выгодно поливать грязью эту эпоху, так как в сравнении с другими странами мы жили в невыносимо сложной атмосфере. Но я могу вам сказать, что хаять огульно эту эпоху нельзя. Хотя бы только по одной единственной причине.
Если вы забыли, молодой человек, то я могу вам напомнить какие в то время создавались песни, книги, фильмы, теле-радио спектакли. Разумеется, я не беру в расчёт разного рода политической наклонности произведения – это самая обыкновенная пропаганда. Сейчас повсюду в том, реальном мире, идёт тоже самое, изменилась только власть и темы, которые выгодно продвигать везде где только можно. А тогда, в годы моей молодости, повсюду поднималась проблематика нравственности, воспитания, человеческих отношений между ровесниками, между поколениями. Да, общество было социалистическим, но в нём было намного больше понимания между людьми как такового.
А если копать совсем глубоко и затронуть тёмную сторону времени СССР, то мне даже в самом страшном сне не приснится, каким невыносимым была эта тоталитарная эпоха. Но я не хочу быть голословным, и просто скажу то, что видел своими глазами уже во времена распада.
Советская власть много страшных дел натворила за свои почти 70 лет существования, но как по мне самым отвратительным из них было то, что она открыла дорогу всей этой бандитской мерзости, которую мы с вами могли наблюдать с началом 90-х. И которую намеренно выводили и не останавливаясь выводят во власть, продолжая издеваться с телевизоров и газет над обычными людьми. Я могу только порадоваться от души, что больше не отношусь к этому обществу вообще, так же, как и Ася…
Мы ещё часто пересекались с Романом Матвеевичем и много говорили на эту тему. Да и вообще, постепенно обживаясь в городе, я с каждым днём всё сильнее видел и понимал, что нахожу в людях всё больше сходства с самим собой, в каждом понемногу. И это очень сильно радовало, успокаивало и помогало.
Последними в доме я познакомился с двумя бывшими военными – Артёмом и Эдиком. Первое что меня поразило, так это разница в возрасте почти в 20 лет. Судьба сложилась так, что воевали они вместе, и прошли через такой ад, что проговорив как-то с ними вечер, я потом не мог спать несколько ночей подряд.
Я уверен, что узнал лишь только малую часть, но главное было то, что несмотря на весь нечеловеческий кошмар, который они видели своими глазами и испытали на себе, они остались людьми. Но после того, как война окончилась, они не сговариваясь приняли решение, что постараются найти место в этом мире подальше от той даже вполне мирной реальности. И, не сговариваясь, почти друг за другом оказались здесь.
Эдик до войны занимался строительством, любил рисовать, пел и играл на гитаре, поэтому общий язык мы нашли очень быстро. С Ией они вообще стали коллегами через какое-то время, поэтому мы попеременно все вместе ходим друг к другу в гости.
Артём несмотря на свои молодые годы уже преподавал в музыкальной школе сольфеджио детям – в городе закона и порядка вообще обращали внимание на возраст в самую последнюю очередь, что меня сильно удивляло – сначала смотрели на слова, а затем на следующие за ними поступки.
Само собой, привыкнуть к подобному было очень сложно, особенно первое время, но потом я ужаснулся тому, что приходится привыкать к нормальности, а ещё больше к тому, что ненормальность долгое время моей жизни была обыденностью.
Этим же летом я как-то случайно (это на самом деле было так) встретил на улице Чепелёва, и поинтересовался есть ли шансы того, что преследовавшие нас люди могут объявиться здесь. На его лице появилась улыбка, от которой меня передёрнуло, но она мелькнула и исчезла, после чего инспектор сказал:
 - Примерно с две недели назад мне позвонил Сергей Павлович и сказал, что был вынужден направить этих личностей сюда по вашему следу – небезызвестный вам знакомый угрожал физической расправой его близким. На этот счёт у нас всё предусмотрено, так что переживать не стоит.
 - И что же, эта сволочь доехала сюда?!
 - Этот субъект приехал уже с тремя бойцами, будучи уверен, что покажет мне, кто тут хозяин… – Чепелёв вздохнул и задумчиво посмотрел в небо. – Вам знакомо выражение «утонуть в ковре»?
 - Конечно.
 - Всё дело в том, что у меня в кабинете лежит самый обыкновенный ковёр, такой, ещё из 1980-х, отечественный, прекрасно сохранившийся. Достался матушке в своё время, а потом я его в дань памяти ей постелил у себя. Так вот, когда вся эта братия завалилась ко мне в кабинет, то стоило им ступить на этот ковёр, то они в нём разом утонули. Захлебнулись в ворсе, если быть точным. – Инспектор слегка поморщился. – А тем же вечером ковёр я вытряхнул, пора было, знаете, от пыли его немного освежить…
Я стоял, не помня себя от ужаса.
 - Да я пошутил, что вы! Не переживайте Владимир Евгеньевич! Можете быть спокойны, вам ничто не угрожает! А сейчас вынужден откланяться, дела. – Чепелёв пожал мне руку и спокойно пошёл своей дорогой.
Я прекрасно понимал, что инспектор не шутил ни разу, потому как я уже знал, что в этом городе всё очень и очень непросто. Но я не собирался выяснять что же на самом деле случилось с угрожающими нам с Ией людьми – мне было важно знать, что всё позади. И поэтому после того, что рассказал мне Чепелёв, я уже не сильно удивился тому, что случилось этой зимой.
В начале декабря в один из дней, точнее ранним утром всё было как всегда – душ, завтрак, сборы на работу. Ароматы заварного кофе и яичницы постепенно заполняли всю кухню. Я насыпал сахар по кружкам, когда на кухню медленно вошла Ия, бледная как снег и готовая вот-вот потерять сознание. Я подхватил её под руки, осторожно усадил на стул.
 - Малыш, ты чего??
 - Володя… Ты только присядь… я не знаю, как это возможно… но, кажется, я жду ребёнка…
Я нащупал стул позади себя, сел, потом вскочил с него и сел обратно.
 - Это ведь невозможно… - Ия заплакала. – Я не понимаю, как…
 - А я кажется понимаю. – Я крепко прижал её к себе, а она всё плакала, плакала… - Я не хочу сказать, что случилось чудо. Нет, случилось то, что должно было случиться, но произойти это могло только здесь. И только тогда, когда мы пережили много боли, бед, и взамен получили лучшую на свете награду…
Забыв про завтрак, мы быстро оделись и почти бегом побежали в больницу. Где спустя час нам подтвердили беременность. Да не простую – Ия ждала двойняшек, мальчика и девочку…
Возможно я что-нибудь ещё добавлю отдельно про нашу жизнь, не знаю, но я думаю, что в целом вы сложили себе всю картину. Могу только сказать, что с жителями нашего дома я сдружился очень сильно спустя несколько лет. И понял, что именно о таких людях, о такой дружбе мечтал всю свою жизнь. И тем самым я могу сказать, что попал в свой последний вагон.
Безусловно, каждый из нас оказался в городе закона и порядка разными путями и по своими причинам, но всех нас объединяло то, что нам нужно было место, где работают эти самые законы, соблюдаются правила, приличия, уважение друг к другу и так далее. Но самое главное это то, что в нас было и есть желание поддерживать этот порядок.
Признаюсь честно, подобное чувство никогда не было моей сильной стороной. Может быть, оно ждало своего момента, когда ты обретаешь единомышленников, вместе с которыми стараешься хотя бы в одной точке мира поддерживать настоящие человеческие ценности.
*          *          *
25.09.2023