История дамы Дезармуаз - VI

VI

Бастард не обманул, и в условленный день и час заявился в замок Жольни со всей своей блестящей свитой. Люди графа щеголяли в кафтанах, на которых были искусно вытканы листья крапивы - одной из знаменитых эмблем Орлеанского дома.
Красавчик Жан, граф де Дюнуа де Лонгвиль и де Порсеан, регент королевства и великий камергер Короны, оказался милым обходительным старичком, щегольски одетым, с холеными седыми усами и бородкой клинышком. Правда, передвигался он с помощью пажей, осторожно вытащивших его из экипажа, но при этом старался сохранять живость и изящество манер. С лица графа не сходила чуть ироничная улыбка.
- Топро пошаловатт, монсеньор, - с достоинством и в соответствии с этикетом произнесла тетя слова церемониального приветствия и поклонилась высокому гостю. Ради такого случая она принарядилась, надев поверх платья свой праздничный темно-синий плащ с золотыми лилиями на капюшоне. Племянник последовал ее примеру и отвесил почтительный поклон.
Бастард снял свой зеленый шерстяной бурлет с парой длинных черных перьев сбоку, передал его пажу и поклонился в ответ.
- Моя благородная дама, я рад вас видеть в добром здравии, - весело сказал он и ловко поцеловал тете руку. - А это – наш герой, не так ли? – бастард кивнул в сторону молодого человека.
- Монсеньор, - хрипло пробормотал Луи, - я счастлив видеть вас…
- Да вы и в самом деле счастливчик, молодой человек, - насмешливо заметил старичок и поклонился.
- Та, та, конешно, это он, послафший к праотцам сэра Тшона Пессингтона и бетного Рихарта графа фон Бранденбурга, - несколько развязно заметила тетя и широко улыбнулась.
- И не только их, мадам, - усмехнулся высокий гость, - ваш племянник, прежде чем подставить себя под топор этого ужасного фриза, де Рейзема, так отделал спину другому фризу, де Остенде, что, боюсь, бедняга на всю жизнь остался горбуном!
- Как, монсеньор, против нас бились фризы и немцы? – с дрожью в голосе спросил Луи.
- Ну, почему же, молодой человек, вам противостояли не только рыцари из Фризии и Бранденбурга, - с ехидцей ответил старичок, - были еще знатные господа из Фландрии, Брабанта, Дании, Бургундии, Люксембурга и даже целых семь, так сказать, природных англичан, включая сэра Роберта Ноллиса и Ришара де ла Ланда. Одного из этих семерых, сэра Джона Пессингтона, вы и, говоря словами вашей тетушки, послали к праотцам, причем весьма брутально.
Бастард рассмеялся, довольно потирая руки.
- Монсеньор, - вмешалась тетя, - фи и фаши люди - шеланние гости в Шольни. Прошу фас пройти ф палас, кте фи найтёте фсё неопхотимое тля оттиха и сфершения обрядта.


Взволнованный Луи дез Армуаз быстро поменял платье. Он облачился во все новое: надел белые чулки-шоссы; короткие штаны – брэ; короткую шелковую рубашку – камизу; длинную, до колен, полотняную рубаху – блио и, наконец, долгополый кафтан – упелянд. На голову ему водрузили синий бурлет со страусиными перьями, а ноги украсили мягкими сапогами - пигашами. Сердце дез Армуаза стучало так же, как в то зимнее утром, когда произошел памятный бой у дуба Ми-Вуа.
В сопровождении надувшегося по такому случаю мажордома Гастона Ле-Ша и двух мальчишек-пажей вспотевший от волнения молодой человек спустился во двор, залитый щедрым весенним солнцем, и направился в часовню, перед которой выстроилась добрая половина свиты Орлеанского Бастарда.
Два пажа в кафтанах бело-зеленых цветов Орлеанского дома отворили створки дверей часовни. Дезармуаз, передав пажам свой нарядный бурлет и нагнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вошел внутрь. Войдя, он подивился красоте открывшейся перед ним картины.
Статуи Спасителя и Девы Марии украсились благоухавшими гирляндами, сплетенными из полевых цветов. Знакомые стены, покрытые росписями и цитатами из Святого Писания, казалось, заиграли новыми, свежими красками. Впереди, справа и слева от молодого человека в лучах яркого праздничного света, которые врывались внутрь через готические окна часовни, расположенные под деревянным резным потолком, стояли два стяга. На правом Луи увидел герб, имевший форму щита с лазурным полем, в котором две золотые лилии обрамляли серебряный меч с золотым эфесом острием вверх, увенчанный золотой короной. "Неужели это тетушкин герб?" - подумал пораженный юноша, глядя на "превосходнейший герб Франции".
На стяге слева был изображен всё тот же щит с лазурным полем. Красовались там и золотые лилии, но было их три и находились они в связке из трех подвесок - отличительного знака Орлеанского дома. Корона в гербе, разумеется, отсутствовала, ибо матерью графа де Дюнуа была "простая", но весьма пригожая дама Марьетт де Кани. В центре, перед кафедрой, установили белый штандарт, на котором взгляду Дез армуаза представился Спаситель с королевской лилией в одной руке и голубем в другой.
"Штандарт Девственницы, выставленный в Реймском соборе!" - пронеслось в голове Луи.
Видя, что молодой человек озирается по сторонам, Бастард, стоявший рядом с кафедрой, кашлянул и торжественно произнес:
- Луи Дезармуаз, подойдите ко мне.
Луи вздрогнул и быстро направился к сиятельному графу. При этом он едва не упал, запутавшись в длиннополом платье.
Бастард был великолепен. Его упелянд, подпоясанный, как того требовала последняя бургундская мода, широким позолоченным ремнем, имел длиннющие рукава из фландрского сукна. Эти рукава, отороченные мехом белого ягненка по фасону "жиго", красиво ниспадали, касаясь каменного пола часовни. В руках у Бастарда был старый выщербленный и тронутый ржавчиной меч. На темном лезвии рядом с эфесом Луи заметил пентограмму, составленную из иоаннитских крестов.
- Преклоните колено, - грозно скомандовал сеньор, облобызав молодого человека. – Луи Дезармуаз, в моей руке святой меч Фьербуа, принадлежащий Орлеанскому дому. Им поражали врагов знаменитый коннетабль славного короля Шарля Пятого Бертран дю Геклен; великий адмирал Клинье де Брибан; мой добрый отец, герцог Луи Орлеанский; превосходная принцесса Жанна, Благороднейшая Девственница Франции…
Бастард приосанился и продолжал:
- Во имя Бога, святого Михаила и святого Георгия. Храбрый Луи Дезармуаз, этим святым мечом я посвящаю вас в рыцари!
Произнеся сию торжественную формулу, Бастард с трудом поднял выщербленный клинок и трижды коснулся им правого плеча коленопреклоненного Дезармуаза.
- Встаньте, мой дорогой шевалье Дезармуаз, - важно проговорил Бастард и повернулся к пажам: - Опояшьте рыцаря мечом!
К сияющему Луи быстро подошел румяный паж. В руках он держал кожаный пояс, на котором был укреплен рыцарский меч. Паж проворно затянул пояс на талии новоиспеченного рыцаря и поправил его упелянд.
Затем Бастард посторонился, чтобы дать дорогу капеллану Мартину, благообразному толстяку с розовым добрым лицом. Священник вложил библию в руку новоиспеченного рыцаря и проговорил нараспев:
- Поклянитесь, сын мой, быть верным вашему сеньору и храбрым в бою.
- Клянусь! – почти закричал Луи.
- Поклянитесь, сын мой, что будете защищать святую христианскую церковь и ее служителей.
- Клянусь!
- Обещайте, сын мой, что будете презирать опасности и не бояться тягот, оказывать помощь сирым или немощным рыцарям и их семьям.
- Обещаю!
- Обещайте, сын мой, что скупость и расчетливость будут чужды вам.
- Обещаю! Обещаю! Обещаю и клянусь положением рук моих на Святое Евангелие тщательно блюсти законы и наше славное рыцарство!
Капеллан осенил Луи крестным знамением, дал поцеловать руку и, в свою очередь, посторонился перед вышедшей к племяннику дамой Дезармуаз.
Тетушка, если и не перещеголяла своим нарядом Бастарда, то и не уступила ему ни в чем. Ей необычайно шло расшитое золотым узором платье из атласной ткани и тонкого брюссельского сукна с узкими рукавами и стоячим воротником, опушенным мехом испанской кошки. Луи впервые видел свою тетушку в таком роскошном одеянии.
Тетя Жанна смахнула слезу и, не говоря ни слова, протянула племяннику золотые шпоры. Потом она обняла его, поцеловала в щеку и прошептала:
- Эти шпоры оснатшают, што фо имя тшести фи обясани бить неутомимым в предприятиях... Пострафляю фас, милий Луи. Бутте плакорасумни и помните обо мне – федь я фсекта любила фас, мой торокой!
Пажи подвели к обнявшимся тете и племяннику графа Дюнуа.
- Ну же, мадам, я тоже обязан обнять нашего шевалье. Этого требуют правила! – по своему обыкновению насмешливо произнес Бастард.


Пир по случаю посвящения Луи Дезармуаза в рыцари был в самом разгаре. Гости, съехавшиеся со всего Герцогства Барского, за исключением самого герцога, находившегося при дворе Бургундца, успели отведать оленины и медвежатины и перешли к жареным гусям и запеченным перепелам, украшенным пучками спаржи. Красное вино из Бордо сменилось местным белым, а разговоры шутками и смехом. Разрумянившаяся и счастливая тетя то и дело выходила к поварам: она лично следила за тем, чтобы Бастарду и наиболее знатным гостям подавались самые аппетитные куски правых передних частей туш.
- Должен вам, сказать, мой дорогой шевалье, - не очень внятно говорил Бастард, жевавший запеченную в меде перепелку, - что ваши трюки с молотом просто изумляют.
Граф де Дюнуа имел в виду продемонстрированное Луи после церемонии посвящения в рыцари искусство владения этим боевым оружием.
Поверьте, молодой человек, - продолжал он, обращаясь к Луи, сидевшему по правую руку от графа, - я видел немало поединков, да и сам побывал в сотне жарких дел, меня трудно удивить умением жонглировать оружием, но то, что вы продемонстрировали, впечатляет. Теперь я охотно верю, что вы могли победить половину ваших врагов в поединке у Ми-Вуа.
- Благодарю вас, монсеньор, - вежливо склонил голову польщенный Луи, - однако мне до сих пор неизвестны подробности боя после того, как…
- Как вам чуть не проломили голову, - быстро и ехидно договорил за Дезармуаза Бастард. – Как, разве ваша тетушка не раскрыла вам тайну вашего чудесного спасения?
- Нет, монсеньор, - покачал головой Луи, - она лишь сказала, что меня спас святой Михаил-архангел.
- Ах, ну да, разумеется, - охотно подтвердил Бастард. – Кстати, как называется местное вино? - невинным тоном спросил он, увидев, что слуга наполняет его кубок.
- Валь-де-Барруа, монсеньор, - с готовностью ответил молодой человек.
Бастард поднял кубок и негромко сострил:
- Ну что же, выпьем «Долину Барруа» за ваше чудесное спасенье в бою у Ми-Вуа! – а затем так же негромко добавил: - Вы действительно хотите знать эти, так называемые подробности?
- Хочу, монсеньор, - недоуменно пожав плечами, ответил Дезармуаз.
Бастард усмехнулся, покрутил ус и заговорщическим тоном прошептал:
- Ну, так слушайте.
Граф де Дюнуа изящно помахал пальцами, чтобы дать высохнуть перепелиному жиру и наклонился к самому уху юноши.
- Пока вы ловко водили за нос двух фризов, а де Бо-Мануар - он, кстати, как и вы еще не вполне оправился от ран... - так вот, пока мессир маршал мужественно выдерживал благодаря своим толедским доспехам натиск сэра Роберта Ноллиса…наш славный Рене, благородный маркиз де Монтобан («а, это тот, стоявший под стягом!» - сообразил Луи), решился на неблагородный поступок. Рене, видимо, не без основания полагал, что всех вас ждало неизбежное поражение, ибо в таких поединках перевес в два бойца обычно решает дело. Итак, передают, что наш прекрасный маркиз незаметно – я, правда, с трудом себе представляю, как это могло пройти незамеченным, - улизнул с поля боя, добрался до коновязей и потребовал своего ганноверского жеребца. Усевшись в седло, он вонзил золотые шпоры в бока застоявшегося скакуна и молча бросился на врага. Через несколько мгновений, в одно из которых вы, шевалье, неосмотрительно пропустили удар топором в голову, де Монтобан, врезался в толпу «англичан» и сбил семерых с ног. Жеребец маркиза продолжал свое движение, и наш доблестный Рене на хорошей рыси прорвал заграждение из кустов ракиты и ускакал по дороге на Жослен.
Надо отдать должное вашим соратникам: они в отличие от «англичан» не растерялись и живо прикончили поваленных де Монтобаном врагов. Остальные «англичане» образовали круг и для приличия немного посопротивлялись. Наконец, страдавший от ран сэр Роберт Ноллис, к которому перешло командование своей партией, мужественным голосом объявил о сдаче и попросил пощады, которая была великодушно дарована сидевшим поодаль мессиром маршалом де Бо-Мануаром (у него отнялись ноги)...
- Вот, что мне рассказали очевидцы этой схватки, - завершил свой краткий рассказ Бастард.
- Но маркиз, что сталось с ним? – спросил ошеломленный Дезармуаз.
Бастард усмехнулся, смакуя Валь-де-Барруа.
- Он исчез. Одни говорят, что наш славный Рене уехал в Константинополь, другие якобы видели мессира маркиза на службе у албанского принца Александра. Между прочим, де Монтобан оставил жену, говорят прехорошенькую, с двумя детьми.
Бастард лукаво прищурился:
- Кстати, вам, как рыцарю, следует выбрать даму сердца.
Дезармуаз покраснел:
- Так, значит, я обязан жизнью нечестию маркиза?
- Не переживайте, шевалье, - Бастард легонько похлопал Луи по плечу, - это жизнь, а в жизни подчас случаются удивительные вещи! Да вот, например, реликвия нашего Дома – меч Фьербуа, которым я имел честь коснуться вашего поистине рыцарского плеча. Не знаю, откуда Дева прослышала о нем, но нашему прекрасному королю Шарлю пришлось распорядиться передать ей этот священный меч. И вот, представьте, Жанна, будучи доброй христианкой, в ночь перед атакой на бастиду Сен-Лу, собрала все свое воинство и порекомендовала бойцам исповедаться и причаститься. Сама же она удалилась в свой шатер, дабы принять таинство святой евхаристии от брата Жерома. Между тем воины вместо того, чтобы сделать что-нибудь богоугодное, затащили в лагерь пару сотен маркитанток и занялись с ними самым примитивным развратом, ибо любой иной разврат, как известно, – удел знатных господ.
Когда Девственница, совершив очистительный обряд и воспылав надеждой увидеть подле себя свое праведное войско, вышла вместе с братом Жеромом из шатра к белой хоругви, под которой уже стоял целый отряд священников, она узрела вдали лишь пару скотинок о двух спинках да услышала сладострастные вопли, раздававшиеся из палаток.
Граф де Дюнуа с удовольствием отпил из кубка сладковатое белое вино.
- Девственница рассвирепела. Она приказала д’Олону, своему здоровенному оруженосцу, подвести коня, затем потребовала меч Фьербуа, обнажила его и с возгласом «Я искореню блуд!» стала гоняться по всему лагерю за продажными девками. Молодой человек, это было незабываемое зрелище: между палатками, отчаянно визжа, носились голые маркитантки, а Жанна настигала их и безжалостно шлепала святым мечом. Разумеется, удары наносились плашмя, по спинам пышнотелых красавиц и аппетитным местам ниже их спин. Вы, не поверите, шевалье, но меч пострадал! Какие же надо было иметь хребты и ягодицы, чтобы повредить толедскую сталь!..
- Монсеньор, уймитес! – неожиданно выросла перед увлекшимся графом рассерженная дама Дезармуаз. - Фам толшно битт ститно говоритт такую похабшшину нашему молотому шевалье!
Бастард невольно съежился и даже прикрыл голову руками, словно ожидая тетиного удара.
- Узнаю вас, мадам, - моргая, произнес он и, пережив испуг, смущенно добавил, - не сердитесь, прошу вас… Вам, полагаю, не хуже меня известно, что даже наш добрый король Шарль написал Девственнице письмо, в котором укорял ее за нанесение ущерба реликвии.
- А фам, торогой граф, толшно битт исвестно, о тшем слетуетт говоритт на пиру в тшест посвяшшенного рицаря, а о тшем лутше помолтшатт! – гневно парировала тетя и негодующе покачала седой головой.
- Да, в самом деле, - миролюбиво и чуть сконфуженно заметил Бастард и, окинув взглядом притихших гостей, неожиданно громко произнес:
- Господа! На пиру полагается веселиться, водить рыцарский хоровод и петь рыцарские песни. А ну-ка, пажи, покажите нам пример!
Тут же из-за столов выбежали молодые люди в бело-зеленых одеждах, взялись за руки и приготовились к танцу. Запевала открыл было рот, но его, к всеобщему удивлению, опередил граф де Дюнуа. Бастард подмигнул тете и, раскачиваясь и отбивая по столу такт кубком, довольно звучным и сильным голосом пропел:

Эй, виночерпий, налей, налей
В кубки вино «Валь де Барруа»!
Ну-ка, пажи, веселей, веселей!
Дева порвет Договор Труа!

Тетушка улыбнулась и махнула рукой.
- Фи фсё такой ше шалун, Шан!
Луи Дезармуаз встал, вышел из-за стола и очень серьезно и учтиво обратился к тете:
- Мадам, позвольте пригласить вас на танец.
Тетушка улыбнулась и протянула племяннику руку. Они присоединились к приплясывавшим пажам, которые к тому же подхватили круговую песню своего сеньора. Подвыпившие гости с энтузиазмом стучали кубками по длинному дубовому столу.
- Мадам, - двигаясь в хороводе, сказал племянник, - это самый счастливый день в моей жизни…
Тетушка кивнула.
- И не столько потому, что я стал рыцарем…
- А потшему ше йешо, торогой труг? – подняла бровь тетя.
- Я счастлив, что узнал правду о Девственнице из уст Дамы Дезармуаз.
Тетя улыбнулась племяннику.
- Берегите потаренное мною кольтцо, - проникновенно сказала она. - Колоса открили мне, што оно охранитт фас отт прештевременной смерти, а такше мерсости и нисости света и его собласнофф.
Племянник внимательно посмотрел на кольцо, подаренное ему тетей. На нем было выгравировано: «Иисус + Мария»; имена разделял крест тамплиеров.