Серафим Сака

Сегодня собирался сказать что Серафим Сака родился 16 марта 1935 года в Ванчикэуць, уезд Хотин, Великая Румыния, сын Марии (урожденной Бордеяну) и Теодора Саки, он осиротел в раннем возрасте — его отец погиб на войне в августе 1944 года, а мать умерла от тифа в 1945 году. Он учился в начальной и средней школе в своей родной деревне (1942-1952) и, окончив в 1953 году «летние курсы» в Институте школ в Черновцах, работал «учителем математики» в школе в Фросне. В 1954 году он поступил на историко-филологический факультет Кишинёвского педагогического института имени Иона Крянгэ, который окончил в 1959 году. Он стал редактором ежедневной газеты «Tinerimea Moldovei» и некоторое время был безработным.
Серафим Сака был писателем из Молдовы. Ему приписывают авторство и режиссуру нескольких документальных фильмов, в том числе «Дом с цветами», «Кишинёв-67» и «Перекресток». Он стал членом Союза писателей Молдовы в 1966 году. В период с 1976 по 1987 год ему было запрещено публиковаться.

Серафим Сака всю свою жизнь был бунтарем, непокорным духом. До 1989 года он подвергался многочисленным притеснениям и преследованиям: советская власть не прощала ему его мятежных взглядов, его едкой иронии. По этой причине его не избежали ни зависти, ни порицаний некоторых собратьев, поскольку общество цензуры и перевернутой иерархии благоприятствует всплеску различных разочарований и обид, которые посредственности питают к ценным людям. Сака был одним из самых ярких голосов национального возрождения 1988-1991 годов, однако его полемический дух не был благосклонно воспринят новой культурной элитой Кишинева, занявшей руководящие должности — в министерствах, в прессе, в творческих союзах.

Серафим Сака некоторое время руководил очень популярным дискуссионным клубом при Союзе писателей. Наш брат был живым участником любого литературного собрания. Его неловкий голос служил причиной многочисленных дискуссий и полемики в Кишиневе, его нонконформизм, независимость суждений, неприятие национального чванства и мещанства закрепили за ним славу «служебного брюзги», превратив его в объект постоянного отвращения со стороны самозванцев на культурной сцене.

Серафим Сака привнес в свою прозу  волнение современности и интеллектуализма, что резко контрастировало с устаревшим деревенским стилем, господствовавшим в бессарабской литературе 1970-х и 1980-х годов. Будучи связанным с текущими политическими и культурными событиями в Румынии, г-н Сака поддерживал многочисленные связи с писателями с Запада и с демократическими деятелями из Москвы, такими как Андрей Битов и Владимир Маканин, в том числе через ПЕН-клуб Молдовы — отделение Всемирной ассоциации писателей со штаб-квартирой в Лондоне, — одним из основателей и президентом которого он был. Молодые бессарабские писатели, особенно писатели 80-х годов, испытывали огромное уважение и глубокую солидарность к г-ну Саке, а он, в свою очередь, чувствовал близость к их эстетическим и политическим взглядам.

Из прерванного диалога с Серафимом САКА
В то время, когда я встречался с ним в Союзе писателей, Серафим Сака не вызывал у меня особого уважения. Почему? Потому что он изменил свое мнение о Григоре Виеру. Во время выпивки я даже пригрозил ему. «Вы должны знать, господин Серафим, что у меня в деревне есть сильный дядя по имени Григоре Виеру». Да будет он здоров, злобно ответил писатель, считавший себя достойным уважения. И вместо того, чтобы поблагодарить его, я сказал: «Вы знаете, что если бы мой дядя, который не поэт, а фермер, бедный тракторист из деревни, обжег вам руку...» Почему? Потому что вы плохо отзываетесь о поэте Григоре Виеру! Раньше казалось, что вы вели с ним цивилизованный диалог! Потом Серафим Сака проглотил пельмень, высморкался и удалился...
Примерно через два года они снова с ним поговорили. Мы оба были в лучшем настроении. Я начал его хвалить и говорить, что сохранил его первую книгу интервью с его автографом, которую мне подарили, когда я учился на журналиста. – О, да... это было давно, – воскликнул Серафим Сака. После 1975 года.
– Да, после того, как я, кажется, был на первом курсе  c Вал. Бутнару, Ион Дивизa... (я перечислил несколько имен).
– А о чем вы хотите меня спросить?
– О древней форме общения – диалоге.
– Валентина Тэзлэуану, Родика Маху, Лео Бутнару спрашивали
– Я тоже вас спрашиваю, хотя я не был «студентом во времена носорогов», как Лео, я хочу обсудить мир, в котором мы живем, – сказал я.
– Хорошие времена, хотя мы в 21 веке. И вы не
молодой студент.
– Я предпочитаю считать себя молодым писателем, хотя Ион
Чокану, не написал мне положительной статьи, а Михай
Чимпои делает вид, что плохо меня видит. Ему нужны
очки...
– Вы правы. Он видит только себя. Иногда он тоже плохо меня видит, притворяется, или у него ошибочное
мнение о коллегах. Он много лет был в центре внимания как близкий
человек Снегура, что он и был некоторое время... Но я предпочитаю оставить
Чимпоя в покое. О ком вы хотите поговорить?
– О том, как звучит в Греции пословица «Сделать деньги из
сухого камня!».
– Спросите Владимира Бешлягу, что он знает об этом, что он изучил данный предмет лучше, чем я.
– Вы серьезно?
– Море, солнце и камень – три великих богатства греков.
Вы можете убедиться в этом, как только ступите на землю этой страны.
– К сожалению, я не был в Греции!
– Мне вас жаль. И мне жаль, что мы, румыны Бессарабии, лишены Черного моря и Карпатских гор.
– Но давайте сделаем абстракцию. Давайте представим, что мы находимся в Греции
примерно три дня, и вы, и я, и другие писатели...
– Птичка мечтает. Но я принимаю вызов. Это лучше, чем вы сейчас спрашиваете меня, к какому поколению я принадлежу, или «старые» Василаке и Бешляга, или молодые
Матковски, Анатол Чокану?
– Давайте представим себе море и солнце.
– Есть два актива, которых у греков в изобилии, у нас, только солнце, особенно летом. Потому что зимой даже его нам не хватает.
– Здесь Григоре Виеру написал самые красивые стихи в нашей литературе о матери. И о солнце, триколоре...
– Ты снова садишься в мою телегу? Мы просто договорились не трогать
Виеру, Дабижу и всех,
кто следует за нами в нашем диалоге...
– Но я спрашиваю тебя о бесспорной вещи? Или мы вернемся
к морю?
– Пойдем к морю, потому что я позволяю себе увлечься его очарованием, всякий раз, когда чувствую его близость. Эта мысль невольно приводит тебя к мысли: что значило море и что оно значит для греков?
– Отлично. И каких достижений они достигли в своем постоянном противостоянии с морем?
– Первое путешествие по воде было совершено на стволе дерева.
Естественно, за ним последовал плот. Мы знаем, что Одиссей построил плот, когда его корабль погиб, он погиб в кораблекрушении.
В детстве я мечтал сплавиться на плоту по Днестру к Черному морю! Я видел себя Томом Сойером Марка Твена. - Ну, не Гулливер, - оборвал  Серафим Сака. И тут наш разговор прервал звонок на мобильном телефоне писателя. Я не знаю, кто ему звонил и что он говорил. Но на этом мой разговор как будто закончился. И возобновить его мне так и не удалось. Почти через месяц я узнал, что писатель скончался. Не слишком ли я обиделся? Возможно. На самом деле о его отшествии ко Господу я узнал 20 или 21 мая. Я был расстроен, что не закончил разговор, что не работаю в «Литературе и искусстве» или другом периодическом издании, все они находились в тяжелом финансовом положении. Но разве я был в лучшем положении ? Если вы хотите знать, о чем я сейчас думаю, предлагаю хотя бы фрагмент диалога, незаконченного много лет назад. Вам может понравится, может - нет.
Март 2025 г.


Серафим Сака покинул эту жизнь грустным и разочарованным.