Касси и Кори

Вот я сижу рядом со Спенсом, и мы вместе смотрим, как в озеро опускается солнце.

Солнце раскалённое, как лицо у Спенса.

Мне не нравится, когда у него такое лицо, он тогда разговаривает так, будто бы у него во рту каша, и он никак проглотить её не может. И пахнет от него тогда очень противно, как от бутылки с водой, которую он пьёт. А ещё он всё время икает и сплёвывает, а наутро у него болит голова. Он держится за неё и охает, а то ещё и мокрой тряпкой её обвяжет. И тогда уже при нём даже не гавкни и за птичкой не погонись — он стонать начинает:

— Чарли, да ты уморить меня хочешь, сукин ты сын!

Чарли — это я, и сукин сын — тоже я, и я со всем этим согласен.

А пока что солнце опускается в озеро Гурон, отражаясь в ряби на воде. Рябь оттого, что там резвится рыба, которую Спенс будет утром ловить, если сумеет встать, и у него не будет болеть голова. Хотя это вряд ли, его бутылка ещё наполовину полная.

Рыба резвится. Кори и Касси тоже очень любили рыбу.

И воду они любили. Они в ней жили. Только не в такой, какая в озере, а в морской, солёной и горькой. Потому что они дельфины.

Кори и Касси были моими друзьями. Профессор сперва любил смотреть, как мы играем вместе — как я забрасываю им в бассейн мячик, а они выталкивают его носами на бортик. Носы у них длинные и блестящие, пасти полураскрыты — улыбаются. Я им снова мячик сталкиваю, а они — опять мне бросают. Мы могли долго так играть. А потом главный военный, которого Спенс и проф называли «полковник», запретил нам играть вообще и рявкнул на Спенса, чтобы тот убрал отсюда свою шавку. Меня то есть.

Я тогда зарычал, и он ещё больше разозлился, а проф сказал Спенсу, чтобы тот делал, как говорят. И вид у него был грустный и какой-то испуганный, как будто не он здесь главный.

Спенс взял меня за ошейник и увёл, а Касси и Кори высунулись из воды с удивлёнными лицами.

Спенс объяснил, что проф и в самом деле на базе не главный, а главный как раз полковник. Потому что Пентагон (не знаю, что это такое) финансирует всё, что тут делает проф. с дельфинами.

— А я тут кто — просто сторож при дельфинарии, — прибавил Спенс и в этот вечер впервые за долгое время приложился к бутылке со своей вонючей водой. Фу, гадость.

И полковник тоже был гадость. Я бы с удовольствием вцепился ему в брюки и порвал их, а теперь, когда я знаю, что дальше с нами со всеми произошло, так и не только брюки тогда порвал бы.

Ну так вот, в тот вечер Спенс объяснил мне, то и дело отпивая из бутылки, что Кори и Касси тут не просто так, что они участвуют в специальной военной программе. Проф и его помощник Грегори учат их прилеплять магнитные мины на корпуса подводных лодок. Так он сказал, и я ничего не понял, только завилял озадаченно хвостом, сметая пыль на полу нашего бунгало.

Тогда Спенс сказал:

— Эх ты, дурачок. Ладно, я объясню. Мина — это такая штука, которая делает большой «бум», как гром, и разрывает всё вокруг на мелкие кусочки. А подлодка — это такая же лодка, как наша на Гуроне, только плавает под водой.

Если б я мог, я бы закатил глаза, как бывшая подружка Спенса Кэролайн, на это последнее объяснение. Потому что на базе был батискаф. Я не раз видал, как он опускается со специальной пристани в море на глубину. А большой «бум» — это тоже мне стало понятно, ведь я не раз видел, как на Гуроне глушат рыбу динамитом.

И тут, когда я всё это понял, мне стало страшно за Касси и Кори. Потому что эти штуки, эти мины, они же опасные, они могут взорваться прямо на них, если они будут с ними плыть.

Я горестно заскулил, глядя в налившиеся кровью глаза Спенса, и тот меня понял. Потрепал по холке и говорит:

— Ты всё понимаешь, Чарли, только вот сказать не можешь. И хорошо, что не можешь, потому что иначе меня бы в тюрьму посадили за то, что разболтал тебе государственную тайну, – тут он улыбнулся как-то криво.

В общем, к бассейну с Касси и Кори Спенс меня больше не брал, и от этого мне становилось всё грустнее, хотя я всегда мог бегать по песку возле бунгало, а над о мной шелестело огромными листьями дерево, которое называлось «пальма». Их там много росло, все с косматыми стволами.

Ночью накануне того дня, когда всё страшное случилось, мне до того тоскливо стало, что я запрокинул голову к луне, висевшей в небе, как большой фонарь, и завыл.

Спенс вышел из бунгало и растерянно сказал:

— Ну чего ты, дурачок? Чарли, перестань. Перестань, слышишь?

Я слышал его, конечно, но перестать не мог — у меня этот вой сам зарождался даже не в горле, а где-то в животе, который поджимался от ужаса.

Наконец я убежал от Спенса подальше, чтобы тот не переживал, и улёгся в тростниках, шуршавших на ветру.

А утром на базе раздался большой «бум», и Спенс, едва одевшись, побежал туда. А мне велел сидеть и ждать его.

Вернулся он только к обеду и сам не свой. Взглянул на меня внимательно и сказал очень грустно:

— Эх, Чарли, Чарли. Не зря ты выл.

Я смотрел на него, и мне снова хотелось завыть, такое у него стало лицо.

Он ещё немного помолчал и объяснил:

— Касси погибла. Мина прямо у неё на спине взорвалась.

Я лёг на песок. Я только и думал, а как же там Кори, ведь Касси была его единственной подругой.

Прошёл ещё день, и Спенс втайне от всех повёл меня к бассейну, потому что, как он объяснил, Кори очень горюет.

— Всё равно завтра утром полковник со своими лбами отбывает на неделю в Гонолулу, — прибавил он.

Мы, конечно, с Кори ни в какой мячик не играли. Он высунул из воды лицо, когда меня увидел. Засвистел тихонько, как они с Касси это умели. А я лизнул его прямо в нос. Глаза у него были совсем больные, и сам он как будто уменьшился.

Я хотел сказать, что я ему сочувствую, но не знал, как это сделать. Я же не умел так свистеть.

Тут вбежал Спенс и поволок меня за ошейник наружу. Оказывается, полковник и его свита решили ещё раз перед отъездом взглянуть на Кори. Словно мало им было того, что они уже погубили Касси.

Нет, той ночью я не выл. Я просто снова заполз в тростники и тихо там лежал. У меня не было сил даже выть.

А рано утром, едва катер с полковником и другими военными отчалил от пристани, раздался очень, очень большой «бум», и повалил дым, заслонивший восходящее солнце.

Я не знаю, как Кори ухитрился уплыть из того места, где их с Касси заставляли плавать с минами. Спенса потом то и дело вызывали на базу, пытались в чём-то обвинить, но Спенс-то обязан был только бассейн караулить, а не всю базу.

Кори сам оказался на свободе, у него с собой была мина, и эту мину он прикрепил на днище полковничьего катера.

Спенс казал, никто там не выжил.

Но я очень надеюсь, что выжил Кори. Он ведь мог просто оставить мину, где нужно, и уплыть, ведь правда же?

Спенса сразу уволили, и мы с ним улетели из Гонолулу, сперва во Фриско (Спенс говорит, это очень большой город, но мы были только в аэропорту), а потом — сюда, домой, на озеро Гурон.

Тут красиво и много рыбы, которую ловит Спенс, когда не перепьёт своей воды из бутылки.

Вот только дельфинов нету.