Завещание 7

Они с Мэри занимали одну комнату на двоих в центральной части дома, справа спала мисс Долли, слева отвели комнату Раухам, дальше - Стивенсу и Андересу, но Андерес не приехал, ещё дальше - Холмсу. Правее мисс Долли помещались библиотека, а спальни Уотсонов и пустующие пока гостевые для Вернеров, Мэртонов и Белчей - по другой стороне коридора, через лестницу. Комнат было не так много, и гостям, приезжающим на одну-две ночи, пришлось бы тесниться в них, но никто не жаловался.
- Ну, - шёпотом спросила Мэри, едва увидев сестру. - Получилось? Я уже начала волноваться: тебя нет и нет. Но никто не хватился.
- Всё получилось, нужно только выждать - и пойдём. А где мой десерт?
- Здесь, на блюдечке. - Мэри вдруг рассмеялась: - У тебя хорошо получилось, особенно про мышей во рту - мисс Долли чуть не стошнило. "Лохматые!" - с удовольствием повторила она и снова засмеялась.
Сони не ответила, мрачно жуя пирожное. Её мысли целиком занимал подслушанный разговор. "Если, конечно, вы именно так воспринимаете обеих девочек", - сказал Холмс и выделил голосом "обеих". Почему они с Мэри так непохожи? Откуда это гадкое слово "бастардка"? Мама потеряла ребёнка, но об этом никто не знал? Почему все эти намёки сливаются, обретая общий зловещий смысл? Что было в той украденной шкатулке? О каком наследстве идёт речь? Чего боятся мама и папа, и как это связано с цыганами и исчезновением Норы Сэвиш?
От всего этого в голове начинало гудеть.
А дом между тем затихал, только часы отбивали четверти. Свет не пробивался больше под дверь, пилил сверчок, сонно посапывала задремавшая сестра...
Наконец, Сони встрепенулась: пора было действовать. Кроме всего прочего, это был способ отвлечься, и она окликнула Мэри с энтузиазмом:
- Ну, давай, пошли! Эй, ты, кажется, заснула?
- Ничуть, - откликнулась та сонным голосом. - Просто глаза на минуточку прикрыла.
- «На минуточку». Второй час ночи уже. Вставай! В темноте ты видишь лучше моего, так что иди вперёд, чтобы не сшибить кашпо или калошницу, а то наделаем шуму. Когда войдём в спальню деда и закроем дверь, можно будет зажечь свечу.
- Вот ещё! - испугалась Мэри. - Тогда он точно проснётся.
- Говорю тебе, не проснётся. Ну, пошли, пошли, - нетерпеливо подстегнула Сони.
Дрожа, как осиновый лист, Мэри слезла с кровати и, вцепившись в руку сестры, повела её по тёмному дому к дедовой спальне.
"А ну, как он заперся изнутри?", - запоздало подумала она, ещё не зная, огорчится этому обстоятельству или обрадуется.
Холмс не заперся. У него хватило сил только на то, чтобы стащить кое-как сапоги, после чего, не раздеваясь, он рухнул на неразобранную постель и заснул мёртвом сном.
Он не слышал, как уже глубокой ночью кто-то снаружи отжал ригель окна и толкнул створки. Несколько мгновений человек осматривался, а потом перелез через подоконник в комнату. "Сыщика привезли... - бормотал он чуть слышно - даже, пожалуй, не бормотал, а шумно думал. - Ну-ну… сыщика...."
Кошачьим шагом он подошёл к постели и несколько мгновений смотрел на спящего со странным и зловещим выражением лица. Он почувствовал запах коньяка, и его губы скривились в усмешке. Уже почти не скрываясь, он подошёл к столу, где стоял ковровый саквояж, сунул в него руку и вытащил серебряные карманные часы с гравировкой, а потом - маленький чёрный браунинг. То и другое по-хозяйски уложил в карманы, оглянулся на бывшего владельца собственности: Холмс спал.
Какая-то новая мысль пришла человеку в голову - он снова шагнул к постели и вдруг вытащил из кармана, наматывая на пальцы, шёлковый шнур - удавку. На лице его появилось при этом выражение глубокого сладострастия.
Но в следующий миг какой-то тихий шорох за дверью привлёк его внимание. Он насторожился, потом в один прыжок оказался у окна и выскочил наружу. Глухо упала садовая лестница. Шёлковая удавка, оброненная, осталась лежать на полу.
А дверная ручка повернулась, и в комнату вошли сёстры Уотсон.
- Смотри-ка, - шепнула Мэри. - Он даже свечу не задул.
- Меньше мороки, - отмахнулась Сони. – Но, послушай... тебе не почудилось, будто в комнате кто-то ходит?
- Правда, почудилось, - испугано кивнула Мэри. - И я не сказал тебе потому, что подумала, что мне это показалось, и что ты будешь смеяться.
- Окно открыто, - сказала Сони. - А это что? Шнурок какой-то... Возьму-ка я его с собой - надо будет сделать поводок для Капрала. Где он, кстати?
Они принялись искать, стараясь не производить лишнего шума, но и не очень-то опасаясь - ровное чуть храпящее дыхание спящего свидетельствовало о том, что сон его достаточно глубок.
- Мышка была у него в нагрудном кармане, - припомнила Мэри.
- Но ведь не спит же он прямо на ней - какая бы мышь это потерпела! Впрочем, постой... - Сони пришла в голову мысль, и она, сунув руку за ворот, вытянула оттуда ключ на цепочке.
Дунув в отверстие, чтобы убедиться в том, что оно не засорено, Сони начала затем насвистывать с помощью ключа очень тихий и нежный мотив.
- Ты «Гамельнского крысолова» свистишь? - спросила Мэри. - Немного неправильно...
-Ну, так поправь! - откликнулась Сони с раздражением - её всегда немного цепляла зависть к музыкальному слуху сестры - лучшему в семье.
- Я не умею свистеть, - огорчённо отозвалась Мэри. - Ты свистишь «фа-диез», а надо просто «фа».
- А может, ещё «фа- бемоль», - огрызнулась Сони.- Это ведь мышь, а не Вагнер!
Мэри виновато улыбнулась:
- У «фа» бемоли не бывает, а у мыши, должно быть, очень хороший слух. Я теперь вспомнила: папа рассказывал о том, что у деда уже был когда-то мышонок, и он шёл, действительно, на мелодию "Крысолова". Думаешь, этот надрессирован так же?
- Отчего бы не попробовать! - Сони снова засвистела "Крысолова" при помощи своего ключа.
Капрал объявился внезапно: откуда ни возьмись вдруг оказался сидящим на плече своего спящего хозяина.
- Я ещё раньше тебя вспомнила, что рассказывал папа, - Сони протянула руку и ухватила ничуть не сопротивляющегося мышонка. - Поэтому я и думаю, что мисс Долли жаловаться не станет. Смотри, он совсем ручной. Ну, пошли скорее! Эх, если бы ещё Солнышко позвать, да нельзя - его папа тоже проснётся.
- Подожди, - попросила Мэри. - Я закрою всё-таки окно, а то к утру будет холодно. Интересно, кто его открыл? Не похоже, что дед - он ведь даже раздеться не успел, а саквояж бросил, как попало.
- Может, оно ещё раньше было открыто?
- Не может. Когда мы ужинали, пошёл дождик. Пыль вот здесь, между рамами, намокла бы.
- А ведь верно… Знаешь, Мэри, мне это не очень нравится. Запри, пожалуй, окно на шпингалет. Вот так. А теперь всё-таки пошли скорее!
Выждав немного, пока глаза привыкнут к темноте коридора, девочки двинулись к спальне гувернантки. К огромной радости Сони, здесь тоже горел ночник. Голова гувернантки, вся в белых папильотках, покоилась на вышитой подушке. Рядом на прикроватном столике лежала раскрытая Библия, а из-под неё выглядывала яркая тонкая книжка.
"Предсмертный поцелуй", - хихикнула Мэри. - Хорошенькая компания для Библии, ничего не скажешь!
- Скукота, - поморщилась Сони. - Ну, давай!
Они посадили мышь на край постели и, отступив в коридор, спрятались за дверью - так, чтобы в щель было видно, что происходит в спальне.
После этого Сони вполголоса кашлянула и поднесла ключ к губам.
Мисс Долли спала чутко - кашель Сони разбудил её. На то и был расчёт. Оглядевшись, она краем глаза уловила какое-то шевеление, а, взглянув внимательнее, взвизгнула и отпрянула, живо подобрав под себя ноги.
- Давай-давай! - затеребила Мэри сестру. - Скорее!
Сони засвистела в ключ "Сказки венского леса". Мышь встала на задние лапки и закружилась. Остановившимся взглядом мисс Долли наблюдала за ней. "Сказки" сменились военным маршем - Капрал перестал кружиться и, опустившись на все четыре лапы, начал по очереди задирать задние, то одну, то другую.
Мэри зафыркала.
Мисс Долли же, опомнившись, наконец, издала долгий пронзительный визг и, выскочив из постели, вспрыгнула на высокий подоконник, подобрав сорочку так, словно опасалась, что мышь догонит ее в прыжке и вцепится. Послышались шаги, хлопнула в отдалении дверь. Сони поспешно засвистела "Крысолова", чтобы приманить Капрала, и они с Мэри ещё глубже забились между дверью и стеной, завидя мелькнувшую за поворотом коридора свечу, а потом её же в руке облачённого в распахнутый халат и домашние туфли отца. За ним показалась и мать - простоволосая, в пеньюаре и вязаной шали на плечах.
- Что случилось? Что произошло? - допытывался не на шутку встревоженный доктор.
- О-о-о, здесь была мышь! - дрожащий палец мисс Долли указал на одеяло.
- Чёрт побери! - смутившись наготы гувернантки, мистер Уотсон немного потерял голову и перестал сдерживать язык, довольно "поганый" в обыденной жизни, как часто бывает у литераторов - обычная компенсация за обращение к высокому стилю. - И вы подняли среди ночи весь этот тарарам из-за того только, что мышь пробежала мимо вашей постели?
- Но, сэр! - в голосе мисс Долли ещё сквозили остатки визга - Она не пробегала! Она... она....
- Что же она делала?
Мисс Долли усиленно заморгала.
Сони толкнула Мэри локтем.
- Вы правы, сэр , - опуская голову, пролетала гувернантка. - Просто пробегала, сэр. Мне очень жаль...
- Ну, ничего , ничего, - добродушно проворчал мистер Уотсон. - Не пугайте же нас больше! Спокойной ночи, мисс Долли, - и, кивнув жене, чтобы и она последовала за ним, он отправился в свою спальню. Девочки за дверью тряслись от еле сдерживаемого смеха.
- Почему же, - с трудом выговорила Мэри. - Почему она не нажаловалась?
- А чтобы она сказала? - хмыкнула Сони. - Что мышь была в мундире колониальных войск, и при этом вальсировала и маршировала? А ну, как папа решил бы после этого, что она малость "того" - взял бы, да и отправил её в сумасшедший дом. Ну, пошли спать?

Глава седьмая
При свете дня.

Из-за своих ночных похождений Сони и Мэри едва не проспали завтрак. А главное - они не успели вернуть на место мышь, и, входя в столовую, чувствовали по этому поводу некоторый трепет.
Но Холмс к завтраку и вовсе не вышел. Доктор Уотсон поднялся к нему после завтрака сам и нашёл его всё ещё спящим. Это встревожило его, тем более, что гость заснул, не раздевшись и не расстелив постель. Он попытался разбудить Холмса, обыкновенно спавшего очень чутко, но Холмс не проснулся ни от прикосновения, ни от окрика, и испуганный доктор полез было в свой собственный саквояж за нашатырным спиртом, но тут-то и обнаружил пропажу пустырника. Сопоставив этот факт с подробностями ночного переполоха, доктор,  вернувшись к беспробудно спящему другу и посвистав на пробу "Крысолова", уверился в своём подозрении и применил нашатырь по назначению.
- Теперь я понимаю, что за странный привкус был у коньяка, - сказал он, когда гость немного пришёл в себя. - Пустырник - вот что это было. "Тincturar leonuri". Девчонки стащили у меня пустырник и подлили нам в коньяк.
- Зачем? - зевая, спросил всё ещё не совсем проснувшийся Холмс с изрядным изумлением.
- Как зачем? Чтобы усыпить вас, конечно.
- Допустим. А зачем им меня усыплять?
- Чтобы потихоньку взять вашего Капрала и пугать им гувернантку. То-то дурочка Долли сперва подняла ночью визг, а потом не знала, что и сказать. Конечно! Явление танцующей мыши - каково! Она, конечно, решила, что сходит с ума, - и респектабельный отец семейства разразился хохотом.
Гость охотно присоединился к нему, но тут вдруг его взгляд упал на саквояж, и весёлость разом прошла. Он нахмурился.
- А кто копался в моих вещах? Тоже ваши девочки?
- Может быть, - предположил Уотсон, - они там искали мышь?
- Мышь?- Холмс вскочил и сунул в саквояж обе руки. Его лицо заострилось и словно бы потемнело.
- Что такое? - обеспокоился Уотсон. - Неужели что-то пропало?
- Ваши часы и мой браунинг, - коротко ответил гость.
- Браунинг? - Уотсон побледнел. Холмс нервно засвистел "Крысолова".
- Нет-нет, его здесь нет, - сказал Уотсон.- Он точно пугал мисс Долли часа в два.
- Что же, девчонки взяли часы и пистолет?
- Это немыслимо, до такого бы даже Сони не догадалась.
- В любом случае, нужно поговорить с ними. И немедленно.
- У них сейчас урок, - нахмурился Уотсон.
- Урок подождёт. Сегодня хлопотливый день - боюсь, потом у нас может не оказаться времени.
 - Но у вас не слишком-то бодрый вид.
- Ничего, чашка кофе поправит дело, - заверил, зевая, Холмс.
- Тогда сейчас будет кофе. И съешьте что-нибудь – вы пропустили завтрак. Только я прошу… Я вас прошу. Холмс…
- Да?
- Не выдавайте их гувернантке, - смущенно попросил Уотсон. – Сказать по правде, я эту особу недолюбливаю, хоть и сам нанял, и то, что она испытала ночью… Мне стыдно, конечно, но мне понравилось…

Увы, Сони и Мэри не удалось водворить Капрала на место и после завтрака. Папа пошёл прямо к гостю, а мисс Долли ухватила Сони за плечо в надежде, что Мэри сама последует за ними, и повела в классную комнату.
- Сегодня вам не удастся отлынить от занятий, голубушка. Садитесь. Начнём. не мешкая. Итак, дано: на изготовление свадебного платья пошло четыре ярда атласа белого цвета и три ярда розового а кисеи розового цвета... - розовый цвет был у мисс Долли любимым.
«Свинку замуж выдавали», - шепнула Сони сестре. Мэри фыркнула.
- Мисс Мэри, встаньте, - велела мисс Долли, указав на её переносицу острым концом полированной указки. - Вы останетесь стоять до конца урока. А вы, госпожа насмешница, возьмёте мел и напишете на доске следующее: "Я не должна прерывать своими глупыми шутками объяснение урока и отнимать полезное время у себя, учительницы и сестры". Повторите эту фразу десять... нет двадцать раз.
- Полагаете, это сверхъестественно разумное занятие не отнимет у нас полезного времени? - с сомнением спросила Сони, беря мел.
- Не смейте рассуждать ,дрянная девчонка! - топнула ногой мисс Долли.
- Вот странно, - удивилась её подопечная - А папа вас именно для того и нанял, чтобы мы научились, в числе прочего, рассуждать....
- Протяни руки! - взвизгнула гувернантка, чьи нервы ещё не оправились от ночного кошмара и не могли перенести нового испытания хладнокровно. Она взмахнула линейкой – не собираясь ударить- скорее, для острастки. .
- Если вы сломаете мне пальцы, - хладнокровно предупредила Сони. - Я под этим предлогом вообще откажусь не только писать, но и бренчать на пианино, а узнать, сломали вы мне пальцы или нет, между прочим, очень сложно - они непременно распухнут. Кстати, пару недель назад я прищемила руку дверью и так и сказала папе. Думаю, у него сложится ложное представление и о том случае, если он увидит последствия этого. Тем более, что я снова сошлюсь на дверь, а не дам себе труда выдумывать вам годное алиби.
Мисс Долли готова была затопать ногами - её ученица, и всегда-то не отличавшаяся благонравием, сегодня и вовсе, как с цепи сорвалась, и демонстративно её, свою учительницу и воспитательницу, оскорбляла и насмешничала над ней прямо перед сестрой, а она не понимала, что с этим делать. Большего, чем удар линейкой по рукам, она, уж точно, позволить себе не могла, но непохоже было, что ей не хотелось, как и непохоже было, чтобы Сони этого хоть немного боялась.
Спасая положение, дверь классной комнаты вдруг отворилась, и хозяин дома вошёл вместе со своим гостем.
- Что здесь происходит? - пожелал знать доктор Уотсон.
- Ничего особенного, - все ещё красная, но уже успокаиваясь, сказала гувернантка. - Ваша дочь Сони, как всегда, недопустимо дерзка.
Её слегка успокоило и остудило присутствие своего работодателя – она вспомнила о долге, о том, что Сони, в сущности ещё ребёнок, и призвала своё хладнокровие.
- Да, это за ней водится, - огорчённо согласился хозяин дома. - Мисс Долли, сегодня праздничный день, и я решил предоставить вам выходной.
-А... а как же урок?
- Мистер Холмс проведет его.
Брови гувернантки взлетели вверх, Мэри слегка побледнела, и даже Сони сделала круглые глаза, но Холмс, слушавший с бесстрастно-серьёзным видом, при этих словах согласно и, пожалуй, немного зловеще, наклонил голову.
- В таком случае, - чопорно проговорила мисс Долли, - я готова покинуть это помещение прямо сейчас.
- Нет, не сию минуту. Всего лишь один вопрос, - и Холмс качнул головой в сторону двери, недвусмысленно приглашаю её выйти.
Независимо передёрнув плечами, гувернантка вышла следом за ним, а доктор Уотсон, напротив, прошёл и сел, с трудом втиснувшись за парту, причём на его широком лице не было больше и следа привычного добродушия, а усы топорщились, как иглы дикобраза.
- Ну-с, красавицы, - дождавшись, пока дверь закроется, обратился он к своим дочерям. - На сей раз моё терпение истощилось, и я намерен поговорить с вами здесь и сейчас.
- Да, папа, - виновато пробормотала Мэри.
- Да, папа? - вскинула брови в притворном недоумении Сони.
- Кто из вас вытащил из моего саквояжа настойку пустырника?- спросил доктор Уотсон. - Впрочем, нечего и спрашивать. Сони, конечно. Или я не прав?
- Прав, - легко откликнулась Сони.
- Прав..., - повторил Уотсон, словно бы даже с удовольствием. - Ну, а раз прав..., - тут его лицо разительно переменилось, на нем вдруг проявились отчётливо видимые скуловые бугры, а в углах челюсти что-то словно затвердело. - Как ты могла дать человеку препарат - фармацевтический препарат - который действует на него особенным образом, не зная правильной дозы, не зная химизма процесса, не зная ничего?! Как ты могла, ничего никому не сказав, оставить этого человека совершенно беспомощного, бесчувственного, одного на всю ночь?! И ради чего? Ради глупой шалости! Ты смела рисковать здоровьем, а то и жизнью близкого человека ради удовольствия подбросить мышь в комнату мисс Долли?! Это безответственно! Это недостойно умной девочки одиннадцати лет! Наконец, это просто жестоко! По отношению ко всем: к Холмсу, к мисс Долли, и даже к мыши!
Доктор Уотсон говорил негромко, но так размеренно и веско, что Сони казалось, будто каждое слово гулко стукает её по голове. А главное, его упрёки были совершенно справедливы. Как она сама вчера об этом не подумала! Выдумка казалась забавной - только и всего, но что, если бы её легкомыслие, действительно, повредило бы деду? И, осознав всё это с неожиданной силой, Сони вдруг заревела, что случалось с ней крайне редко - так, что мистер Уотсон, не рассчитывавший на именно такой эффект, даже растерялся. Тем более, что впечатлительная Мэри явно готова была тут же последовать примеру сестры.
В это время в соседней комнате, где хранились учебные пособия и пыльные малонужные вещи, вроде сломанной этажерки или безногого стула, Шерлок Холмс внезапно и быстро взглянув прямо в глаза не ожидавшей этого пронзительного взглядами мисс Долли, спросил:
- Чья была идея нарядить Сони цыганкой на маскарад? Ваша?
- Но... - пролепетала растерявшаяся гувернантка. - Сони, действительно, похожа на цыганку…
- Я об этом не спрашивал, - напомнил Холмс. - Я только спросил, сами ли вы это заметили. Возможно, кто-то обратил на это ваше внимание?
- Н... нет, - уводя глаза, ответила мисс Долли.
- Здесь неподалёку, кажется, стоит цыганский табор, - свинцово-серые глаза Холмса казались гувернантке гвоздями, втыкаемыми прямо в её душу.
-Д… да…
- Что это вы всё время мычите и заикаетесь на простых вопросах? - подозрительно спросил Холмс.
Страх перед ним придал мисс Долли силы.
- Милостивый государь, - визгливо заговорила она. - Кто вам позволил обращаться ко мне в таком тоне? То, что вы являетесь дедом несчастных девочек, на меня в отношении вас никаких обязательств не накладывает, мне вы, слава Богу, не дед. А мой работодатель - доктор Уотсон. Не вы!
- Насчёт табора... нимало не смутившись, напомнил он. - Вы там бывали?
- Да почему я должна вам отвечать?
- А почему вам хочется это скрыть?
Такой поворот охладил мисс Долли и заставил взять себя в руки.
- Никакой тайны здесь нет, - пожав плечами, сказал она. - Бессмыслица - вот и всё. Мне нет никакой нужды ходить в табор, и к этим бродягам цыганам я отношусь, как и все порядочные люди, с глубоким презрением - все они бездельники, а многие - воры. А допрос ваш я считаю оскорбительным.
- Гм... - сказал Холмс. - Они далеко не все бездельники, и ещё меньше - воры. Но это обычное обывательское заблуждение. Простите, если я был недостаточно любезен с вами, больше не смею вас задерживать, - и, круто повернувшись, он вошел снова в классную комнату, где Уотсон, сурово отчитав дочь, при виде её слёз уже раскаялся в собственный суровости.
- Ну-ка, вытри сырость, - велел внучке с порога Холмс. - И скажи прежде, где мой Капрал?
- Он в комнате, в коробке, - ответила Мэри, пока Сони утирала слёзы.
- Вы его, надеюсь, хотя бы покормили?
- Да, мы давали ему греческий орех и морковку.
- Мошенницы... - вздохнул Холмс. - А теперь скажите мне ещё вот что: не открывал ли кто-нибудь из вас мой саквояж?
- Он был открыт, - сказала Сони. - Когда мы вошли, свеча горела, ты спал на кровати лицом вниз, а саквояж лежал на боку и был открыт.
- Ты ничего не путаешь? - сдвинул брови Холмс.
- Ни в коем случае.
- Постой... Во сколько это было?
- Ещё не пробило два.
- Уотсон, а мы во сколько разошлись?
- Без четверти двенадцать, - ответил доктор, подумав.
- Почти два часа, - пробормотал Холмс .
- А что случилось? - спросила встревоженная Сони.
- Да так, пустяки.... Дверь я наверняка не запер, хотя, откровенно говоря, плохо помню.
- Не запер ни дверь, ни окно, - сказала Мэри.
- Я и не открывал окна, - снова озадаченно нахмурился Холмс. - Уотсон, вы не заходили ко мне, когда я уже заснул?
- Нет, я пошёл прямо к себе.
- Странно...
- Знаешь, - решительно проговорила, наконец, Сони. - Когда мы вошли к тебе, нам показалось, что в комнате только что кто-то был.
- Кто-то посторонний, - тихо уточнила Мэри.
- Нам показалось, мы слышали шаги, когда только подошли к двери, - снова заговорила Сони. - Но потом мы решили, что это нам только показалось. Но окно было открыто. И ещё... мы подобрали с пола вот это. Это не твой? - и мисс Уотсон вытащила из кармана тонкий шнур.
Дед обратил на шнур самое пристальное внимание - осмотрел невооруженным глазом, а потом при помощи лупы. Наконец, особым образом намотал на пальцы и дёрнул, словно проверяя на прочность, после чего со странной улыбкой обратился к зятю:
- Знаете, что это такое?
Уотсон слегка побледнел:
- Удавка!
- Верно. И уже была использована по назначению - вот тут и тут в лупу видны старые следы крови.
- Это обронил грабитель! Но что он, Боже правый, делал в вашей спальне?
- Наверное, зашёл пожелать мне спокойной ночи, а девочки, похоже, его спугнули.
- Господи!
- Уотсон, - серьёзно сказал Холмс. - Вам уготована незавидная доля в лучшем мире. Вы так часто поминаете то Бога, то чёрта, что вас, пожалуй, сочтут знакомым с обоими накоротке и замучают просьбами о протекции.
- И вы ещё шутите! Он мог задушить вас, спящего!
- Думаю, к тому шло, - невозмутимо кивнул тесть. - Но, к счастью, ограничился он только тем, что стянул ваши часы и мой браунинг.
Сёстры Уотсон слушали, разинув рты, и глаза у обеих округлились.
- Не стоит пока никому говорить об этом, - сказал им Холмс. - Не будем портить сегодняшний праздник. Но держитесь настороже. А сейчас, Уотсон, пойдёмте и сделаем то, что следовало сделать с самого начала: осмотрим спальню.
- И мы! - вскочила Сони.
- Ну, да! А ещё позовите соседей и слуг для пущей неразберихи.
- Между прочим, мы может быть, спасли тебе жизнь, - нахально напомнила она деду.
- Между прочим, если бы не ваша выходка с пустырником, я спас бы себе жизнь куда эффективнее… А впрочем, ладно, идите следом, только не путайтесь под ногами. И принесите, наконец, мышь.
В спальне Холмс сначала лёг на пол, рассматривая его сквозь лупу сантиметр за сантиметрам, что-то колупнул на коврике, потом так же тщательно изучил оконную раму и с разочарованным видом сунул лупу в карман.
- Почти ничего. Спасибо, хоть дождь побрызгал, не то и того бы не было. Ригель он отжал ножом с широким лезвием - скорее всего, обычным хозяйственным. Чтобы влезть сюда, воспользовался садовой лестницей - вон она валяется под окном. Обут был в сапоги с подковками и гвоздями - обычное дело. Да и размер самый ходовой. Ясное дело, человек не из общества, но я на это и не рассчитывал.... Уотсон, а до меня кто-нибудь занимал эту комнату?
- Нет.
- Странно. Зачем он вообще полез сюда? Что ему было нужно? Как-то не хочется принимать такой любезный визит на свой счёт. А впрочем... Ну, Уотсон, у вас много хлопот с гостями и по дому, а нас вчера прервали во время экскурсии. Так что, если девочки не против, мы с ними сейчас погуляем, а вас избавим от нашего общества, - и, взяв обеих внучек за плечи, дед бесцеремонно вытолкал их из комнаты.
Но прежде всего они пошли посмотреть на лестницу и то место, где она стояла раньше, прислонённая к сараю.
- Здесь следы не сохранились - слишком трава густая, - вслух заметил Холмс, приглядываясь к земле. - Так. А вот тут он спрыгнул и поломал ноготки, но чёткого отпечатка нет и тут. Правда, по другой причине - земля слишком мягкая и осыпалась. Откуда же он пришёл? Не стойте столбами, мисс, я ведь объяснил вам, что искать. Но и не вытаптывайте всё вокруг, как мастодонты.
- Вот откуда он пришёл! - первой повезло Мэри. - Сошёл с каменистой дорожки, ведущей вдоль оврага от боковой калитки. Значит, это кто-то чужой, и ушёл он так же.
- Совсем не обязательно, - тут же возразила Сони. - Я бы, например, не стала демонстративно топать прямо к своему жилищу. Тем более, что он мог оказаться на дорожке и поднявшись из оврага.
- А что ему делать в овраге?
- Мало ли, что. Ждать, пока все уснут, например. Укрывшись от чужих взглядов.
- Хорошенькое укрытие! Там полно гадюк.
- Да ведь он в сапогах, - напомнила сестре Сони. Она остро сожалела, что на ней самой нет сейчас сапог - можно было бы спуститься и поискать каких-нибудь следов на дне, где почва никогда не просыхает и пересечена ручьями.
У Холмса были сапоги. Но желания обследовать овраг он не проявил - похоже, упоминание о гадюках охладило его пыл. Глядя в землю, он только обошёл его по краю, но, видимо, ничего интересного не увидел. Затем по каменистой дорожке он дошёл до самой боковой калитки, толкнул ее и выглянул: направо убегала тропинка к озеру и железной дороге - та самая по которой ехали вчера Сони и Сай, налево травянистый склон сбегал вниз, и там, у негустой рощи, виднелись в отдалении шатры цыганского стойбища.
- Кто из вас ходил туда? - спросил Холмс.
- Дож Лабор бывает там очень даже часто, а больше никто. Он покупает безделушки, которые цыгане делают на продажу - браслеты, монисто, трубки, резные фигурки - а потом перепродаёт их с барышом,- объяснила Сони.

--- А сюда, в усадьбу, цыгане не заходили?
Девочки переглянулись.
- Про тот случай... - нерешительно пробормотала Мэри.
Сони фыркнула, как конь, но тут же смилостивилась:
- Ладно, рассказывай...
Холмс насторожился. Он шестым чувством уловил, что сейчас услышит что-то любопытное.
- Давайте-ка подробнее, девочки, и без экивоков, - попросил он. - Что за случай?
- Мы залезли в кладовку, - покраснев, заговорила Мэри. - Это такой небольшой подвальчик...
- За вареньем? - понимающе усмехнулся Холмс.
- Нет, не за вареньем. Варенье нам бы и так дали. За вином.
- За ромом, - уточнила Сони.
- За чем? - изумлённо переспросил дед. - Послушайте, что-то я сомневаюсь, что вы пьёте ром.
- Конечно, нет. Ром нужен был для миссис Руквуд, чтобы она напилась и заснула, а Рита могла бы пойти с Микки на вечеринку.
- Ах, так? Стало быть, вы с сестрой опытные отравительницы, и я ещё легко отделался. И что же там случилось, в кладовке?
- Мы услышали голоса.
- Кладовка находится как раз под классной комнатой, - пояснила Сони. - А был уже вечер, и там никого не должно было быть. Вот мы и удивились.
- Разговаривали двое: мужчин и женщина, - продолжала Мэри. - И мне показалось, что женщина - мисс Долли, и я сказал об этом Сони. Тогда мы стали прислушиваться.
- Но они говорили не по-нашему, - сказала Сони.
- По-цыгански... - робко предположила Мэри.
- Нет, и не по-цыгански, - решительно возразила сестра. - Это был странный язык - одновременно и резкий, и певучий. Я раньше его не слышала.
- Но решили же вы в конце концов, что это цыгане...
- Потому что увидели их, когда выбрались из кладовки - мужчину и женщину - правда, только со спины. Но одеты они были, как цыгане. И очень спешили. А кто-то изнутри классной комнаты задёрнул занавески в окне.
- Но, может быть, действительно, мисс Долли?
- Нет. Свет уже зажгли, и сквозь шторы был виден силуэт. Это никак не могла быть мисс Долли. Мисс Долли носит высокую причёску с завитыми концами. Мы, правда, видели силуэт только мельком, но всё-таки могу поручиться, что причёсан он был иначе.
- Жаль, что вы не разглядели цыган.
- Да, нам и самим жаль, но цыганка была в накидке на голове и плечах, так что видны были, собственно, только ноги.
- А цыган?
- Нас удивило, что он был коротко острижен, - сказала Мэри - Ведь обычно цыгане носят волосы довольно длинные. А у этого причёска была как у Проктора Белча. Ну, то есть, у Ёжика Белча, - пояснила Сони, - который как раз поэтому и Ёжик.