От Москвы до Ханоя белые пятна

В Москве и Ханое отметили 75-летие дипотношений. Событие, в общем-то, ординарное с точки зрения истории мировой дипломатии, и такая вещь, как обмен послами, - безусловно, важная, но не эпохальная. Кроме того, в нынешнем году, весьма богатом на всякого рода юбилеи, мы с вьетнамцами отмечаем еще с десяток, не менее знаменательных дат. 

Взять хотя бы 50-летие взятия Сайгона и окончания вьетнамской войны (30 апреля), 80-летие образования Демократическая Республика Вьетнам (2 сентября), 135 лет со дня рождения Хо Ши Мина, 10-летие присоединения Вьетнама к зоне свободной торговли ЕАЭС, равно как и 30-летие Договора об основах дружественных отношений…

Я уж не говорю о празднике 80 лет Победы, который мы отмечаем особо и сообща. Как отметил вьетнамский посол, «чтобы помнили, и не распалась связь времён». Сказано, что 9 мая в торжествах на Красной площади вместе с другими почетными гостями из-за рубежа будет участвовать президент СРВ Лыонг Кыонг. В этом смысле взаимные мероприятия по случаю 75-летия можно рассматривать как хорошую репетицию, как бравурное начало торжеств и массовых гуляний.

Но тут говорят, что никогда прежде не возникало столько вопросов по поводу того, что до сих пор считалось или запретным, или само собой разумеющимся. Имеется в виду явное несоответствие двух дат - образование ДРВ и официальное признание первого государства рабочих и крестьян в районе Юго-Восточной Азии со стороны СССР.

Иначе, как понимать, что с того момента, как Хо Ши Мин (2 сентября 1945 г., кстати, день окончания Второй мировой войны) заявил об избавлении от колониальной зависимости, прошло столько лет, прежде чем Советский Союз признал ДРВ и установил с ней дипломатические отношения (30 января 1950 г.).

Что было в течение этого срока, инклюзивный язык мидовских реляций до недавних пор старательно умалчивал. Помню в начале 80-х в Ханое, советник-посланник нашего посольства Игорь Огнетов задавал мне тот же самый вопрос, но я, каюсь, легкомысленно от него уклонился. Иначе говоря, пустил мимо ушей.

Оставаясь идеологически подкованным собкором газеты «Известия» в странах Индокитая, я, видимо, считал для себя неполиткорректным влезать туда, куда тебя не просят, то есть, в святая святых тайной дипломатии и партийных норм.

А для Огнетова, судя по всему, этот вопрос стал мучительным. Много позже, когда отмечался 50-летний юбилей дипотношений, в одной из своих работ он вдруг открыл, что в истории российско-вьетнамских отношений имеются «белые пятна», обойденные вниманием наших востоковедов.

Уже на излете мидовской карьеры, сидя консулом РФ в Марселе, продолжал увлеченно заниматься данной темой и публиковал свои заметки, используя мемуары и беседы с ветеранами Дьенбьенфу. На последней нашей встрече, будучи служащим Арбитражного суда, жалел, что в свое время «не подался в журналистику».

Но дело его живет. Затем и другие ориенталисты стали усердно копать в нужном направлении. И чем больше они рылись в хронологической пыли, погружаясь в глубины архивных отстойников, тем больше на выходе появлялось новых пятен – «белых», «серых», и даже «темных». Все зависело от кругозора, энтузиазма и степени научного дальтонизма.

Тем не менее, надо сказать, что все они правы, не пропал их скорбный труд. Безусловно, здесь есть пища для беспокойного, пытливого ума. Лично я нашел в этих откровениях немало трогательного и забавного, что характерно для той эпохи, уходящей от нас всё дальше, оставляющей свой лучезарный след в памяти и душах поколений X, Y, Z...

И всё же, почему Советский Союз не сразу признал ДРВ – первое независимое государство рабочих и крестьян в Юго-Восточной Азии под руководством легендарного Хо Ши Мина - видного деятеля Коминтерна и убежденного марксиста-ленинца. Над этим до сих пор ломает головы и копья армия ученых, выдвигая разные версии, отличающиеся друг от друга сутью и мотивацией.

Оно конечно, в то время ДРВ не признавал никто. Далекая страна на краю света для многих оставалась колониальными задворками Франции. Это кажется невероятным, но признала независимость Вьетнама только она - метрополия. Правда, в составе своей колонии - Индокитайского союза. Затем, в октябре 1949 г. Париж создал марионеточное Государство Вьетнам во главе с королем Бао Даем.

А вот КНР во главе с Мао Цзэдуном Сталин признал сразу – 1 октября 1949 г. и установил дипотношения. И это при том, что китайцы были главными, кто поддерживал Вьетнам. Большую часть своей жизни в тот период Хо Ши Мин провел в Шанхае и Гонконге, оттуда и писал письма Сталину.

До войны он приезжал трижды в Советский Союз – в 1923, 1927 и 1933. В 1945, после Августовский революции просил признать ДРВ. В Письме, доставленным через Париж, говорилось: «Премьеру Сталину. Москва. Мы извещаем Ваше Превосходительство, что Временное Правительство Республики Вьетнам было образовано под председательством Хоцхиминга. Император Баодай отрекся 25 августа от престола и передал власть новому Правительству, поддержанному всей нацией.

Тем временем благодаря разрушению системы речных плотин половина Тонкина затоплена, причинив громадные потери, народ начинает умирать. Мы обращаемся к Вашему Превосходительству за какой-либо возможной помощью. С почтением Хоцхиминг».
 
Сталин ничего не ответил и отдал письмо Суслову. Судя по всему, Москва в ту пору не имела четкого представления, что там происходит. Да и сама орфография при написании имён по-русски делала первые шаги. В бумагах Хо Ши Мина называли то Хоцхиминг, то Хочимин.
Какими путями, неизвестно, но в январе 1950 г. президент ДРВ всё-таки оказался в Москве. Говорят, это придумал Мао Цзэдун, который находился там уже с 16 декабря 1949 г. по случаю 70-летия «вождя народов». Будто это именно «великий кормчий» убедил Сталина принять Хо Ши Мина для личной беседы.

Такая встреча состоялась в феврале 1950. Одним из её свидетелей был Н. С. Хрущев. Вот что он писал в своих мемуарах по этому поводу: «Хо Ши Мин прилетел в Москву прямо из вьетнамских джунглей. Рассказывал нам, как пробирался через них, шагая пешком целыми днями, пока не вышел к китайской границе. И при этом не сводил со Сталина своих необыкновенных глаз».

Хрущев также вспоминает, уже после отъезда из Москвы (когда именно, неизвестно до сих пор) Хо Ши Мин запросил тонну хинина, так как его товарищи страдают от малярии и тропической лихорадки. Советская фармацевтика якобы производила много лекарств, и Сталин расщедрился: «Послать ему полтонны».

Так или иначе, в декабре 1950 г. Громыко сообщал наверх, что МИД СССР дает «добро» на приезд первого посла Вьетнама в Москву, Об отправке нашего человека речи не было. Там у них, видите ли, само правительство не имеет угла, нет настоящей столицы и адреса ПМЖ.

А 26 мая 1952 г. министр иностранных дел Вышинский сообщил первому послу ДРВ в СССР Нгуен Лыонг Бангу о том, что Советское правительство выделило денежные средства на содержание посольства в счет будущего займа Правительству Демократической Республики Вьетнам.

Любопытно, что в первых строках ответного письма Нгуен Лыонг Банг просил замминистра Зорина помочь в «обмене опытом между знатными людьми Вьетнама и советскими стахановцами», в открытии вьетнамской дипмиссии в Праге и в организации встречи с Морисом Торезом. Кстати, КПВ была создана в 1930 г. в Шанхае как филиал Французской компартии.

Да, скорей всего Сталин, действительно, ориентировал Хо Ши Мина на Китай и не спешил с признанием. Во Вьетнаме полыхала партизанская война, непонятно было, чья возьмет. К тому же Генералиссимус, видимо, не хотел портить отношения с Францией - союзником по антигитлеровской коалиции, где пришли к власти коммунисты и социалисты.
 
Эпопея открытия посольств в Москве и в Ханое благополучно завершилась 4 ноября 1954 г. Первый советский посол в ДРВ Александр Лаврищев вручил президенту Хо Ши Мину верительные грамоты. Двумя днями раньше ему исполнилось 42 года. До этого он возглавлял наши дипмиссии в Болгарии, Румынии и Турции.