Ведьма

Холодный сентябрьский вечер, моросящий дождь и ветер, порой норовящий свалить с ног случайного прохожего. Никто не обращал внимания на маленькую фигурку под старым плащом, крадущуюся в наступающей темноте.
Вот вдалеке послышалось цоканье копыт, и пытавшийся остаться незамеченным человек, вжавшись в стену дома, испугано огляделся по сторонам, затем быстро юркнул в ближайший переулок. Три силуэта, трудно различимых в наступающих сумерках, о чем-то негромко перекликнулись и быстрыми шагами направились вслед за незнакомцем. Переулок оканчивался тупиком – куча мусора да старая телега у дальней стены.
Мужчины остановились, один обнажил шпагу и стал ею раскидывать в стороны клочья разного тряпья, убедившись, что под ними никого нет, он огляделся по сторонам и махнул рукой в сторону телеги.
– Ты где? Не бойся, мы не страшные, – громко крикнул один, и вся троица громко загоготала.
Подойдя ближе к телеге, они заметили у дальнего колеса маленькую фигурку.
– Выходи сама, сколько можно за тобой бегать, – тяжело отдуваясь, сказал толстяк. – Ты заплатишь за это, дрянь.
Фигура медленно поднялась, обошла телегу, встала в нескольких шагах от подвыпивших людей и сняла капюшон. Светлые длинные волосы упали на плечи, капли дождя, казалось, не касались прядей, голубые, почти синие глаза притягивали и не давали оторвать взгляд.
– Я и не боюсь, – ее голос слегка заглушал шум дождя. – Вы трое пьяниц, решившие ограбить очередного путника, глупые и трусливые. Будь на моем месте другой вам, может быть, сегодня и повезло бы, но вы ошиблись, и если не уберетесь прочь, жестоко за это заплатите.
Услышанное явно раззадорило мужчин. Вперед вышел здоровяк и, громко рассмеявшись, обратился к своим друзьям:
– Она будет моей, а когда надоест, вы позабавитесь с ней, если она еще будет жива.
И он, все еще смеясь, подошел вплотную к девушке.
Здоровяк оглянулся на товарищей, а когда повернулся, улыбка сползла с его лица: маленькая девушка, едва дотягивающаяся ему до груди, смотрела теперь прямо в глаза. Ее лицо находилось на уровне его головы, в ее взгляде не было ни капли страха, скорее наоборот, он вселял какой-то первобытный ужас. Опешивший мужчина посмотрел под ноги девушки, но тот час в страхе поднял голову и сделал шаг назад: под ее ногами была пустота, она парила над мокрой мостовой. Глаза девушки уже не были синими, они излучали свет. Здоровяк попытался закричать, но крик застрял у него в горле. Он стал задыхаться и схватился за шею, затем, корчась и хрипя, принялся рвать на себе одежду – ему не хватало воздуха. Все это время он не мог оторвать взгляда от глаз девушки, излучающих белый свет, свет, который его убивал. Наконец здоровяк обмяк и мешком упал к ногам девушки.
Друзья неудачливого насильника остолбенели. Они видели, как их друг подошел к девчонке, а через пару мгновений упал как подкошенный к ее ногам и не подавал признаков жизни. За его рухнувшим телом они вновь увидели невысокую фигуру. Девушка перешагнула через труп, и толстяк, стоявший первым, увидел, что ступни ее не касаются земли, а парят в нескольких сантиметрах над ней.
– Теперь ваша очередь, – грозно сказала девушка и двинулась в сторону мужчин.
Толстяк издал какое-то бульканье и бросился бежать, но споткнулся о разбросанный хлам и упал, не в силах подняться от ужаса. Он заскулил и на четвереньках пополз к разбросанной им куче мусора и попытался зарыться в нем с головой. Его товарищ выхватил шпагу и бросился на девушку, но, пробежав всего пару шагов, выронил оружие и, схватившись за горло, упал на колени, захрипел, повалился набок и затих. Толстяк, наблюдавший за происходящим, вновь заскулил и заикающимся голосом пытался что-то сказать. Девушка презрительно посмотрела в его сторону:
– Этот ваш, – сказала она в темноту.
Две высокие тени отделились от дома и заскользили в сторону лежащего. Раздался тихий крик, и все смолкло.
Девушка по очереди подошла к трем телам, над каждым прошептала несколько слов и очертила в воздухе рукой знак.
– Теперь вы свободны, – сказала она громко, обратившись к своим мертвым обидчикам. – Расплатитесь за свои злодеяния и обретите покой.
Она накинула на себя капюшон и быстрыми шагами вышла из переулка. Лежавшие под дождем тела за ее спиной на мгновение озарились багровым светом, затем все погасло.
Утро выдалось пасмурным и холодным, но, несмотря на погоду, центральная площадь была заполнена людьми, а колокол церкви все еще звонил, созывая заспанных жителей. Только что пришедшие расспрашивали у стоявших причину переполоха и, вытягивая шеи, вглядывались вперед. Там на помосте перед церковным крыльцом лежали три тела, накрытые мешковиной. Неподалеку переминались с ноги на ногу несколько солдат. Над трупами, бормоча под нос бесконечные молитвы, стоял монах. Солдаты о чем-то шептались, время от времени настороженно поглядывая то на лежащие тела, то на монаха. Наконец колокол смолк, и на пороге церкви появились двое священников. Они остановились рядом с монахом и обвели взглядом толпу. Дождавшись, когда шум немного стихнет, высокий худощавый отец Колди поднял руку и обратился к собравшимся.
– Жители города, я собрал вас, чтобы сказать: дьявол проник за наши стены, – последние слова Колди провизжал, брызгая слюной. По толпе пробежал шум, люди привыкли к периодическим заявлениям священника о дьяволе и приближающемся конце света и не выказали должного страха. Колди обвел собравшихся взглядом и медленно подошел к лежащим на помосте телам.
– Вот эти трое были убиты самим дьяволом, – священник нагнулся и откинул в сторону мешки с трупов у его ног. Ближайшие ряды людей в страхе отпрянули от помоста. Несколько человек упали, началась давка. Все пытались отойти подальше. Монах перестал читать молитвы, попятился и, не устояв на ногах, упал на спину, но сразу поднялся и, взглянув с ужасом на тела, принялся креститься.
Тем временем на площади творилась неразбериха: стоявшие у помоста пробирались подальше от него, а стоящие сзади лезли вперед, чтобы узнать, что так сильно испугало впередистоящих, но сами, только взглянув, бросались прочь. Зрелище было ужасное: серые лица с паутиной черных вен на лбу, застывшие в гримасе ужаса, смотрели в серое небо пустыми глазницами, кожа вокруг глаз была выжжена.
Священник, наблюдая за реакцией толпы, продолжил свою речь, грозя всем жителям муками ада, если они не обратятся к богу и церкви за защитой от слуг преисподней. От увиденного и слов Колди люди падали на колени, крестились и громко молились. Кто-то бежал прочь в поисках защиты под крышей своего дома. Наименее впечатлительные просто спешили покинуть площадь. Никто не обратил внимания на девушку в сером плаще, стоящую поодаль у дома. Та внимательно наблюдала за происходящим. Когда люди стали расходиться, она смешалась с прохожими и двинулась прочь от творящегося безумия. Пока она шла по улице, мимо проскакали несколько всадников, а пешие солдаты схватили идущих впереди мужчину и женщину и толкнули их в клетку, стоящую на повозке.
Девушка осмотрелась по сторонам и, заметив неподалеку дверь, подбежала и, толкнув ее, очутилась в небольшой лавке. Ее окружил полумрак, маленькое грязное окошко освещало только небольшое пространство перед дверью. Внутри сильно пахло травами и настойками, повсюду висели пучки трав, на полках вдоль стены стояли темные склянки с жидкостями, где-то в глубине что-то булькало. Беглянка подошла к окну и попыталась сквозь грязь рассмотреть улицу. В это время скрипнула дверь, ведущая внутрь дома, и в проеме появился силуэт человека. Он громко шаркал ногами, помешивая что-то в ступке, которую держал в руках. Заметив посетителя, вошедший отложил ступку и поспешил к стойке.
– Хотите травы от бессонницы или настой от живота? – Его хриплый голос заставил девушку оторвать взгляд от окна. Она оглянулась. Невысокий старик с седой бородой и густыми лохматыми волосами в дырявой засаленной одежде с маленькими глазами, выглядывающими из под густых бровей, был похож больше на гнома, чем на человека.
– Вы лекарь или колдун? – спросила девушка, окинув взглядом лавку.
– Будь я колдуном, Колди давно бы сжег меня на площади, – усмехнулся старик. – А ты, видимо, не местная, раз не знаешь меня. Я – Мури, здешний целитель травами.
Раздался шум, и девушка, вновь повернувшись к окну, посмотрела на улицу.
– Колди ищет жертву, солдаты хватают людей, и он выберет, кто виноват в смерти тех троих, а значит, связан с дьяволом. Народ успокоится, а Колди всем покажет, что он истинный защитник города. – Старик внимательно оглядел девушку. – Обычно он выбирает кого-то не из горожан.
Услышав на улице шум повозки и лязг солдатских доспехов, хозяин лавки быстро подошел к необычной посетительнице.
– Пойдем, я спрячу тебя от этих псов, – и взяв за руку, повел в глубь дома.
Узкий коридор привел их в небольшую комнату, в центре которой стоял стол, с одного угла залитый воском и заставленный огарками свечей. У стены справа находилась неубранная кровать, а рядом с ней – шкаф, на полках которого лежали горы свитков. Стол тоже был завален бумагами, смятые листы были разбросаны по полу.
Слева располагался проем, закрытый куском ткани.
– Можешь тут разместиться, – сказал старик, отодвинув в сторону край занавески. – Это комната подмастерья, он сбежал два года назад, решив, что я колдун, и с тех пор желающих пойти мне в помощники нет.
Девушка шагнула вперед и очутилась в комнате, половину которой занимала кровать, напротив стояли стол с табуретом. Здесь было тепло: часть стены оказалась стороной печи, горячей на ощупь.
– Располагайся, если не брезгуешь, я угощу тебя обедом, – предложил Мури и вышел.
Девушка села на кровать и прислушалась: старик в соседней комнате зашуршал бумагами. Затем Мури вышел, и через некоторое время по дому распространился запах травяного чая. Не прошло и получаса, как, громко покашляв у занавески, старик позвал ее обедать.
– Можешь побыть у меня, пока все не утихнет, – сказал Мури за столом, попивая душистый чай, – только одна не выходи сегодня.
– Спасибо, завтра я уйду. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
– Я рад поговорить с человеком, который не считает меня слугой дьявола, – улыбнулся старик, глотнув горячий напиток.
Они просидели за чаем и разговорами еще некоторое время. Мури рассказал о жизни в городе и в конце свел разговор к травам и своим рецептам.
– Если хочешь, я покажу тебе свои записи, может они и пригодятся тебе, – сказал старик и встал из-за стола.
– С удовольствием, – ответила девушка. – И извини, что я до сих пор не представилась, я – Есения.
Они прошли в комнату. Мури достал несколько свитков и положил на стол. Есения стала читать их. Один оказался старым и пожелтевшим, буквы в нем были полустерты. Она сразу узнала язык первых странствующих целителей. Она не встречала его с детства, когда ее, маленькую девочку, взяла к себе одна из целительниц. Просидев за столом несколько часов, Мури прилег на кровать и уснул. Есения прибралась на столе, подошла к полкам и выбрала несколько старых свитков.
Вглядываясь в древние знаки, она потеряла счет времени и не заметила, как проснулся Мури. Старый целитель встал и подошел к девушке.
– Не думал, что встречу человека, который знает этот язык. Я и сам понимаю не все и буду рад, если ты мне поможешь.
Есения отложила в сторону свиток, который ее заинтересовал, и встала, уступив место старику.
До позднего вечера Мури с помощью девушки переписывал свитки. Когда старик устал, Есения пошла спать, взяв с собой понравившийся фолиант.
Утром, проснувшись, девушка тихо встала и направилась к двери. Она решила покинуть этот город и продолжить свой путь. Проходя мимо комнаты Мури, Есения бросила взгляд на спящего старика.
– Спасибо за ночлег. Думаю, ты не будешь против, если я возьму один из твоих свитков, – тихо прошептала она и, пройдя через лавку с травами, открыла дверь и вышла.
Улица была безлюдной. Девушка посмотрела по сторонам и пошла в сторону городских ворот. Проходя мимо домов, Есения заметила что двери некоторых настежь распахнуты и по мостовой разбросана домашняя утварь. Чем ближе к воротам, тем оживленнее становились улицы, наполняясь привычным шумом. Толпу людей и стоящие повозки она заметила издалека, и только подойдя ближе, Есения поняла причину такого столпотворения: несмотря на то, что утро было в разгаре, городские ворота по непонятной причине были закрыты. Стража никого не выпускала из города, избивая наиболее недовольных дубинками и рукоятями мечей. Наконец, устав от вони животных и ругани с горожанами, капитан вышел и громко заявил, что пока епископ не разрешит – из города никто не выйдет.
Есения развернулась и пошла к южным воротам. Проходя по улицам, она видела следы недавних бесчинств солдат. Ей все чаще попадались разбросанные вещи и следы крови на мостовой. Прохожие обходили стороной дома с разбитыми окнами и распахнутыми настежь дверями, бросая на них испуганные взгляды, перешептывались и крестились.
Подойдя к другому концу города, Есения снова увидела толпу горожан и крестьян перед закрытыми воротами. Шума тут было меньше, видимо, большинство уже знали о распоряжении епископа и, постояв немного, молча разворачивались и уходили прочь. Оглядевшись, Есения заметила трактир и, решив там скоротать время, двинулась в его сторону.
В трактире царил полумрак, пахло дешевым вином и потом. Девушка выбрала стол подальше от двери и села рядом с тремя мужчинами и женщиной. На нее никто не обратил внимания, вокруг было многолюдно. Почти все посетители были жителями близлежащих деревень, которым не повезло очутиться в этот день в городе. Перекусив вчерашней лепешкой, Есения не торопилась уходить, как и большая часть окружающих ее людей.
Звон колокола на городской площади всполошил посетителей трактира. Есения поднялась и вслед за соседями по столу двинулась к выходу. На улицах стало оживлённее: люди спешили на звук набата. Все чаще навстречу стали попадаться солдаты.
Гул толпы слышался все сильнее. Когда Есения увидела происходящее на площади, стало понятно, зачем понадобилось такое количество стражи. На площади стояли более десяти столбов, к которым были прикованы люди, под каждым столбом лежала куча хвороста. Иногда кто-то из толпы пытался прорваться через строй солдат к приговоренным, но каждый раз с криком падал на землю, жестоко избиваемый стражниками. Взглянув наверх, Есения увидела Колди. Епископ стоял на балконе и с высоты следил за происходящим на площади. Когда ситуация на площади, по мнению Колди, достигла необходимого накала, он исчез в глубине здания и через некоторое время появился вновь в полном торжественном одеянии.
Епископ поднял руку, пытаясь успокоить толпу, но ему не сразу удалось сделать это, и только вмешательство стражи позволило Колди начать свою речь.
– Вот и настало время, когда мы можем очистить землю от слуг дьявола и приблизить наступление царствия божьего. Эти люди, – Колди указал пальцем на прикованных к столбам, – используя черную магию, наводили порчу на вас и ваших детей, уничтожали скот и посевы, но сегодня они заплатят за свои злодеяния. Их последователи признались в своих грехах и завтра будут тоже преданы огню, и души их будут очищены от скверны.
Толпа загудела, раздалось несколько рыданий, кто-то кинул в стоящих у столбов камни. Дав время на расправу, Колди кивнул начальнику стражи, и несколько человек подожгли под приговоренными приготовленные дрова. Сухие ветки быстро вспыхнули, площадь наполнилась криками боли. Есения с ужасом смотрела на тела, корчившиеся в языках пламени. Через несколько минут воздух наполнился запахом горелого мяса, снопы искр взлетели в вечернее небо. Постепенно крики стихли, и почерневшие останки догорали, наводя ужас на окружающих.
Когда все было закончено и народ стал расходиться, Есения не стала спешить. Она проводила взглядом Колди и его свиту, и только когда площадь почти опустела, тоже покинула место казни. Она знала, что должна сделать, но найти место, где бы ее не заметили посторонние, было сложно, и девушка решила зайти к Мури. Подойдя к дому травника, Есения увидела, что дверь лавки приоткрыта, а внутри царит темнота. Она осторожно вошла внутрь, под ногами хрустели осколки стекла и разбросанные пучки трав. Отыскав огарок свечи, девушка зажгла его и осмотрелась. В лавке царил беспорядок: пол был усеян разбитыми склянками, просыпанными порошками и сушеной травой. Осмотрев лавку, Есения прошла внутрь дома, но и там следы разгрома были заметны с первых шагов. В комнате Мури пол покрывал слой свитков и бумаг, шкаф и стол опрокинуты, но самого старика там не было. Обыскав все помещения, Есения вернулась в комнату. Дом был пуст. Она огляделась и, встав посередине, сложила руки на груди. Губы зашевелились, и с каждым произнесенным шепотом словом комната наполнялась сиянием, исходившим от тела девушки. Голос становился все громче, а свет ярче, и когда комнату озарил слепящий свет, девушка резко замолчала. Через мгновение сияние стало меркнуть, и когда оно пропало, комната оказалась пустой – девушка исчезла.
После ужина Колди сразу же лег спать. День выдался тяжелым, и завтрашний обещал быть не легче. Епископ принюхался: мерзкий запах жженого мяса преследовал его весь вечер. Сон все не шел, несмотря на темноту в комнате. Даже луна, спрятавшись за облаками, не освещала холодным светом спальню священника. Скоро глаза, привыкнув к полной тьме, стали понемногу различать предметы, и Колди принялся разглядывать окружающую обстановку. Его внимание привлекли две точки, светящиеся в темноте. Сначала он не обратил на них внимания, но когда посмотрел в ту сторону вновь, опять увидел их. Ему даже показалось, что они двигаются. Решив разобраться в этом, Колди зажег свечи, но когда оглянулся, подняв их над головой, глухой стон вырвался из его горла, а мышцы сковал страх. Перед ним стояла девушка, глаза которой излучали яркий свет. Увидев реакцию епископа, незнакомка двинулась к священнику, чем вызвала у того еще больший ужас. Колди заметил, что девушка не шла, а парила в воздухе, и с ногами залез на кровать. Он хотел закричать, но звук застрял в горле.
Есения вышла в центр комнаты, глаза ее сверкали гневом, тело тоже стало источать свет, освещая всю комнату.
– Кто ты такая? – смог, наконец, выдавить из себя епископ.
– Мое имя Есения, и сейчас ты ответишь за все зло, которое совершил, прикрываясь именем бога.
Колди швырнул в ее сторону подсвечник и принялся громко читать молитвы.
– Ты – воплощение дьявола! – завизжал он, поняв, что строки святого писания бессильны ему помочь, и бросился к двери.
Есения молча смотрела, как епископ, не добежав двух шагов до выхода, словно ударился о невидимую стену и упал. В тот же миг над ним возникла тень и словно плащ накрыла тело. Вскоре все было кончено. Тень скользнула по стене и растворилась в воздухе, оставив на полу бездыханного священника.
Девушка на мгновение зависла над телом епископа и, опустившись на пол, вышла из комнаты. По темному коридору она дошла до лестницы, ведущей в подвал, и остановилась.
– Я не хочу пугать узников, помогите мне с охраной, остальное я сделаю сама, – сказала в темноту Есения, и несколько теней скользнули по каменным стенам вниз.
Девушка стала спускаться. Потянуло сыростью и холодом, далеко внизу горел факел, слабо освещая небольшое пространство вокруг. Где-то в глубине раздался крик, за ним второй. Когда Есения ступила в подземелье, все было кончено. В боковой комнате она увидела тела стражников и обыскала их в поисках ключей.
Звеня связкой, с факелом в руках она шла по мрачному коридору, звук ее шагов эхом разносился вокруг. Подойдя к первой камере, она открыла дверь и, заглянув внутрь, обнаружила там трех мужчин, от скрипа дверных петель они в страхе забились в дальний угол.
– Вы свободны, – сказала Есения и пошла к следующей двери.
В узкой клетке находились четыре женщины. Только в пятой камере она обнаружила старика Мури. Тот лежал на полу, его голова и лицо были в крови. Увидев девушку, старый целитель с трудом сел. Есения подошла к нему и помогла встать. Пока узник приходил в себя, девушка осмотрела оставшиеся камеры и освободила всех пленников. Поддерживая Мури, Есения шла к лестнице, вслед за ними, боязливо оглядываясь по сторонам, тянулись другие пленники. Поднимаясь, девушка услышала звуки шума и голоса, раздававшиеся сверху.
– Выводи людей, я догоню вас, – сказала Есения старику, и тому показалось, что глаза спутницы засветились в темноте.
Стоя на свежем воздухе, Мури ожидал девушку. И когда он уже хотел вернуться и помочь ей, двери открылись, и Есения шагнула ему навстречу. Она подошла к целителю.
– Возвращайтесь домой и живите спокойно, вам больше не надо бояться Колди и его подручных. Мне пора уходить, но если понадобится моя помощь, ты всегда можешь меня позвать, – с этими словами Есения достала свиток, взятый ею в доме травника, и подала его старику.
– Это же один из моих старых свитков, – удивился Мури, развернув фолиант. – Кто же ты? Скажи мне.
Есения повернулась к нему, глаза ее вспыхнули ярким светом.
– Для всех остальных я – ведьма.
Свет, идущий из ее глаз, стал таким ярким, что Мури зажмурился, а когда вновь осмелился посмотреть, улица была пустой. И только лунный свет освещал одинокого старика.