Песнь Химауры и Осени 4. Продолжение - 4

   Сегодня пришлось одну скрутить, вколов побольше галоперидола. Матерясь последними словами. Темный мечтал поубивать всех, лишь бы закончился кошмар. Плюс мать дома не дает покоя: пилит. Ну хотя бы закончились походы молодняка в квартиру. Сейчас можно расслабиться, после работы, под парой-тройкой банок пива. Так Сергей делал, проклиная весь мир, и, конечно, город. Но уволиться не получится. Не зря учился на медика семь лет. После трагедии с его Штабом, надо было порвать в клочки Светлых, вместе с изгоем, чтобы больше не высовывались. Энрике тоже. Ему вообще нужно было не ворон считать, а смотреть за девочкой из Питера как следует. Теперь, из-за его расхлябанности, все полетело в пропасть. По лесу бродят такие монстры, о которых даже наркоманы, в самых диких своих глюках, не расскажут. В конце концов, гигантская статуя ящерицы исчезла, как рассказывал сам Светлый.   

     Поделиться информацией все равно пришлось. Куда ушла та тварь – отдельный вопрос. Могла запросто зарыться в землю, спокойно там размножаться, в своей дикой норе. НИКТО не знает. Никто. Как теперь быть с городом? Неизвестно. Все вскроется потом, обязательно. В самый неподходящий момент. Теперь всю эту бадягу всем расхлебывать.

     Уставший, сердитый и злой, Гломен-Сергей пришел домой, ничего не видя, не слыша вокруг себя. Усталость брала свое. На вопросы матери, с чего озверевшее лицо опять, отвечать не стал. Ему итак давным-давно тошно, тошнее некуда. Хотелось все бросить, – настолько достало все кукареканье – и уехать в другой город. Или переждать время, после создать новых Темных, хоть из воздуха, хоть из грязи, потом посмотреть, что там получилось, дальше жить своей привычной, расхлебательской жизнью.

     Скинув куртку, кинув сумку в угол, достал из рубашки расческу, принявшись расчесывать длинные, темные волосы. Да уж, медикаментами все провоняло знатно. Дальше подвинул к себе рюкзак, достал оттуда грязную форму, что принес еще вчера. Мать выстирает, в стиральной машине. А так, на улице Космонавтов все спокойно. Никакие монстры туда не лезут.

     Завтра, и еще два дня выходные. Он всего этого рабочего дурдома. Голова гудела. Можно как следует отоспаться, можно даже напиться. Или позвать телку, смачно ее оттрахать. Конечно, все можно, если та полная дура, раз-два, и готово! Ноги только так раздвинет. Сколько их здесь перебывало... И еще перебудет. Если, конечно, захочется.

     Тупо поглядев в потолок, где на старой, почерневшей советской люстре колыхалась паутина, Сергей потер переносицу, разделся, накинув халат, пошел в кухню пить, чтобы расслабиться после тяжелой смены. Нарезал собственноручно выращенных огурцов с дачи, достал черного хлеба. Обычная, стандартная еда. Конечно, можно пустых макарон сварить. Но не захочется. Самое главное – завтра как следует отоспаться. Во сне насмотреться ужасов, либо счастливой параллельной реальности, погибших коллег с друзьями вспомнить. Плюс хотя бы распланировать планы на Новый Год.

     Но, похоже, Нового Года больше не предвидится. Очень жаль.

     Наступила ночь. В ход пошла вторая бутылка водки. Правда же, может, действительно найти другую работу? Конечно, можно даже впасть в спячку, матери перед этим стереть память. Хотя, какая там мать?! Она ему даже не родитель вовсе! Потому как... Гломен помнил свое детство со времен Великой Отечественной войны. Он очень не любил вспоминать те события. Очень неприятно. Да и жизнь у немцев, хоть была сытой, многому научила. Особенно тамошние немки. В постели. Спасла от бесконечного секса да остального нечеловеческая натура, иначе бы парня расстреляли. Сразу, советские солдаты, как изменника Родины. Потому пришлось скрываться аж на Тибете, у буддистов.

     Дальше война кончилась, стали строить Братскую ГЭС. Началось.
     «Мать» спокойно смотрела телевизор. Она не помешает пить. По крайней мере, завтра весь день спать надо. Час, два, три, четыре... Время шло незаметно. Водки становилось все меньше.

     Стук в дверь, в восемь утра, СОВСЕМ не входил в планы Темного. Причем стучали довольно настойчиво. Темный, матерясь, с трудом просыпаясь, поскольку вырубился в пять, накинул на себя синий, шелковый халат, пошел открывать. Кого, ну КОГО принесло сюда, в такую рань?! Сосед там бухает? Или чего? Или там Илльо приперся, снова поныть, особенно после того, как все погнали со своего двора? Очень, очень вероятно. Ну что ж, тогда сейчас ему будет не пиво с водярой, а удар в морду и полет с лестницы. Или явился Макс? Тот заезжий Инквизитор. Подробно собирает информацию, на каждого и не только, чтобы всех сдать, в очередной раз. Он тут уже, один раз, искупался в ванной, видать мало было. Хотя... Хотя...

     Кашлянув в кулак, мужчина резко спросил:

     - Кто там? – Жестко, прямо. Явно не надеясь ни на что хорошее. Заодно приготовившись к драке в парадной. Нехилой. Никто, никто, никто не имеет права беспокоить шефа Темных в выходные, от слова «совсем»!

     - Есть по твоей части дело, довольно серьезное. Я сам не знаю, как быть со всем этим дерьмом, не представляю даже, что делать, причем теперь!!!

     У Гломена отвисла челюсть, глаза вылезли на лоб. Энрике-Гвелд Кельтский?! Откуда он только взялся?! С ним уже был довольно серьезный разговор. Чего на его квартире там опять случилось?! Каяться приперся, этот герой-любовник? На чужой женщине попрыгать, если верить рассказам заезжего молодца, он смог, этот Светлый кельт. Теперь крепко пьет, как давно не бухал, слишком много курит. Это видит ВЕСЬ коллектив. Наверное, из дома сбежал, от своего кошмара со штампом в паспорте. Однозначно! Пришел поныть, враг-коллега.