Синеревое небо

   Мама готовила воскресные блинчики, в дочка, взгромоздившись коленками на табурет, смотрела в окно, подперев подбородок ладошками.
Быстрый взгляд – стоит устойчиво. И опять к сковородке.
   «Какое синеревое небо», - мечтательно произнесла дочка.
Учительское ухо уловило ошибку. Учительский язык моментально ошибку исправил: «Не синеревое, а сиреневое».
   Но дочка была неумолима: «Нет, синеревое».
   Блин чуть было не подгорел. И мама решила не отвлекаться – потом потренирует дочку, как правильно произносить это слово.
   А девочка, избавленная от маминых замечаний, продолжала завороженным голосом: «Сине-сине-синеревое – сине-сине-синеревое», - словно, пробовала на вкус каждую букву, каждый слог.
   Блины ловко складывались в горку на тарелке. Горку венчал микро-блинчик – последыш. На него всегда претендовала дочка. Впрочем, конкурентов у нее не было.
   Поставив тарелку с блинами на стол, мама повернулась к окну и собралась снять дочь с табуретки, чтобы посадить ее завтракать. Бросив мимолетный взгляд в окно, она замерла, не в силах оторваться от открывшейся ей картины.
   Она увидела синеревое небо! Его синь слепила глаза. Оно действительно было сине-сине… А у самого горизонта эта синь смешивалась с красным отблеском еще не полностью взошедшего солнца и легкой белизной плывущих вдалеке облаков. Это смешение создавало сиреневый оттенок, в который плавно перетекала синь.
   Что говорило в ее дочке, когда она произносила изобретенное ею слово? Кто нашептал ей этот микс синего и сиреневого? Более точного названия картины утреннего неба было не придумать -  синеревое.