три литра из тазика

Три литра из тазика

В ту чудную пору, когда ассигнации не были ещё мусором и двадцатипятирублёвка много значила в ежедневной свистопляске-выживании. Можно купить что-то полезное, или гульнуть ватагой в ресторане. Впрочем, знаю семьи, где на кредитку жили-бытовали недели две.  Да и мы были моложе...
       Людям ведь  не откажешь в удовольствиях, исстари известно. Гурьбою и в одиночку ходили на чудесные (не загаженные) в то время пляжи. В гости, цирк, кино, да и просто веселились: 60–годы, хрущёвская «оттепель».

      В весёлом граде Одессе мучительно любили цирк. Контрамарки умудрялись доставать знакомству – в свободной продаже  входные билеты, естественно, отсутствовали. Представления веселы и шикарно интересны – детишки с удовольствием глазели на животных. Хохотали от реприз ковёрных взрослые, хлопав так, что становилось больно ладоням.
        В описываемое время  работала двойка ковёрных. Об одном рассказ: интеллигентно–добродушном Гарри Мартыновиче Сибенсе.
      
  Цирковая  династия знаменита, обширна, семейная. И дед, и отец отдали лучшие свои годы цирку... Гарри Мартыновича знала без исключения «вся Одесса». Это действительно так: на работу (600 м)  от дома шёл  несколько часов… Небольшого росточка, обильная шевелюра, морская походка...  Что умел делать? Да почти ничего. Или наоборот – всё. Фокусник, иллюзионист, актёр, клоун: лукавый диапазон человеческих качеств.
       Например, перед выходом на арену одолевал поллитровку керосина, в  интервалах между номерами юрко к зрителям. Камышовой струйкой выдавливал   горючее обратно. Поджигал и через секунду – точно азиатский дракон: изо рта факел огня. Непонимающая в чём тут дело публика ревела от восторга. Ковёрный закрывал уста – пламя исчезало. Зритель озадаченно умолкал. Открывал зев ещё раз, чиркал спичкой – воздух засиялся роскошным пламенем. Толпа не жалела ладоней. Фокус разгадать не могли, хотя любители – такие есть всегда – очень старались. Многие, заключив пари, естественно, оставались с носом.
      
Актёр-клоун летами строго тренировался, был, что называется – тягловым. И с наращенным годами опытом работал, будто пахал целину. По дедушкиной   методике уходящей школы, трудно родившейся методом проб и ошибок. Ещё до установления в обществе диктатуры пролетариата… Был фокусником в лучшем смысле этого понятия,всесоюзно признан. Он мог выдавить всё имеющееся в желудке. И, в любое время: будь то керосин на арене, или съеденный полтора часа назад обед. Ему в высшей степени безразлично. Сомневаюсь,что есть сейчас мастера такого класса. В цирках хорошие ковёрные наперечёт...
        О, вникнуть в тайны кружев мастера хотелось и большинству коллег. Очень. Внутренняя кухня цирка: сложный "волчатник," непрерывно-острая толкотня локтями.  Остальные плюются ядом...

  Подошло незаметно чересчур летящее время – клоун торжественно ушёл на заслуженный отдых. Хотя пенсион мал, но иногда, по старинке, заходил в любимый ресторан. Употреблял по-привычке 150 армянского коньячка с лимоном. Шиковать не на что, фейерверк жизни заканчивался церковной мышкой...
Так было и на сей раз. Присел за уютный столик у широкого окна в «Красном», что на Пушкинской рядом с филармонией. Шикарно-старинный зал быстро наполнялся отдыхающей публикой,лукавыми  завсегдатаями.Оформив заказ погрузился в думы.
        Приятель-метрдотель заякорил столик хорошо одетым молодцем с Кавказа. Красавец. Сияюще недоступный Арарат; пиджак расстегнут: тестом из квашни вываливался живот. Уважительно вручил импозантному бородачу меню в кожаной обложке. И степенно-важно удалился.
       – Дарагая, не уходи! – требовательно вышколенной официантке. Раскрыв   переплёт: шаромыга указательный с чёрной каёмочкой ногтей очертил ассортимент. И, в  приказном тоне – неси!
    – Всё меню? – грудной мелодией усомнилась зазноба-подавальщица.
      – Ну,я же сказал,дарагая!
      – А… пить что желаете?
            – Неси бутылку шампанского, коньяка, водки, мадеры и лимонада, – не  задумывался Ротшильд с гор.
        Пенсионер заинтересовался. «Совесть глушит, что-ли? Цеховик, наверняка»…
Горный сокол не замечал его, будто дыхания.    
        Оперативно доставили с бара заказанное.
        Гость сковырнул пробку с бутылки водки, коньяка. Игристое  шампанское встряхнул, чтобы с грохотом выстрелило. Но сдирать уздечку раздумал, мускат отодвинув на край. В массивный бокал – водку; звёздный напиток – для цветов используемую посудину. Опорожнил, махом запил водкой. Шумно бурлил лимонадом, задумчиво ковыряя вилкой (!?) во рту. С отрешённым видом цапнул тройку кусочков дунайской селёдки. После «армянского-то» – рыба! Брр-р… Ну, и культура пития! И стих и дни не те... М-да.
 
Клоун поморщился, чуточку отодвинулся от заросшего сверх меры бородача. Томик мыслей об ушедших, тяжко-жизненном времени, любимом цирке, друзьях; гастролях за кордоном. Оставшиеся коллеги, любимые женщины... Некоторые быстренько свалили за границу, на П М Ж из-за кристаллизированной несправедливости. Другие (их больше) – отправились в лучший из миров. Мысли о надвигающейся старости. Болезни нарастали прям снежным комом. К красавице дочке, жене относился чрезвычайно трепетно. М-да, жизнь не та-а-а, часы и душевные тайники сжимались с агрессивной  настойчивостью бурлящего вулкана…

         Именно в этот момент его "заметил" сосед. Глядел странновато. Удивлённо: не может справиться с фужером, алкоголь глоточками!
         - Слюшай, дарагой, заканчивай с пузырьком из-под валидола цацкаться! – Выпей нормально, по–кавказки, закуси хорошенько. А, кацо? Налью, скока надо!
         – Нет, что Вы, благодарю! – качнул величаво седеющей шевелюрой фокусник.
– Э, да пей, генацвали, не экономь!
– Видите ли, уважаемый, я пью иначе. – Или вот столько – поднял  крошечный до безобразия фужер,  либо… три литра.
         – Скока? – кавказец громко захохотал приволакивая язык.
  – Три литра – вторично циркач.
  – Это же... ох, шесть бутылок! Шесть!
И  заливисто, с перерывами, молодым жеребёнком без удержу, хлопая по коленкам. Заросшее черным волосом лицо – красное от смеха и уже принятого. На широком  лбу выступила испарина.
На мужчин стали оглядываться: безобидным клиентам люто интересно. Интеллигентный метрдотель на шум-хохот вопросительно: чего,мол, колбаситесь? Немножко как-то не комильфо...         
– Именно так, шесть!
  – И всё... сразу?
– Тотчас же,блин!
       – Быть этого не может!¬ Кроме дедушки Илико… Нет… Не верю… ох, и фантазер.Значит так, генацвали…
Видать ответ его явно зацепил, как багром лодку. Мутный залез ручищей во внутренний карман импортного пиджака. Вытащил две пачки двадцатипятирублёвок.  
    – Значит так, генацвали… если выпиваешь,твои!
          – Может не надо? – так, на всякий случай, Гарри. Не хотелось объегоривать потешного: сработал феномен торопливых истцов и таких же адвокатов.
  – Давай,кацо!
  В желудке появилось знакомое мелкое нетерпение. «Фиг тебе! –  Покажу таки характер, умоешься! Натяну, как сову на глобус!  Главное, не мандражировать»...
Вскоре  прехорошенькая официантка с лучезарной улыбкой доставила армянский «три звёздочки», 0,5.
  –  И тазик эмалированный, пожалуйста, добавил иллюзионист.
    –  А для чего, кацо?  – удивлённо горный орёл.
          –  Чтобы пить удобнее – объяснил доброжелательно. – У каждого Абрама своя программа,уважаемый...
  Быстро доставили тару.
  –  Теперь выливайте содержимое!
И спокойно берётся за посудину, медленно жалует чайным блюдом ко рту. И аккуратное чайничанье: вкусно смакуя, без отдыха. Через десять минут посудина опустела…
        С недоумевающими глазами широко открыла рот красивая зараза – вот тебе раз. Водрузив опорожнённый тазик в центр ковёрный допил и фужер. Аккуратно взяв с блюдечка дольку лимона, съев, положил жёлтый ободок и придвинул на край ассигнации. Хорошо сделанное лучше всё¬таки, чем отлично высказанное...
        Кичливый  детина – задавака побито шевельнулся, долго не мог говорить, тормоз… Рука – на сердце... мерил тигриным взглядом...
Минут через шесть, смущаясь, вымолвил едко актёр:
        – Извините, отлучусь на шесть минут. – Алкоголь, как и пиво, одни и те же законы…
        В туалетной комнате коньячок вылился резвой струйкою. Освежив полость рта вернулся в жужжащий от удивления зал…