Повесть о двойной совести Часть 7

   
        - К дьяволу ваши нейроны и синапсы! – орал Храпов по телефону. – Месяц прошёл! Столько времени потрачено, и всё козе под хвост?! Надеюсь, вы не теряли времени!
         - Да, - ответил Адлер, - то есть – нет, не теряли. Новая модель Регенератора готова к полевым испытаниям.
        - Эх ты! Откуда у вас этот солдафонский жаргон? Или это какой-то научный термин?
        - Не совсем. Дело в том, что испытывать прибор в помещении или в непосредственной близости к людям опасно. Мы должны отрегулировать дальность, проверить вероятность его отклонения или искривления, ну и провести другие тесты. Для этого потребуется относительно изолированное, но открытое пространство, желательно на природе.
        -  Обоснуйте! – потребовал Храпов.
        - Излучение может быть нестабильным и проникать сквозь препятствия - стены и прочее. Минуя объект исследования, оно может воздействовать на посторонних и тогда….
        - Это может быть забавно, но нам не нужно.
Храпов задумался, и Адлер с тревогой ждал его решения.
         - А как насчёт островка в океане, - словно про себя сказал Храпов. – Давно собирался туда наведаться.
- Какой островок? – спросил Адлер.
- Да есть у меня такой, вы не знали?
- Нет. Но, если остров достаточно удалён от берега…
- Полсотни миль достаточно?
- Думаю да.

        Двухпалубная яхта Храпова «Медуза» бросила якорь за краем кораллового рифа, кольцом окружающего маленький необитаемый островок.
Экспедицию Храпов организовал в полной секретности от остальных членов банды. Управлял яхтой он сам, лишь иногда передавая штурвал Глотову. Кроме Адлера и Шварца на яхте был только престарелый бандит Крыга, которому была отведена роль подопытного образца. У Крыги было тяжёлое криминальное прошлое, большую часть которого он в старческом склерозе забыл, но и того, что он помнил, было достаточно для бессрочного пребывания на глубочайших кругах ада. С возрастом он порядочно отупел и опасался, что уйти из «семьи» ему придётся только в могилу. Поэтому с радостью брался за любые поручения Храпова, и охотно принял участие в путешествии в качестве обслуги, естественно не догадываясь, что ему предназначена совсем иная роль.

        Остров распахнул перед ними залитое солнцем пространство золотого пляжа, плавно огибающего голубую тропическую лагуну с белопенными бурунами по границе кораллового рифа. Слева пляж постепенно переходил в сказочные зелёные лужайки, заросли кактусов и кустарников и живописную стену тропического леса. Над кустами и островками цветов мелькали колибри и разноцветные бабочки, а воздух благоухал каким-то экзотическим пиратским ромом.
       - Круто, бля! – выдохнул Глотов. – Давно хотел отдохнуть в таком кайфовом месте.
       - Вот и отдыхай, - усмехнулся Храпов. – Не скоро ещё придётся.
Сзади стонал измученный качкой Шварц.
       -  Надо разбить палатку? – услужливо предложил Крыга.
      - Конечно, нет, - сказал Храпов. – Хоть остров и необитаемый, но о комфорте я позаботился заранее! Вон смотрите!
В дальнем конце пляжа на опушке пряталось в зарослях  живописное бунгало, покрытое большими, до земли, пальмовыми листьями. Перед ним сверкал голубоватыми бликами мраморный бассейн. Крыга потащился вперёд с корзинами провизии.
       - Вот, устроим небольшой пикник после всех наших мытарств, - сказал Храпов. – Цветная сказка среди серой действительности.
       -Прежде всего, проверим ваши игрушки, а потом уже отдохнём, – сказал Храпов и направился к бунгало. Глотов, Адлер пошли следом. Сзади тащился Шварц.
      - Стар я для таких приключений, – бормотал он. – У меня не хватит здоровья на обратную дорогу ...
       У хижины, в тени пальм стоял столик, который Крыга поспешно вытер, накрыл скатертью и украсил бутылками и всякими яствами. Из хижины вынесли четыре  шезлонга. Все уселись, и Храпов с Глотовым занялись изучением бутылок. Храпов постарался собрать коллекцию из лучших напитков, которые он когда-нибудь пробовал.
     Четыре бокала с торчащими из него затейливыми трубочками и цветками плюмерии  поднялись в воздух
     - За удачу и её возможные последствия! – провозгласил  Храпов. – Это коктейль «Двойная спираль» - моё изобретение. С ним нужно поосторожнее.
      - Ну, шоб у нас всё было, и шоб нам за это ничего не было! – сказал Глотов. Он выбросил трубочку, одним глотком отхлебнул пол бокала и замер с блаженно открытым ртом.
-  Это нектар, амброзия – напиток богов!
- Насчёт прочего не знаю, но бармен из вас получился бы неплохой, - усмехнулся Адлер.
- Мерси за комплемент, - хмыкнул Храпов.
Глотов протяжно и с удовольствием рыгнул.
-  Вот это от души, - пояснил он.
- Да уж, - улыбнулся Адлер, - это лишний раз доказывает, что душа материальна. Однако здесь жарковато. Не хотите ли искупаться? Вы только посмотрите, какое море!
Он заставил себя загнать глубоко внутрь тревогу перед задуманным и понимал, что отступать уже поздно. Теперь он хотел отдохнуть от переживаний последних дней, и это хотение сбывалось так же, как все его сегодняшние планы. Огромное пространство океана, лазурного у берега и постепенно светлеющего и сливающегося у горизонта с прозрачным небом, дышало покоем и, казалось, наполняло им весь мир.
- Правильно! – Храпов стал расстёгивать рубашку. – Я уже чёрт знает сколько времени не давал себе отдыха.
- Раздевайтесь, Сруль Карлович, - пригласил Адлер Шварца. – Омоем чресла в чистой энергии.
Адлер с удовольствием с разбегу врезался в прозрачную волну. Она действительно, как он и хотел, охладила, омыла, очистила, освободила… Стало легче, проще, свободнее. Рядом бурным кролем прошёл Храпов. Он видимо когда-то неплохо плавал, но едва опередив Адлера, стал задыхаться и лёг на спину. У берега, зайдя по колено, плескался Шварц. Адлер хотел плыть дальше, но вдруг заметил, что Храпов, повернув голову, внимательно и как-то задумчиво смотрит на него.
- Что? – спросил он.
- Я вдруг подумал, как ненадёжна человеческая жизнь. Я сейчас мог бы вас преспокойно утопить.
Адлер почувствовал, как, несмотря на тёплую воду, по его телу разбежались морозные мурашки.
- И что бы это вам дало?
- Да пожалуй, ничего, кроме удовлетворения.
- Удовлетворения чем?
- Ну, тем, что я ещё жив, а вы нет, несмотря на то, что вы учёный, умный, приносите пользу… Впрочем это я так – несерьёзно. Поплыли назад.
После купания Храпов и Глотов снова принялись за «Двойную спираль». Крыга навёл порядок на столе, подал запечённых на гриле лобстеров.  Он тоже порядком нагрузился и покачивался, прислуживая за столом. Храпов в шутку пихнул его ногой в зад, и старик растянулся на песке, роняя грязные тарелки. Храпов и Глотов заржали.
- Нужно беречь себя, дед, - сказал Храпов, - а то и до пенсии не доживёшь.
- Однако хватит шуток, - сказал Адлер. - Пора заняться делами …
- Нет, нет, давайте пошутим ещё, - перебил его Глотов, выедая мякоть из панциря лобстера. - Мы слишком долго страдали и имеем право на отдых.
Он говорил, слегка растягивая слова и быстро пьянел.
- Ты что, опять нанюхался, - сурово сказал Храпов. – Смотри у меня.
- Немного расслабиться не помешает.
Вскоре Храпов и Глотов разомлели и стали клевать носами в своих шезлонгах. Адлер, переводил взгляд с одного на другого, внушая им безмятежную сонливость, Через несколько минут оба  крепко спали. Крыга прилёг в стороне под кустом и тоже задремал.
- Ну что ж, Сруль Карлович, я думаю – пора. Заберите у них мобильники, а я настрою…
- Нет уж, - сказал Шварц, - я их  боюсь. Лучше я настрою, а вы забирайте мобильники.
Смартфоны Храпов и Глотов по привычке выложили из карманов на стол, поэтому забрать их не составило труда. Потом Адлер осторожно вытащил мобильник из кармана Крыги.
         Шварц установил Реконструктор на крепком листе кактуса, раструбом в сторону бандитов и вопросительно посмотрел на Адлера. Тот отошёл в сторону и кивнул. Бергенкеркер включил Регенератор и поспешно двинулся к лодке. Адлер побежал следом.

        Храпов проснулся от истерических криков и увидел разгромленный стол и беснующегося среди обломков Глотова. Крыга сидел в стороне на земле, сжав виски кулаками, и его лицо, как резиновое, кривилось и меняло выражения – от безнадёжного уныния до бешенства…
     Адлера и Шварца, яхты и лодки не было… Отчаянно болела голова… Но главное сейчас было не в этом. Главное давило его изнутри, оно было огромным и страшным,  кошмар, пропасть ужаса, которая неотвратимо поглотит его… и от ЭТОГО нет спасения! В этом кошмаре болезненно соединялись страх, отчаяние и непоправимое горе, долгое время копившееся и теперь прорвавшееся в какую-то щель в сознании, и его нельзя было остановить, потому что щель эта быстро раздирала края сдерживавшего её прежде безразличия, и оно исчезало, пропадало в рвавшемся наружу отчаянии, которое корчилось в бесполезных муках и раскаянии, недоступном  прощению… Это чувство ещё не захватило его полностью, но Храпов чувствовал, как оно накатывает огромными волнами, от которых нет спасения…
       Он успел подумать, что сбежавшие на его катере учёные включили свой чёртов аппарат, и запустили его вовсе не с целью активировать внушение страха и покорности… Что это – ошибка или умысел? И почему они сбежали? Но все эти сомнения и вопросы сейчас перестали быть главными. Всё сейчас не было главным. Только ЭТО! И ЭТО была его совесть, понял Храпов, и весь его опыт, все его знания и правила восстали против этого понимания. Он сдавил виски кулаками.
Что такое «Совесть»? Это же абстракция, и каждый понимает её по-разному. И понимание это постоянно меняется. Он вдруг вспомнил о самоубийстве престарелого мафиози, у которого вдруг проснулась совесть и настолько достала его до циррозных печёнок, что он заявил о себе в полицию, а потом застрелился.
        ЭТО было теперь не только внутри него, но и вокруг - на золотом пляже… вся его тропическая красота потускнела и приобрела красноватый оттенок, Храпову вдруг вспомнилась кровавая история, связанная с приобретением этого острова…
Посреди лужайки у бунгало бесновался Глотов. Храпов сразу понял, что этот припадок вызван вовсе не ломкой, которая, как и у него самого, перестала быть главным. Глотов мучился тем же ощущением, которое сейчас разрывало его внутренности. Глядя, как мечется и крушит всё вокруг Глотов, Храпов, как часть этого ощущения, испытал собственную вину. Разве не из-за него Сашка Глотов – талантливый, но невостребованный инженер, стал бандитом и убийцей, разве не с его, Храпова, вроде бы шутливой подачи, он подсел на крэк и героин и теперь бьётся в истерике, которая неизвестно чем закончится?! А сколько таких Глотовых на его счету! Тут его мысли переключились на себя, и затопили мозг кошмарами прошлого. Погубленные им люди мрачной толпой надвигались со всех сторон, сужая круг, убитые им или по его команде, ограбленные и разорённые, подсаженные на иглу, изнасилованные, искалеченные… Вся жизнь представилась Храпову во всей её мерзости, злобности и чего-то ещё, чему не было названия, и теперь его нынешнее сознание, сформированное внешними условиями и критериями прожитой жизни, столкнулось с его же, данной Богом, врождённой человеческой сущностью и отчаянно боролось, стараясь оттеснить изначальную совесть в прежнюю глубину и отстоять какую-то свою правильность и необходимость.
         Между тем Глотов, не переставая завывать, бросился к сваленным под кустами вещам, выхватил из чехла автомат и выстрелил себе в рот… Голова Глотова взорвалась… Короткая очередь разворотила череп, размозжила и вырвала затылок. Глотов упал на колени и повернулся… Храпов с ужасом увидел, что от его головы осталось одно лицо, изуродованное взрывом, с разорванным ртом и выбитыми изнутри глазами…
         Храпов дёрнулся было к нему, но понял, что это уже ни к чему. Он так и замер в положении незавершённого порыва, потому что собственное состояние обрушивало на него всё новые воспоминания и ощущения, и каждое из них было страшнее и тяжелее предыдущего. Его начало трясти. Это было похуже ломки. Он шатаясь брёл по лезвию ножа. Лезвие было раскалено и остро заточено, оно жгло и резало, но другого пути не было – по обе стороны зияли бездонные провалы отчаяния. Там билась в агонии отравленная стыдом, раскаянием и страхом напрасная надежда на возвращение к прежнему состоянию. Там ждало его отчаяние, которому не будет конца, которое потребует смирительной рубашки и кровати с ремнями, чтобы не кататься по полу в истерике, потому что иначе своего состояния в этой пропасти он себе не представлял.
- … не представляете, как это мучительно…, - неизвестно кому простонал Храпов.
Крыга вдруг подскочил на месте и, закрываясь руками от каких-то своих призраков, заметался по поляне, вдруг, словно вспомнив, выдернул из-за пояса пистолет и несколько раз выстрелил вокруг себя… Храпов закричал, отпрыгнул за ствол пальмы, а Крыга замер, приглядываясь, приблизился, стиснув пистолет побелевшими от напряжения пальцами.
- А-а, это ты…, а мне показалось…, - прохрипел он, - А ведь это ты во всём виноват… Я не был бандитом, воровал себе…, но не убивал, не видел их глаз, этих белых морд, дрожащих…, испуганных до усерачки… А потом мне стало нравиться! Сейчас я понял, как это было мерзко, не по человечески… Я сам стал нелюдью… Из-за тебя, босс, будь ты проклят.
– Я тоже не родился бандитом, им меня сделала жизнь! – крикнул Храпов.
- Заткнись, дурак! – заорал Храпов. – Пойми – это всё устроили эти учёные. Это они виноваты! А мы с тобой оба жертвы! Мне сейчас не лучше, чем тебе. Мы должны вырваться с этого чёртова острова и взять их за яйца! Только в этом выход из нашего кошмара. Если ты меня убьёшь, это ничего не изменит.
- Чёрт бы вас побрал, босс! – прохрипел Крыга. – Ладно… у меня есть гера.
- Чистый?
- Не знаю.
Храпов кивнул.
- Давай!
 (продолжение следует)