Добрынины. Часть 6. Глава 45

  И вновь потекли за днями дни...

     Менялся мир вокруг...

     Пестрели криминальной хроникой выпуски новостей...

     Галопировала инфляция...

     Поднял голову терроризм...

     В Москве и Волгодонске взрывались дома...

     Испуганные люди, не надеявшиеся на защиту властей, добровольно дежурили по ночам возле своих домов, охраняя и себя, и свои семьи, и соседей...

     Полыхал войной Кавказ...

     Но все эти неприятности обходили стороной дачу "Абрау Дюрсо" и ее счастливых обитателей, живших заботами своей семьи и не сильно заморачивавшихся на всем остальном...

     Правда, и тут не обошлось без трудностей...



     Поначалу все было очень гладко...

     Родители Елены Гурамовны с большим энтузиазмом приняли на себя все заботы о внучках...

     Они действительно наслаждались поздним материнством и отцовством, но относились к этому совершенно по-разному...

     Зинаида Васильевна словно помолодела лет на двадцать...

     Она почувствовала себя матерью своих внучек и растворялась в детях так, как диктовало ей острое нереализованное ранее материнское чувство...

     Она просто жила детьми... Вернее - мужем и детьми...

     Девочки росли забалованными и заласканными бабушками так, как самой Елене Гурамовне и в самом сладком сне присниться не могло...

     У Гурама же была совершенно иная ситуация... В силу своего малолетства внучки были ему пока не очень  интересны...

     С Вадимовичами он уже мог и поболтать, и почитать им сказки, и с огромным удовольствием поиграть в машинки или в игрушечную железную дорогу, подаренную им Мишей и Лизой Берсеневыми к одному из дней рождения, и пойти на станцию посмотреть на настоящие паровозики, и мог даже осторожно, понемножечку начать приучать их к хозяйственным работам...

     А внучки пока требовали только заботы...

     Гурам помогал супруге ухаживать за ними, радовался вместе с Зиночкой ее радости и втайне страшно жалел о том, что из-за самодурства начальников из политуправления пропустил все Лялино детство, осколки которого в виде фотографий доставались ему от матери.

     Но полюбить внучек сильнее, чем дочь, Гурам так и не смог...

     Его отцовское чувство было направлено исключительно на Лялю, которую он с каждым днем любил все сильнее, все надрывнее, словно желая искупить свою вину перед ней...

     Не на внуков, которых он обожал, но ощущал их детьми Ляли, ее частью, ее подарком...

     Не на внучек, к которым он постепенно привыкал, ждал, когда они начнут с его помощью познавать мир...

     Но и их Гурам воспринимал не как дочек, а как внучек, которых ему подарила его драгоценная девочка, перед которой он остро чувствовал свою вину и от этого становился все ласковее и ласковее, словно старался компенсировать ей прожитые без него годы...

     Если Зина растворилась во внучках, то Гурам растворился в дочери...

     Он жил ее жизнью, с наслажднием проживая вместе с ней день за днем, смакуя каждую минуту, проведенную вместе...

     Он радовался Лялиным радостям, оберегал ее от всего, что могло огорчить его драгоценную девочку... От всего, от чего только мог уберечь...

     И, видя, как сильно его отцовская любовь нужна и желанна его доченьке, он радовался так, как только может радоваться стареющее дитя, у которого сбылась главная мечта его жизни...

     Он радовался тому, что не ошибся в Добрынине, которого сумел полюбить, как родного сына...

     Он видел, как сильно зять любит его девочку, но, в отличие от многих отцов, не ревновал, а искренне радовался тому, что Ляле так хорошо и надежно с Вадимом...

     Правда, иногда он думал о том, что однажды Вадим может со всей дури, по пьяному делу, приревновать или его к Ляле, или Лялю к нему, и подумывал, чем это обернется...

     Но, по зрелом размышлении, Гурам Анзорович решил, что все, чего может  захотеть от ревности его зять, ограничится желанием набить морду тестюшке, но, присматриваясь к зятю, он видел, что опасения его, скорее всего, напрасны...

     Единственной семейной проблемой для Гурама стала откровенная холодность Зины к Ляле...

     Он видел, что Зина не только не пылает материнской любовью по отношению к дочери, но временами не может сдержать прямо противоположные любви чувства, и удивлялся этому...

     И никак не мог понять, почему отношения матери и дочери не сложились...

     Он видел, каким достойным и одновременно трогательным  человеком выросла его дочь, и никак не мог понять, как Зина может ее не любить...

     Однажды Гурам попытался расспросить об этом супругу, но получил от нее какие-то невразумительные и уклончивые ответы...

     Тогда он стал задавать конкретные вопросы, но супруга ловко ушла от ответов на них, заявив, что она сама не понимает, откуда берутся эти сложности, и предположив, что просто так сложилась их с Лялей жизнь...

     На том и стояла...

     В конце концов Гурам пришел к выводу, что понять причины такой холодности Зины к дочери и ответных обид Ляли на мать  ему вряд ли удастся, а вмешиваться в их отношения даже с самыми благими намерениями не стоит во избежание дополнительных осложнений...

     Он понимал, что это - не выход, что семья сидит на пороховой бочке натянутых отношений двух женщин, но поделать с этим ничего не мог...

     Гурам Анзорович очень хорошо понимал, что однажды, как только в семье сложится неблагоприятная психологическая ситуация, напряжение, существующее в отношениях жены и дочери станет явным, а если этот нарыв однажды рванет по-взрослому, то тогда мало не покажется никому...

     Тогда отец стал стараться сделать то, что было в его силах для того, чтобы отсрочить "большой взрыв" с непредсказуемыми последствиями...

     Гурам стал стараться своей отцовской любовью восполнить дочери отсутствие любви материнской...

     Тем не менее, время шло, узел затягивался все туже, а проблема не решалась...



Продолжение следует...