Протагонист

Человек – это вечный образ творения. Никаким другим словом его заменить нельзя. Расчеловечивание привело бы к отказу от духовной истории человечества. Считается, что помимо человека есть что-то, что существует. Но все слова, которые используются для его обозначения, принадлежат человеку. Сущность, бытие, сознание, дух, Бог – все это средства человеческого определения противоположного. Ни одно из этих определяющих значение противоположного средств не принадлежит противоположному, не выражает его. Как противоположное может быть выражено помимо сознания, если оно независимо от него? Если оно само формирует свое сознание в человеке, то оно и есть это сознание, а не нечто противоположное ему. Бытие налично только в сознании и в виде сознания. Но в этом же сознании оно полагается вне его. Поэтому вопрос ставится так: есть ли предпосылки для возникновения сознания в бытии, предсознательно ли бытие, бытие ли оно в бессознательном или ничто? Полагается, что ничто. У ничто нет определений, поэтому невозможно представить его в виде осознанной противоположности. Что значит формула: вещь вне явления не имеет сознательного бытия и противоположна ему? Вопрос этот поставлен давно и возник снова как неразрешимое препятствие на пути деконцептуализации исторического мышления.

Верить во что-то несокрушимое в мире, который сам себя ведет к гибели, который непрерывно, созидая, разрушается, конечно, мой долг. Но не отбрасывает ли он меня в прошедшие века, в те времена, когда такое мышление считалось нормальным? Когда вера двигала умом и укрепляла общество? Сейчас вместо общества демократия, в которой людей ничего не связывает, кроме внешнего благополучия. Так что о какой несокрушимости идет речь, если мировые концепты расплываются в тумане воображения? Нигилизм подвергает критике даже скептицизм, который все-таки надеется, что за фасадом лжи скрывается истина. Но и сама истина эфемерна. Кто верит в то, что она есть? Настойчиво пытаются доказать, что она невозможна, чтобы оправдать свою ущербность. Но кто догадывается о своей ущербности? Наоборот. Считают себя полноценными, правыми и достойными внимания. Так кто же будет внимать их потрепанным голосам? Такие же, как они. В среде хаоса, нравственной проституции и политического лицемерия искать несокрушимое – незавидная участь. Быть – единственный выход. Бытие – это нравственная вечность, открывшая истину. Оно и есть та несокрушимость, которой не хватает жизни.

Поскольку в бытии достигается понятие метафизического духа, Бог есть конечное определение мышления. В Боге мысль достигает небытия, поскольку Бог в бытии не нуждается. Ведь бытие есть признак метафизики сущего, в котором мышление выступает в виде объективной идеи. Небытие Бога столь же превосходит его бытие, как дух превосходит вещь. Чем вещь отличается от объекта? Вещь располагается в себе, граница ее аморфна и связана сознанием бытия. Объект замкнут в своих границах, имеет мыслимую форму. Вещь же бессмысленна, поскольку покоится на сущем основании, уходящем в небытие. А поскольку небытия в бытии нет, а есть только сущее, то и вещь в этом сущем теряется для себя. Если вещь в себе существует в небытии, не имея бытия, кроме сущего в сознании, которое уже понятие вещи, а не вещь, то что значит ее существование в небытии? Это значит, что она существует без сущего. Что значит существовать без сущего? Как возможно бессущественное существование? Что такое существование? Существование – это сумрак идеи, не взошедшей до временной ясности. Существует лишь преждевременное, то, что скрыто от сознания бытия. Существование есть тайная истина откровения, не заглядывающая вглубь бытия, а извлекающая себя из небытия в идеальном порядке мышления. Нет того, что существует, но существует то, что мыслится. Познается реальный мир, а мыслится духовное откровение богополагаемой идеи. Нет ничего, что существовало бы в небытии, существование – признак живого ума, обращенного к самосозиданию.

Признание мировой реальности есть величайшее достижение откровения, в котором проясняется замысел творения. Если он таков, каким является в идеальном восприятии, то и жизнь, протекающая во времени и этим временем изнуряемая, воплощает этот замысел, заключая его в понятии бытия. Понятие бытия является вершиной творения: от начала до конца оно постигается в откровении сущего, которое длится во времени и избывается в сознании. Признанной реальности достаточно, чтобы мир феноменального бытия зафиксировался в виде фактической достоверности. Я есть то, что вижу, чувствую, понимаю, мыслю. Помимо этого есть только я сам как заброшенная тварь, вдохновленная своим присутствием. Что заставляет меня восхищаться фактом моего присутствия на этом свете? Только скорбь Творца, возжелавшего покинуть себя в Творении.

Удивительным образом согласуются человеческий разум, происхождение вселенной и сотворение мира. В деятельности разума я открываю свое неизвестное мне я, неизвестного мне себя. Если я пишу текст, то в нем разворачивается свернутое во мне содержание моего я. Оно должно быть предварительно подготовлено к изложению, оно должно уже быть, чтобы осознаться. Так происходит переход бытия в сознание. Бытие вначале бессознательно, сознается как небытие или ничто и лишь выражает себя в сознании своей необходимости. В деятельности разума я открываю себя: я есть, но только в сознании своего бытия достигаю себя. Бессознательные личности, у которых есть бытие, но нет разума и воли к его осознанию, становятся жертвами коллективного сознания, носителями чуждой их бытию идеи. Они сознают не себя в своем бытии, а свое бытие в не своей идее. Так идея манипулирует людьми, оставляя их бытие неосознанным. Разум же заключается в том, чтобы бытие личности открыло себя в сознании. Но как накапливается бытие для последующего выражения его в сознании, следует выяснить.
Та же идея присутствует и в понимании возникновения вселенной. До сих пор считается, что она появилась в результате взрыва накопленного вещества. Как и сотворение мира из раскрытия бытия Бога в сознании. Сотворение мира следует рассматривать не как акт божественной воли или желания, а как факт осознания им своего бытия. Бог сотворил сознание бытия, а не мир. Мир сотворил человеческий разум. В разумном мире человек сознает свое бытие. Вселенная же как живое вещество материи и есть та сила, которая создает бессознательное бытие человека, приводящее к мировому сознанию.

Первый результат деконцептуализации идеи творения выглядит так: Бог не творил мир в соответствии с замыслом посредством воли. Мир возник как переход потенциального бытия Бога в сознание этого бытия. Эта эманация и есть творение. Интерпретировать ее можно многозначно. Можно сказать, что это самосокрушение Бога в творении. Или что это его самопожертвование посредством вхождения в состав творения ради его вечной неуничтожимости, но не вечного бытия. Ведь такое творение не может самоуничтожиться, но не может вечно быть. Поэтому самоликвидация Бога в самопожертвовании присутствует и проявляется паузами в вечности сознания бытия. Бытие вынуждено иногда не сознаваться, но об этом несознании не знает никто, кроме потерявшего себя в творении Бога. Сознание его бытия меркнет только в жизни, но бытие его сознания в творении вечно и гаснет только в самопожертвовании. Это самопожертвование как переход бытия в сознание и есть вечность человечества. Человек есть сознание бытия Бога как реальность его самопожертвования в творении. Последняя интерпретация творения обозначена как смерть Бога. Этот умерщвляющий Бога переход его бытия в сознание подразумевает окончание истории творения. Бог полностью сотворил свое бытие в сознании, но в реальности умер. Так что реальность оставшегося без сознания бытия Бога человека является его окончательной смертью: ведь наравне с Богом человек испытывает то, что претерпевает Бог. Испытав его смерть, он умер сам. Поэтому возрождение человека вместе с возрождением Бога и есть первая революционная необходимость в постдеконцептуализованном мире.

Мыслимое заключено в бытии Бога и мыслится в сознании творения. Это тот вывод, который отчетливо выступает в постконцептуальном мире. Этому миру еще предстоит сотворить сознание своего бытия, ведь он, подобно бытию Бога, предумышлен. Предумысел заключен в мыслимом бытии Бога и в сознании его бытия превращается в мышление. Мыслится то, бытие чего не сознается, а предполагается в творении. Бог имеет в себе разум, иначе он не мог бы мыслить в сотворенном сознание своего бытия. Предумысел творения обусловлен наличием бессознательного разума, который и есть бытие. Бытие – это бессознательный разум, и это первое определение бытия, в котором что-то проясняется. Бытие, следовательно, можно понять и оно должно быть понято. Разум, который заключен в предшествующем сознанию бытии, является первопричиной творения: он порождает мысль и идею существования.

Если в бытии Бога есть что-то прежде сознания, то это что-то может быть только материей чистого разума. В этом чистом разуме материя находит свое начало и основание. Ведь невозможно найти основание материи в ней самой. Сознание бытия Бога появляется только в творении. Первое откровение этого сознания - бытие как ничто. Поэтому и материя чистого разума, принадлежащая этому ничто, ничто в своем начале и основании, что делает невозможным ее вывод из вещественного состояния. Выделить материю из вещества невозможно, поскольку она ничто чистого разума, а не сущее нечто. Но как вещество происходит из материи, предстоит понять. В материи чистого разума заключен весь умысел сознания бытия Бога в творении. Бог как начало самого себя в предсознательном умысле творения весь заключен в небытии ничто. Небытие ничто в материи чистого разума и есть творящееся начало сознания бытия Бога. То есть: материя чистого разума есть начало сознания его бытия в творении. И это второе положение революционного деконцептуализма.

Поскольку материя чистого разума есть предсознательное бытие Бога, то началом творения является существенное тождество. В откровении разума оно выступает как единство материи и бытия. Вне этого тождества материя и бытие противоположны: материя есть, но не существует; бытие ничто, но материально. Только материализованное бытие становится сущим, и это становление зафиксировано в тождественном единстве противоположностей. В разуме зарождается начало творения как необходимость осознания бытия, присущего Богу.

Первичный разум, в котором материя и бытие достигают сознания, называется существом. Существо как конкретное сознание творения прячет свое бытие в материи чистого разума. Поэтому в существе знания я не могу найти признаки бытия. Я нахожу лишь материальную вещь в сознании ее бытия, заключенного в чистом разуме без конкретного содержания. Конкретным содержанием вещи является ее понятие, но существо слишком далеко от него, так что ему еще предстоит обрести свою ясность в собственном изложении. Изложенное существо творения как явление чистого разума в тождестве бытия и материи есть законченное выражение вещи в процессе ее существования. Вещь существует – означает, что материя чистого разума из ничто превратилась в бытие и стала веществом творения.

Первичный разум и есть та подлинность, отдаление от которой возвестило начало поиска утраченной истины. Была ли истина в начале или появилась в процессе существования как критерий его подлинности? Мнимое существование, которое утрачивает подлинность чистого разума в жизни отрекшегося от него существа, и есть позыв к истине как начало религиозной мифологии, в воображении строящей мир возвращения к началу бытия в сознании Бога.

Синтез материи и бытия в чистом разуме естества Бога выглядит как творение. Творение – это переход его естества в существо жизни. Что такое естество Бога? Это предшествующее сознанию его бытия разумное тождество бытия и материи. Естество Бога предшествует рассмотрению начального тождества бытия и ничто, которое было освоено мировой философией. Если в этом тождестве очевидно, что бытие ничто, то не очевидно, что ничто бытие. Бытие ничто предполагается как небытие, тогда как ничто бытия полагается как бытие в бытии. Поэтому, если бытие тождественно со своим ничто, то ничто не тождественно своему бытию. Бытие ничто находится вне ничто как небытие. Поэтому небытие и выясняется как чистое естество Бога в сотворенном сознании его бытия. Бытие в своей доничтожности принадлежит ничто, так что бытие ничто тождественно ничто бытия, оправдывая, тем самым, свою начальность.

Чистый разум есть божественное пресуществление. Богу не надо в нем выходить за пределы себя, оставаясь собой: он и есть этот чистый разум в сознании творения. Поскольку предсущее в этом разуме тождественная своему бытию материя, то и существо творения, предшествующее духу, полагается как сущее в существовании. Существо сущего есть будущий Бог, но в начале творения оно всего лишь будущий человек, который узнает себя в мышлении своего существа как всеобщее достояние жизни. Поскольку жизнь покидает Бога в творении, но обретает себя в существе человека, она предчувствие всемирной любви в собственном воображении.

Любовь – это связь утратившей в себе бытие Бога жизни с сознанием этого бытия в творении. Нет никакого способа восстановить эту связь, кроме любви, поскольку любовь не есть откровение, а, напротив, сокровенное чувство Бога в присутствии противоположного жизни бытия.

Но как бытие Бога становится жизнью человека? Поскольку человек материальное существо жизни, а Бог идеальное существо сознания – а бытие и материя тождественны в чистом разуме – то бытие Бога ничем не отличается от жизни человека. И в веществе жизни, и в идее сознания Бога одно и то же существо чистого разума. Чистый разум конструирует жизнь в идеальном сознании бытия. Жизнь наблюдает себя в существе чистого разума и принадлежит бытию в той же мере, в какой сущность мирового сознания формирует существо человека.

Тождество чистого разума продуцирует процесс существования, который фиксируется во времени и является оригиналом творения или подлинным сознанием бытия Бога. Процесс подлинности устанавливается как истинное существование, как истина в сознании бытия, которое стремится к своему завершению в начале творения. Таким образом, истина завершает круг бытия, доводя его до абсолютного духа и возвращая к истоку возникновения в откровении божественного начала. Помимо этого подлинного процесса существования возникает процесс, основанный на вещественном состоянии материи. Ведь материя одна из сторон тождества, ее самостоятельность может быть началом внеподлинного процесса. Этим внеподлинным процессом и является возникновение жизни из вещественного состояния материи. Материя помимо своего бытия подводит вещество к возникновению живого организма, бессознательное присутствие которого называется природой. Органическая жизнь пассивна в своей борьбе за существование. В чем заключается борьба за существование живого организма? В том, что он должен быть, чтобы сохранить и продолжить жизнь. Поскольку его существование бессмысленно – ведь в организме нет бытия первичного тождества – он покушается для своего выживания на другой организм, так что непрерывная война природы за выживание является бессмысленной версией творения. Помимо природы и бытие первичного тождества может быть началом идеального процесса существования, в котором запечатлеваются все формы мирового явления на протяжении временной эволюции. Идеальный процесс отрекается от существования, стремится к абсолютному духу, достигая вечности сознания как завершающего этапа божественного откровения, в котором устанавливается чистый разум бытия Бога. Но только исходящее из первоначального тождества чистого разума существование приводит к сотворению мира и человека.

Человек, который реально есть в подлинном существовании, обладает как признаками жизни, так и свойствами бытия. Жизнь внешним образом касается человека, вынуждая его быть природным существом, органическим предметом самого себя. В бытии он находит идею своего существования, сознает свою жизнь как существенное самосознание. Это самосознание и есть тождество бытия и материи, чистый разум которого развился до реального существования в человеке. Человек как чистый разум самосознания отделен от бытия Бога и его творения, поскольку первоначально сознание было сотворено для бытия Бога. Самосознание отвлекается от бытия в чистом тождестве разума, реальность которого заключает и идею, и вещественную материю существования. Разум существует в человеке, тогда как изначально он принадлежал божественному откровению в бытии ничто. Материя бытия довела его до существования, в котором Бог заменил себя на человека. Подлинный человек есть истина. Так что истину ему приходится искать в том случае, если он человек ложный. Ложен тот, кто жизнь противополагает духу, кто находится в крайностях существования, а не в подлинном процессе его становления и миросозидания. Истина в реальном существовании подлинного, так что ложному человеку надо обрести подлинность, чтобы достичь истину. Но вместо этого он мыслит себя живым и воображает, что он есть. В этом воображении он стремится достичь себя, не понимая, что это значит. А значит это то, что ему надо стать творением чистого разума в тождестве бытия и материи реального существа. Многие люди имеют веру в себя и в Бога. Это те люди, дух и жизнь которых находятся в противоположности: они думают о себе и живут собой, полагая себя в Творце, которому принадлежат их жизнь и бытие. Сам же Творец и есть подлинный человек, которому ничего не принадлежит. Ведь всякая принадлежность превосходила бы то, чем исчерпывается существование, и, следовательно, не могла бы существовать.

Реально существующие объекты не имеет концептуального выражения. Они представлены эмпирическими фактами, не подлежащими интерпретации. Интерпретация фактического состояния эмпирических объектов называется концептом. Концепт есть идеальное бытие живого вещества, в котором интерпретируется существование. Когда спрашивают: является ли объект концептом или он реально существует, ответ зависит от намерения спрашивающего. Если он живое существо осознанного бытия, то интерпретация будет концептуальной. Если же он чистый разум существующего факта, то объект является реальной вещью, интуитивно воспринимаемой в непосредственной достоверности. Это чувственное восприятие вещью самой себя, самовосприятие. Таково подлинное творение: оно воспринимается не мной или кем-то, а собой. Воспринимая себя собой, оно есть факт реального существования вещи как продукта чистого разума в самом этом чистом разуме.

Поскольку между концептом и реальной вещью стоит человек с его предвзятостью, то и возникает древняя дилемма о возможности или невозможности познания вещи чистым разумом. Чистый разум и есть сама эта вещь как познанная в нем и им, а непознаваема вещь только как эмпирический факт, в котором ее реальность отчуждена от разума. Такая вещь и не должна познаваться, поскольку она чувственно достоверна и познание ее выходит за пределы чувств. Она предназначена для пользования, а не для познания. Но воспользоваться вещью нельзя, не познав ее. Так что в любом случае чувственная вещь заключает в себе идею чистого разума, в котором она реально существует в виде концептуального представления.

Является ли концептом мое утверждение о существовании чистого разума? Способность мыслить есть факт. Из этой способности следует понятие бытия: ведь невозможно мыслить, ничего не мысля. Поэтому я мыслю что-то и это что-то выдвигает требование начала. Что-то должно иметь начало помимо мышления: если бы оно не имело начала, оно было бы только качеством чувственной достоверности, а не фактом мышления. Мышление должно иметь что-то отличное от чувств, и это отличное от чувств мыслимое называется сущее. Сущее, которое я мыслю, существует для мышления и, поскольку мышление отличает его от себя, то и полагает не в себе для себя. Так что бытие чистого разума в сущем не является концептом, а является реальным существом сознания, то есть – мной. Чистый разум принадлежит мне и не нуждается в концептуальной интерпретации. Концептом является мировая вещь, в которой этот разум существует.

Что удалось выяснить в этом осмысленном блуждании по бессознательной истории творения? Предысторическим началом является чистый разум, который принадлежит и человеку, и Богу. Его тождество бытия и материи полагает три актуальности: подлинное существование, временную жизнь и идеальный мир. В жизни господствует свобода воли, произвол, случай и природа, в которой инстинкты прокладывают себе путь в коллективном существовании. Разум в жизни если и присутствует, то лишь как достояние отдельного человека, идеальный мир которого опирается на реальность подлинного существования. Жизнь интуитивна, рассудочна и хладнокровна в своей ненависти и любви.
Подлинное существование обусловлено творческими причинами, которые скрыты в материи бытия чистого разума. Реальность существования не зависит от жизни, но жизнь входит в его состав как непредвиденный факт и потому принадлежит себе лишь в той мере, в какой перестает существовать в реальности. Реальность подлинного существования хотя и запечатлевает себя в природе бытия, мыслится лишь за его пределами в мире идей. Идеальный мир является продуктом мышления и самим мышлением в духовном обозрении. Обозрение идеального мира посредством духовного исполнения существа творения есть вечность, о которой так говорят, потому что в ней нет ни бытия, ни жизни. Идеальное сущее вечно, потому что мыслится, а не потому, что есть. Вечность есть именно то небытие, которое приписывается предначальному Богу до возникновения чистого разума в творении сознания его бытия. Идеальный мир есть вечность, заключающая в себе истину реального разума.

У человека даже слов нет для обозначения тех знаний, о которых он ничего не знает. В бесконечно возникающем и исчезающем хаосе ему приходится искать опорные точки, на которых можно было бы построить фундамент знания, причем не того знания, которое основано на научных выводах и наблюдениях, а того, в котором человек познает себя. Познать себя – это не значит познать устройство своего организма, ума или психики. Это значит – понять смысл бытия, который Бог вложил в творение, определив его человеком. Знание постоянно ускользает из обозначенных пределов, отрицается смертью или самодовольным невежеством вновь рожденного. Оно обесценивается вместе с покидающим его человеком. Где хранится оно в том забвении, которое настигает человека? Исчезая вместе с ним, оно, тем не менее, когда-то было временем бытия, а теперь стало вечным ничто в небытии. Так что только живое знание существует во времени, и оно есть смысл того бытия, идея которого является воспринимаемым миром в сознании чистого разума.



Поскольку все, что есть на свете, придумано разумом и только существующее имеет причину, то и сам разум, поскольку он не существует и причины не имеет, придуман собой. Придумавший себя разум, полагая существующую причину, приходит к выводу, что придумывает себя не он, хотя и это он придумал. Ведь кроме разума ничто не может на что-то указать, чтобы сказать, что оно есть. Я не могу указать ни на что, что отдельно от разума могло бы быть при его отсутствии. Даже сам мир, в котором, как полагается, разум существует, существует как сам разум. В разумных значениях нет ничего неразумного, что отдельно от разума было бы чем-то для него. Поэтому ничего не исчезает и не погибает с его смертью. Но именно поэтому остается. Ведь если все разумно существует, то оно и не может погибнуть, потому что в разуме нет ничего, что не существует. Поэтому существующий в разуме разум не зависит от того, есть он или нет: разум есть, даже если его нет. Это небытие разума столь же значительно, как и его бытие. Нет лишь того, что не существует в сознании бытия, но это не значит, что оно не существует вне сознания. Вне сознания оно существует как небытие, поэтому существованием следует признать действительно отличное от чистой идеи положение, к которому разум не имеет отношения. Я существую, но существую и тогда, когда не существую.

Наука есть жизнь, существующая посредством идей. В отличие от философии, которая есть истина, она не задевает человека. Человек остается одним и тем же на протяжении всего пути развития науки. Так ли это? Как взаимодействуют истина и знание? Чем знание отличается от истины? Всегда ли знание истинно и всегда ли истина разумна? В момент своего появления знание истинно, поскольку ему нечего противопоставить. Оно сопоставимо с верой. Я верю в то, что знаю, хотя и доказываю знание, чтобы сделать его самостоятельным. Подлинное знание, в которое не надо верить, и называется существованием. Хотя сущее есть продукт знания, оно уже не зависит от него, а считается самостоятельным положением. Так появляется возможность говорить о чем-то, что существует независимо от сознания. Существующим называется само себя доказавшее знание. Естественно, что оно полагает в себе свои причины, ведь беспричинно не знание, а лишь восприятие. Так существование является подлинным процессом творения, в котором запечатлевается деятельность разума по созданию мира.

Чем больше ничтожности в высказывании, тем оно значимее. Ведь сотворено не что-то определенное, а беспредельное. Поэтому и в искусстве значимостью обладает лишь то, что исчезает в своей ничтожности. Но поскольку эта ничтожность является полнотой восприятия, она имеет вид бытия. Искусство притягательно по этой причине: оно беспрепятственно вовлекает в свою ничтожность, позволяет человеку стать тем, кем он никогда не был. Изображение, напротив, напоминает человеку о том, кто он есть, утверждает его в собственном выражении, являясь препятствием для воображения.

Ничтожность, которая в восприятии своего бытия является человеком, напоминает как свободу, так и первичное откровение духа. Пребывая в ничтожестве, дух сознает свою божественность: ведь именно в таком состоянии Бог потерял себя, чтобы стать человеком. Превратив себя в ничтожество в духе человеческого бытия, он познал творение как свою сущность.

Что такое свобода как не взывающая к Богу смерть? Бытие никак не связано со свободой, ведь оно обременено скорбью мировой жизни. Мир свободен только в своей смерти, а в жизни он обречен быть и быть тем, чем сотворил его разум на пути к смертельной свободе. Даже в ничтожности как духовном откровении нет свободы, ведь она воспринимается в определенном виде бытия, а бытие есть творение, отрекшееся от свободы. Но как достичь свободы, не потеряв бытия? Ведь без бытия человек не сотворен, так что и не ограничен собой в сознании. Его несвобода поэтому заключается в сознании бытия, в котором он противоположен себе. Несвобода есть собственная противоположность человека. А поскольку избавление от нее связано с достижением ничтожности бытия и бытия ничтожности во взаимном поглощении противоположностей, то свобода есть единственное единство человека.

Двадцатый век породил демократию и коммунизм. Демократия прижилась на западе, коммунизм – на востоке. Обе эти политические системы восходят к теоретическому потенциалу Европы. Именно она создает учения о бытии и применяет их в действительности. Первоначально она вознамерилась утвердить у себя коммунизм, который тут же превратился в фашизм, поскольку демократичные по своей природе европейцы не готовы были к осмыслению этой идеи. На востоке же идея коммунизма утвердилась в массовом сознании через изгнание чуждых ему элементов. На западе фашистская идея подавила коммунизм, «призрак которого бродил по Европе». Идеи коммунизма и фашизма, при всем их различии, схожи. Фашизм – это принудительный коммунизм, коммунизм – это либеральный фашизм. Только исследование нравственной природы человека может дать ответ на вопрос о том, почему организованная фашистской идеей демократическая Европа обрушилась на коммунистическую идею. Ведь коммунистическая идея пыталась воплотить религиозные ценности в государственном исполнении. Люди – братья, вера в будущее, свобода, взаимопомощь – все это превратилось в реальную пародию на собственные приоритеты. Сам дух коммунистической идеи был вытравлен из общественного устройства: оно превратилось в либеральный фашизм. Что значит коммунизм как либеральный фашизм? Это значит, что коммунистические ценности внедряются в общественное и индивидуальное сознание путем насилия и принуждения, путем отбора способной их усвоить категории людей. Прочие уничтожаются. Это ли не фашизм? Что значит фашизм как принудительный коммунизм? То же самое. Жизнь национализируется, человек свободен только в пределах служения национальной идее. Коммунизм превращается в национализм, а при коммунизме – наоборот: национализм превращается в коммунизм. Во главе того и другого – тирания, истребление народа и непогрешимая власть вождей. Что из этого следует? Нельзя великую идею осуществлять посредственными умами. Нельзя незрелую человеческую личность делать выразителем непосильных для нее идей. Именно поэтому идея демократии как самая примитивная и беспроблемная утвердилась в странах, добившихся свободы. Демократическая свобода – это избавившее себя от идеологий общество, это узаконенная природная стихия, это регулируемый хаос. И другого способа оставить человека в живых нет. В остальных случаях люди истребляют друг друга. Мнение о необходимости сохранения национальных государств, национальной идентичности – это отголосок старых времен, погибших в столкновении фашизма и коммунизма. Две эти идеологии погубили себя, поскольку требовали национальной ограниченности в противостоянии другим народам. Рецидивы этих идеологий живут, мир страдает от их столкновения. Демократия как незамкнутая система способна перерождаться, изменяя облик человека не по принуждению, а в согласии с его собственной природой. За природу человек ответственности не несет: он лишь исправляет ее своим умом, душой и характером. Характер демократа заключается в терпимости, души у него нет – поэтому он и терпим, а ум его свободен и склонен к непрерывному развитию, поскольку конкурирует с себе подобным, стараясь инстинктивно выжить, не навредив ему в бескомпромиссной и беспощадной борьбе. Демократия – это учение Дарвина о выживании, просвещенное гуманистическими ценностями. Коммунизм – это аналог религиозному учению о всеобщем благе, справедливости, о победе добра над злом. Фашизм – это учение о превосходстве высших над низшими, моральное и этическое учение о праве господства и подчинения. Учение о иерархии творения, в котором равенство достигается на основе признания индивидуальных различий, в отличие от коммунизма, где люди лишены различий и потому равны.


Жизнь – это процесс превращения комедии в трагедию. Когда-то кажется, что все впереди, но потом оказывается, что все уже позади. И наступает вечный покой, вечное самосознание. Ему предшествовало бурное вхождение в будущее, которое виделось вечным в отдалении, во времени бытия. Теперь вечное перед тобой, окно в вечную бездну в рамках жизни. Жизнь и есть этот интервал от начала до конца. И видится в этом вечном самосознании отстраненная жизнь: если она была и не будет, то что же она есть? Что выше жизни, ее бытия в вечной бездне, в которой видятся и Бог, и материя? Ведь то, чего нет в жизни, видится именно там, открытое окно во что и есть жизнь. Оно не входит в состав жизни, живой протагонист идет мимо вечного покоя, который соприкасается с ним одним и тем же неизменным. И это неизменное в вечном покое трение обнажает своей поверхностью жизнь в ее верности своему следованию. В самой жизни нет того, к чему она следует. Она проходит путь откровения, которое и есть это зияние в вечности, ограниченной временем. В вечности нет ни одного понятия, присущего жизни. Она открывает себя в незыблемости Бога и материи. Бог проникает в жизнь, жизнь проникает в материю. В этом и состоит путь вечного самосознания. Что же объемлет жизнь и вечность? Мир. Мир – это согласие жизни с вечностью, это то, в чем жизнь появляется и исчезает в вечном исполнении. Лишь мировое участие отвергает человека от его кончины в завершении жизни. Мир – это светлый дух человека в мысли Бога и в ощущении материи, это слияние Бога и материи в жизни человека. Лишь мир есть та крепость, которая делает человека несокрушимым и отважным. Мировое могущество воли в том и заключается, чтобы претерпеть трагедию вечного самосознания в комедийном бытии жизни.

Конструкция мира как последней инстанции творения обусловлена вечным самосознанием в границах живого бытия времени. В этом открытом переходе из живого в вечное самосознание бытия растворяется в мировой активности, которая поглощает все формы известного творения. Жизнь как одна из форм, достигающая своего бытия в сознании, и есть компетенция мировой воли, которая прокладывает себе путь в рождении и смерти, независимо от них. Хотя эта мировая воля никак не принадлежит жизни, она отмечает ее в вечном самосознании как результат взаимодействия Бога и материи. И хотя не существует никаких способов для соприкосновения с этими абсолютными творческими причинами для установления их в качестве начал, жизнь полагает себя в их власти, добровольно отказываясь от преимуществ свободного толкования своего возникновения. Как бы не стремилась жизнь в сознании бытия обрести вечный покой посредством разумной деятельности, она достигает его помимо воли в вечном самосознании.

Я бьюсь над созданием образа, которого нет и быть не может. Ведь не человек же он. У человека нос, рот, уши глаза и другие органы, чтобы обеспечить связь с природой и этой природой быть. Что здесь прекрасного? Нос, чтобы дышать, рот, чтобы есть, уши, чтобы слышать. Что прекрасного в молочных железах женщины или в ее гениталиях, предназначенных для рождения потомства, а не для восхищения? Или в гениталиях мужчин, предназначенных для той же цели? Это жизнь, коммуникативное средство природы, живой организм. Зачем природе искусство, а искусству зачем природа? Искусство – это чистая мысль, не знающая своего образа. Иногда ее выражают в образе Бога, которому придают человеческие черты: тот же нос, глаза, уши и даже детородные органы, как будто он собирается размножаться половым путем. К искусству это отношения не имеет. Искусство ищет идею мира, который создан по иным законам, чем животное существо природы, канонизированное как творение Бога. Оно ищет те черты, которые еще не образовались и не осуществились. Человек хочет познать себя еще не сотворенным, еще только готовящимся к сотворению. И это художник, который страдает от того, что он человек по принуждению, а не по собственному достижению.

Народ – это дифференцированная на отдельные экземпляры масса, которой управляют извне. Человек всегда вне народа. Общество состоит из людей, а народ состоит из живых организмов. Усилия народа направлены на выживание, он выживает количеством, жертвуя частью своей массы. Иногда народ производит чистку от случайно оказавшихся в нем людей. Тогда он национализируется и чванится собой. Провозглашает себя славным и исключительным, прикрывая бесчеловечную убогость. Человек всегда противостоит народу. Чтобы, например, оскорбить художника, достаточно сказать, что он народный художник. Есть и народные, которые позорят человека, выдавая себя за него. Имитация человека в народности – жалкая и пошлая пародия на искусство, бред не достигшей умственного развития природы. В массе, конечно, скрыта человечность, но она подавлена словом «народ». Не смей выделяться из народа, иначе ты уже человек – враг народа или иностранный агент. Народная масса никогда не станет цивилизацией, даже если поработит людей, ум которых заставит служить себе. Она всегда будет стихией, ждущей подачки и готовой служить кому угодно, как собака хозяину. У народа всегда есть хозяин, без него он превратится в свору, в толпу грызущих друг друга без имени и достоинства.

Любят то, что нельзя присвоить. Поэтому любят истину.

Весь человек состоит из памяти, устремленной в неведомое.

Что такое вера? Это самообладание в полном объеме мирового сознания.

Понятия делятся на два класса: на открытые и завершенные. Открытыми понятиями являются идеи, не достигшие завершения в собственном материале. Эти идеи так и называются – начала. Понятие их неопределенно в пространстве и бесконечно во времени. Это идеи Бога, материи и вселенной. Они никогда не станут понятиями, а будут вечными идеями. Бог будет идеей бытия, материя – идеей ничто, а вселенная – идеей реальности.
Завершенным понятием является вещь. Вещь в себе есть мир, выражающий себя в открытых понятиях Бога, материи и вселенной. Так что их идеи составляют мировое явление вещи в себе. Мир удерживается вещью и является ее содержанием в разумной форме.

В мировом явлении вещь в себе объективно существует для себя. Идеи Бога, материи и вселенной смыкаются в мир человека. Человек и есть этот мир, который принадлежит существующей для себя вещи в себе. Человек как единство бытия, ничто и реальности есть я. Выражение «я человек» означает мир существующей для себя вещи в себе. Это понятие пришло на смену наивному представлению о прямом творении человека Богом. Человек есть мир существующей для себя вещи в себе.

Извращение смысла в двадцатом веке совершенно естественно привело к его отрицанию. Но зачем нужен смысл? Не лучше ли сразу стать животным? А зачем быть животным? Не лучше ли умереть? Вот это и есть отсутствие смысла. Искать его необходимо, чтобы сохранить возможность желания жить. Ничто не заставит человека жить, если он этого не захочет. Бессознательная воля к жизни истощила себя на фоне непрекращающегося зла. Нужны любовь, красота и восторженное состояние духа, чтобы веление судьбы по выживанию обреченного свершилось. Без смыслового оздоровления человек обречен исчезнуть прежде своей смерти. Только идеальная воля устанавливает человека в сверхчеловеке, в котором смысл становится властью и деактиватором зла.

Искусство тогда совершенно, когда является простотой максимального уровня сложности.

Искусство не должно нравиться, оно должно быть. И тогда спрашивается: нравятся ли ему смотрящие на него люди?

Сам Бог избавился от ответственности за судьбу мира, наделив его свободой воли. Что будет, то и будет, а будет что-то всегда. Это и можно выдать за свободу воли. Ведь что бы человек не решил, результат его решения всегда является следствием его выбора. Даже если выбор делается под давлением обстоятельств. Но только теперь он становится предопределенной необходимостью. Так что нет никакой разницы между свободой воли и предопределением: в обоих случаях это лишь божественная уловка для снятия своей ответственности перед творением. События идут своим чередом, не завися ни от Бога, ни от человека. И в этом главная разумность подлинной эйфории счастья: никто ни за что не несет ответственность, а все есть и всегда будет. Но именно это безответственное счастье сводит бытие к ничто, поскольку ничто неуничтожимо и есть такое бытие, которого нет. Ум же заключается в способности искать закономерность изживания бытия в процессе преодоления им своей ничтожности.

Судьба мира, в которую включен и человек, и Бог, более значительна, чем вселенская суета, состоящая из наблюдаемых явлений и вещественных превращений. Вселенная не допускает в себя ни человека, ни Бога. Поэтому она неполноценное, незавершенное творение, не имеющее ни сознания, ни бытия. Мир же, который скрывает вселенную своим величием и авторитетной несокрушимостью, не ставит вопросов о своей судьбе, поскольку он и есть своя собственная судьба, которую должен явить Бог и познать человек. Жизнь есть испытание судьбы мира, и если она поддерживается божественной мудростью, то она переносится из одного преображения в другое без ущерба для себя. Если же божественная мудрость покинула ее, то она становится светским надругательством над мировой судьбой. Как бы ни осваивали люди вселенную, это всего лишь попытка обрести дом более просторный, чем тот, в котором тесно жить. Но мир есть идеальный факт, мыслящий себя в пустоте своего присутствия. И если он наполнен мыслью, то лишь потому, что эта мысль сокровенна.

Надо быть подальше от людей, имеющих собственное мнение. Потому что это мнение чаще всего бывает не собственным, а внушенным.

Спустя десять лет вновь посетил Третьяковскую галерею. Не узнал ее. Несколько залов совершеннейшего мусора – портретная живопись семнадцатого или восемнадцатого веков. Часть икон повреждена реставраторами. У одной лицо просто замазано красной охрой с белилами и нос куда-то сдвинут. Спросил у дежурной, она с гордостью сказала, что все картины реставрированы. А смещение носа объяснила тем, что реставратор не имеет права отступать от оригинала. Хорошо, что лучшие иконы не трогали. И они продолжают смотреться как произведения искусства. Я даже почувствовал гордость за то, что в самые темные времена российской истории в ней были и выстояли настоящие художники. Художники люди сильные. Политическая мелкота их не сломит. Погубить только может. «Иван Грозный» Репина уничтожен окончательно. Восстановлен только холст, сама живопись утрачена. На стенах развешаны атрибуты реставрации, но картины больше нет в том виде, в каком она производила неотразимое впечатление. Подонков, которые время от времени уничтожают произведения искусства, надо лишать жизни: ведь они губят духовный шедевр, а вместо него оставляют для будущих поколений свое поганое имя. И концептуалистов, которые кривляются перед картинами, надо сечь розгами. По старому русскому обычаю. Как тупых крепостных, не понимающих смысла своих действий. Зал Крамского без «Христа в пустыне» пуст. Изъяли Репина, Сурикова, Васнецова. Кому пришла в голову безумная идея разместить передвижников в отдельном здании? Зачем? Остался еще музей изобразительных искусств имени Пушкина. Боюсь туда идти. Вдруг и там эпидемия помешательства.

Какую навязчивую историю придумали себе люди. Всю жизнь приходится потратить на ее переосмысление, чтобы обрести покой.

  2025г.