Если бы мы поговорили

— Привет. Зайду?
— Привет. Заходи.

В миг стало жутко. Столько воды утекло, а мне так давно хотелось поговорить с ним с глазу на глаз. Столько раз представляла себе наш разговор, столько раз продумывала слова, а сейчас мысли будто превратились в безмолвный сумрачный лес, где нет ни души, и слышно только голоса птиц. Он совсем не изменился: всё те же голубые глаза, слегла отдающие зеленцой, тот же странно-холодный прищур, тонкие губы, напрягающиеся в тот момент, когда он думает о чем-то. Он сильно похудел, но руки всё те же.

— Я так рада тебя видеть. — едва слышно произнесла я. — Ты совсем не изменился.
— А ты - напротив.. Стала старше.

Я рассмеялась. Прошло четыре месяца, а говорю я так, будто не видела его целую жизнь. Уголки его губ приподнялись. Я рассматривала его слишком пристально, казалось, это становится почти неприличным. Я просто вновь пыталась запомнить его лицо, каждую деталь, мне очень не хотелось терять его образ. В этом мире я не боялась ничего, кроме того, что могу его просто забыть.

— Зачем пришла?

Неприятный вопрос. Звучало это слишком ужасающе. Я сама не знаю, зачем пришла. Он никогда не задавал умных вопросов. Либо же я просто не знала, как на них отвечать. «Как ты себя чувствуешь, когда ты со мной? Я вижу, тебе становится хуже» или «Что ты ждешь от этого?» – я никогда не знала ответа. Знала только, что мне не было плохо с ним, а ждала я только лишь проявления его чувств, но боялась об этом ему сказать. «Зачем пришла?» – за тобой, черт возьми. Может все еще можно изменить? Ну скажи же, что скучал, скажи. Почему ты молчишь?

— Узнать как у тебя дела. Мы давно не разговаривали.
— Наверное, да. Я об этом как-то не думал.

Он не думал.

— Ты всегда не думаешь.

Я сказала это мягко, почти шепотом, но он все равно поднял на меня взгляд, будто слова задели его за живое. Или мне хотелось так думать. Он был слишком спокоен, даже сейчас, даже после всего.

— Ты хочешь поговорить? — спросил он.
— Да.

Он вздохнул и сел в кресло, вытянув ноги. Я присела напротив, сцепив пальцы в замок. Мне было страшно, но этот страх был другой, не такой, как раньше. Он не разрушал, а прояснял.

— Говори.
— Я скучала.

Он кивнул, но ничего не сказал. Он не знал, что отвечать на такие слова, никогда не знал, или не хотел.

— А ты? — спросила я.
— Скучать — это про прошлое, а я стараюсь жить настоящим.

Я сжала губы. Он опять уходил от ответа.

— Хорошо. Тогда, может быть, поговорим о настоящем?

Он снова посмотрел на меня — теперь внимательнее.

— Ты что-то ждешь от этого разговора?

Я ждала. Конечно, ждала. Но говорить об этом не имело смысла.

— Нет. Просто хочу поговорить.
— Тогда говори.
— Почему ты всегда такой? — наконец спросила я.
— Какой?
— Холодный. Отстранённый. Будто ничего не чувствуешь. 

Он не ответил сразу. Только провёл ладонью по подбородку, задумался. Потом усмехнулся — едва заметно, устало. 

— Чувствовать что? — спросил он. 

Я сжала кулаки. 

— Что-нибудь. Хоть что-нибудь. 
— Это к чему? 

Я закрыла глаза на секунду, чтобы совладать с собой. 

— К тому, что ты ушёл, будто ничего не случилось. Бросил меня и просто исчез. 

Он вздохнул, откинувшись в кресле. 

— Я не исчезал. 
— Конечно. Просто вычеркнул меня из жизни. 

Он помолчал. 

— Ты хотела поговорить. Говори. 
— Ты сделал мне больно, — сказала я, глядя прямо на него. 

Он выдержал мой взгляд. 

— Знаю. 
— И всё? 
— А что ты хочешь услышать? Что мне тоже было больно? 

Я сжала зубы. 

— Ты не выглядишь так, будто тебе было больно. 
— А ты выглядишь. 

Я замерла. В его голосе не было ни жалости, ни упрёка. Просто факт. 

— Ты хотел, чтобы я страдала? 
— Нет, — он покачал головой. — Но я знал, что так будет. 

Я горько усмехнулась. 

— Значит, тебе было всё равно. 
— Нет, — он наклонился вперёд. — Просто я не мог поступить иначе. 
— Почему? 

Он сделал паузу.

— Потому что не люблю тебя. 

Тишина оглушила. Я ждала этих слов, знала, что они прозвучат, но всё равно внутри что-то оборвалось. 
Я кивнула. 

— Теперь понятно. 

Он ничего не сказал. 
Я встала. 

— Ну что ж, теперь ты точно знаешь, зачем я пришла. 
— Софи…
— Не надо. Правда. Я тебя поняла. 

Я взяла пальто, пошла к двери. 

— Прощай. 

Я закрыла за собой дверь, и только тогда позволила себе заплакать. Не навзрыд, не громко — просто слёзы текли сами по себе, без разрешения, без контроля. Грудь сжималась от тупой, глухой боли, но я знала, что нельзя останавливаться. Если остановлюсь, если позволю себе подумать, то всё — снова провалюсь в это болото из мыслей о нём, о нас, о том, как всё могло быть. 

Спустившись на улицу, я глубоко вдохнула. Воздух был холодным, чуть влажным, пах осенью — сырой листвой, мокрым асфальтом и чем-то неуловимо знакомым. Как в тот день, когда он впервые коснулся моей руки. 

Я быстро зашагала вперёд, но не успела пройти и нескольких метров, как услышала, как хлопнула дверь подъезда. 

— Софи.

Я сжалась. Не хотела оборачиваться. Не хотела, чтобы он видел, что я плакала. 

— Софи, подожди. 

Голос был тихий, но в нём звучало что-то… странное. Неуверенность? Или, может быть, усталость? Я не знала. 

Я не остановилась, но и не ускорила шаг. Просто шла, выпрямив спину, не позволяя себе дрогнуть. 

Он догнал меня за несколько секунд, схватил за запястье. Пальцы холодные, но хватка всё такая же уверенная. Я вздрогнула. 

— Отпусти, — сказала я, не оборачиваясь. 
— Подожди, — он говорил почти шёпотом. 

Я подняла голову к небу, пытаясь успокоиться. Тёмные облака, глухие окна домов, редкие машины на дороге — всё вокруг было таким далёким, ненастоящим. В отличие от него. 

— Чего ты хочешь? — спросила я наконец. 

Он молчал. 

Я повернула голову. Он смотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, но не мог. Будто внутри него бушевало что-то большее, чем он мог себе позволить. 

— Я просто… — он запнулся, а потом тихо добавил: — Ты ведь справишься. 

Мне стало смешно. Настолько, что я чуть не закашлялась. 

— Справлюсь? — повторила я. — Ты об этом переживаешь? 

Он не ответил. 

— Тебя не было всё это время, — продолжила я. — И вот теперь ты вышел за мной, чтобы сказать, что я справлюсь? 

Он опустил взгляд. 

— А ты не справишься? 

Я посмотрела на него долго, внимательно. Его лицо было тем же — немного уставшим, напряжённым, но всё равно до боли знакомым. Мне хотелось провести пальцами по скулам, по вискам, ощутить тепло его кожи, но я сжала кулаки. 

— Конечно, справлюсь, — тихо сказала я. 

Он кивнул. 

И вдруг я поняла, что жду. Жду, что он скажет что-то ещё. Что-то, что перевернёт этот момент, сделает его другим. Но он молчал. 

Я слабо улыбнулась. 

— Вот видишь, — прошептала я. — Всё как всегда. 

Я убрала его руку со своего запястья и шагнула назад. 

— Прощай. 

Я развернулась и пошла прочь.   
На этот раз он не последовал за мной.

Я шла вперёд, но теперь уже медленнее. Пальцы дрожали, поэтому я сунула их в карманы, сжав в кулаки. Мне нужно было просто дойти до дома, закрыть за собой дверь и позволить себе развалиться на части. 

Но я не могла не слушать. Где-то позади всё ещё было его присутствие. Я больше не слышала шагов, но почему-то знала, что он там. Может быть, стоит у подъезда, смотрит в мою сторону. Может быть, уже ушёл обратно в свою тишину, в свою выстроенную без меня жизнь. Но что-то внутри меня отказывалось в это верить. 

Я свернула за угол, оказалась под светом фонаря. Остановилась. Разве это не глупо? Разве я не знаю, что это уже конец? Я хотела шагнуть дальше. Но не смогла. И тогда я просто стояла. Минуту. Две. Три.  Ветер тянул меня вперёд, подгонял, но я оставалась на месте. Как будто ждала. Но ждать было некого. Я почувствовала это слишком отчётливо, как вспышку боли в груди. 

Я сделала глубокий вдох. Сейчас я развернусь, посмотрю — и увижу пустоту. И тогда мне придётся принять, что я снова осталась одна. 

Я повернулась. 

Он стоял в конце улицы, возле фонаря. Руки в карманах, взгляд опущен. Как будто не знал, что делать дальше. Надежда еще жива?