Добрынины. Часть 6. Глава 47

- Тогда подумай сам, - шепотом ответила сыну Лидия Михайловна, - если вы с Лялей покажете Зине на дверь, а Гурам не захочет ее больше знать, с чем она останется?

     - Не томи... - буркнул Вадим.

     - Зина останется только с маленькой квартирой и небольшой пенсией... - ответила старая дама. -  Всего остального она гарантированно лишится и будет вынуждена на старости лет вновь заняться репетиторством. А если учесть, что химия - это не русский язык с литературой и не математика, которую на вступительных экзаменах сдают почти все...

     - Ты думаешь, что она об этом задумывается? - перебил Лидию Михайловну сын.

     - Как эгоистка до мозга костей, Зинка должна в первую очередь задумываться о себе любимой и о своем благополучии, то есть  именно о том, с чем она, при случае, останется, и просчитывать все варианты развития событий, особенно настолько неблагоприятные для себя...

     - Ты думаешь, мамочка, что она не понимает другой простой вещи?

     - Какой?

     - Что Гурам, вопреки всему тому, что она успела наворотить за эти годы, похоже, все еще любит ее и никуда от себя не отпустит при любом раскладе. - пояснил Вадим-старший. - Тогда, если мы показываем ей на дверь, она переселяется с Гурамом или без него в один из его домов практически без потерь...

     - Мурзик, не приписывай достаточно примитивной подлюке Зинке способности, которых у нее нет... - шепотом посоветовала сыну Лидия Михайловна. - Зинка - не гигант мысли, а банальная стерва и эгоистка... И выдающаяся дура впридачу...

     - До такой степени, что готова ради своего каприза и сомнительного удовольствия сделать гадость,  рискнуть своим благополучием и организовать дочке ад на земле даже при помощи ее же собственных детей?

     - Да... Даже до такой степени... - ответила старая дама. - И, похоже, что она-паразитка даже не задумывается о том, как на ее поведение реагирует Ляля... У Зиночки все нормально, а на остальных, как обычно, наплевать...

     Далее из старой дамы вывалилась еще одна краткая, но весьма емкая непечатная речь, отражающая ее личное отношение к происходящему, произнесенная все так же шепотом...

     - Вот именно... - согласился с ней сын. -  А Гурам, похоже, ничего не замечает...

     - Тут ты точно неправ, сынок... - немедленно возразила ему мать. - Гурам, хоть толком и не знает, что из себя представляет его супружница, хоть и не понимает, что именно происходит между ней и Лялей, но все же, мне кажется, что-то чувствует...

     - С чего ты это взяла?

     - Он изо всех сил старается любить нашу девочку за двоих... Дурак...

     - Почему ты назвала его дураком?

     - Потому что его любовь не в состоянии возместить Ляле материнскую, если мать в то же самое время у нее на глазах вытворяет то, что вытворяет...

     - Ты права... - согласился с матерью Добрынин. - Сначала Зинку-заразу остановить нужно... А потом уже любить и за двоих, и за семерых...

     После этих слов сына старая дама, весьма довольная его реакцией, шепотом разразилась еще одной великолепной нецензурной руладой, отражающей ее отношение к поведению сватьи и потрясающей житейской дурости некоторых широко известных в узких кругах бравых генералов с большими понтами...

     - Так ты дашь мне кассеты? - вернул ее к действительности сын.

     - Сынок, - посоветовала мать, выдав Добрынину искомое, - я думаю, что вам с Гурамом лучше послушать это там, в его доме, негласно...

     - Почему? - не понял Добрынин.

     - Я думаю, что Гураму будет очень тяжело все это услышать, - задумчиво ответила Лидия Михайловна, - и потребуется немало времени  для того, чтобы он смог успокоиться настолько, чтобы оставить Зинку в живых...

     - Ты права... - согласился сын.

     - О закуске вы, мальчики, позаботьтесь сами...

     - Ты думаешь, что без бутылки не обойдется?

     - Как минимум, по бутылке кальвадоса на нос получится, а то и побольше... - вздохнула Лидия Михайловна.




     Отъехав от дома метров на 500, Добрынин остановил машину заявил тестю:

     - Гурамчик, у нас проблема!

     Тесть внимательно взглянул на хмурого зятя и понял, что проблема возникла достаточно серьезная...

     - Излагай...

     - Или ты сам вложишь ума своей окончательно обнаглевшей курице, или однажды я ее выпорю так, что она месяц сесть не сможет!

     - Что она натворила?

     - Лялечка уже ночей не спит из-за ее фокусов...

     - Каких? - забеспокоился Гурам. - Рассказывай подробно...

     - А ты сам ничего не замечаешь?

     - Ну почему? Я вижу, что мать Зина холодная... - вздохнул тесть. - На мой вкус, даже слишком холодная... К сожалению..

     - И все?

     - А что еще? - не понял тесть.

     - Понимаешь, мой дорогой тесть, холодная мать стала на редкость горячей бабушкой... -  многозначительно заявил Добрынин.

     - В чем ты видишь криминал? - заинтересованно спросил Гурам, которому не меньше, чем Добрынину хотелось понять, почему его жена, на словах нежно любящая дочь, так плохо относится к Ляле на деле и устраивает такие непонятные сволочные выверты с подчеркнутой показной нежностью к внучкам на глазах у обиженной на нее дочери, хотя в разговорах с мужем всегда подчеркивает, что Ляля - дитя их любви.

     - В том, что демонстрирует эта зараза свою привязанность к девчонкам, - ответил ему зять. - явно понимая, что Ляля, для которой она всю жизнь была не матерью, а лютым зверем, смотрит на все это тещино любвеобилие обиженными глазами недолюбленного ребенка, всю жизнь без всяких на то причин обделенного материнской лаской, кругом оболганного и униженного всеми желающими...

     - Ты прав... - ответил тесть. - Я тоже много раз видел взгляд Лялечки... Столько было в нем обиды и боли...

     - Понравилось?

     - Ты думаешь, что Зина делает это специально? - спросил Гурам.

     - Не знаю... - ответил зять. - Но не могу сбрасывать со счетов и этот вариант...



Продолжение следует...