Добрынины. Часть 6. Глава 48

 - Ты думаешь, что Зиночка способна на такое? - ужаснулся тесть.

     - А ты думаешь, что она невинна, как младенец? - съязвил зять.

     - Я думаю, что она просто не задумывается о Лялечкиных чувствах...

     - Мне плохо в это верится... - ответил Вадим. - Но даже, если допустить, что твое предположение правильное, то как ты думаешь - Лялечке приятно видеть то, что мать умеет любить и детей, и мужчин, и кого угодно, но только не ее? Как ты думаешь, Ляльке, знающей, какой сладкой всю ее жизнь была ее мать для всех окружающих, но только не для нее самой...

     - А кем Зина была для нее? - перебил зятя заволновавшийся Гурам.

     - Лютой и совершенно безжалостной зверюгой... - повторил Добрынин. - С ярко выраженными садистскими наклонностями...

     - Не может быть... - побледнел Гурам.

     - Может, Гурамчик, очень даже может... - тяжело вздохнул зять. - А теперь Лялечка, в отличие от тебя, видит продолжение того же вечного Зинкиного садистского кордебалета с использованием в качестве подтанцовки уже не подлюк-соседей и не введенных этими самыми соседями в заблуждение коллег, а наших детей? Как ты думаешь - ей это нравится?

     Речь Добрынина была такой эмоциональной и наполненной артиклями, что Гурам Анзорович понял, что, по незнанию обстоятельств отношений жены и дочери, проморгал что-то очень серьезное...

     И вот теперь ему предоставился случай узнать причины неадекватной холодности жены к дочери...

     Тем не менее, привыкший принимать только взвешенные решения, тесть торопиться с выводами не стал...    
     - Вадим, почему ты называешь Зину лютым зверем? - поинтересовался он у зятя.

     - Гурам, ты что - совсем ничего не знаешь? - изумился Вадим.

     - А что я должен знать?

     - Я же тебе в ту ночь, когда мы переехали сюда из Поселка, когда Ляле было плохо, говорил, чтобы ты обязательно расспросил мою маму о том, какой тяжелый гипертонический криз был у Ляли почти за год до переезда, и по какой причине... - нарочито спокойно, но с угрожающими интонациями ответил уже дошедший до состояния кипения Добрынин. - Ты это сделал?

     - Нет. - честно ответил Гурам Анзорович.

     - Почему?

     - Не так уж важно, какой криз у Лялечки уже был... - ответил тесть. - Гораздо важнее не допустить следующего...

     - Правильно! - ответил Добрынин, который еле сдерживал желание хорошенько набить тестю морду. - Но для этого необходимо знать, по крайней мере, причины того, предыдущего криза!

     - Разумеется... - согласился тесть.

     - А причины эти лежат в области отношений Зины и Ляли! - весьма эмоционально заявил Добрынин.

     - Неужели все так сложно? - нахмурился Гурам.

     - Если бы ты, старый долбанутый хрыч, вовремя расспросил мою мать, ты бы  узнал все причины криза, - ответил быстро звереющий зять, - поскольку узнал бы, как плохо жилось Ляле раньше... Ты это сделал?

     - Нет...

     - Почему? - угрожающе тихо спросил Вадим Павлович.

     - Вадим, я не захотел слушать сплетни даже в исполнении такой доброй и чудесной женщины, как  наша  Лидочка... - ответил тесть.

     - Ее рассказ был бы основан только на реальных событиях. - ответил озверевший от беспечности тестя Вадим.

     - Лидочка все и всегда склонна приукрашивать и временами даже слегка драматизировать... - грустно улыбнулся тесть. - В этом смысле она очень похожа на Нину Виноградову...

     - Верно... - нехотя согласился Добрынин. - Но только не в этот раз...

     - Почему ты так в этом уверен?

     - В мамином распоряжении находятся неопровержимые доказательства ее слов, которые она могла тебе предъявить...

     - Каким образом?

     - Маман дала бы тебе послушать аудиопленки, на которых записаны все мало-мальски важные разговоры того дня, когда с Лялей случился тот первый страшный криз... - ответил зять.

     - Я предпочел услышать все, что мне полагалось знать, от самой Зины... - ответил Гурам.

     - Узнал? - поинтересовался окончательно озверевший Добрынин, уже прикидывающий, какой глаз тестю удастся подбить первым ударом.

     - Что именно?

     - Какую страшную жизнь организовала под руководством своих "друзей" твоя драгоценная Зинка твоей обожаемой дочери, и что из этого вышло?

     - Зина об этом не рассказывала...

     - Естественно! - рявкнул зять. - И никогда не расскажет!!!

     - Почему? - спросил Гурам Анзорович.

     - Потому что ей невыгодно рассказывать тебе такое!!! - рявкнул Вадим Павлович. - Ей необходимо, чтобы ты никогда и ничего не узнал о том периоде Лялечкиной жизни!!!

     - Почему? - удивился Гурам.

     - Она не сомневается в твоей реакции, и поэтому молчит... - ответил зять. - Потому что элементарно не хочет встречаться с твоим кулаком!!!

     - Ты в этом уверен?

     - Гурам, я - непосредственный участник трех частей тех безобразных событий и заключительной феерии, которая чуть не стоила Лялечке жизни!!! - рявкнул Добрынин и, не сдержавшись, от всей своей разгневанной души как следует врезал тестю по физиономии.

     И увидел эффект от проведенного сеанса "физиотерапии"...

     - Каких событий? - заволновался Гурам. - Какой феерии?

     - Ты и об этом не знаешь?

     - О чем?

     - О том, что Ляля в тот день чудом жива осталась?

     - Знаю... - ответил тесть. - Лялечка сама рассказывала мне об этом на следующий день...


Продолжение следует...