Глава шестая. Зов Чернобога

Лес сменился степью, где трава росла вверх ногами — корнями к небу, а колосьями в землю. Каждый шаг Ярины поднимал тучи пепла, словно почва здесь была пропитана прахом тысячелетий. Кость Белеса жгла грудь, как раскалённый уголь, а её тень, рогатая и бесформенная, тянулась за ней, цепляясь копытами за камни. Небо здесь было чёрным, но не от ночи — от бесконечной стаи воронов, сплетённых в живой плащ Чернобога. 

Он явился на закате, которого не было. 

Сначала это была просто тень — огромная, без лица, поглощающая свет. Потом из тьмы выступили рога, кривые, как серпы смерти, и глаза — две щели в пустоте, наполненные звёздной пылью. **Чернобог** не ходил — он плыл, обволакивая землю тенями, которые шептали: 

— **Дитя Велеса… Ты носишь в себе семя хаоса. Дай ему прорасти.** 

Ярина стиснула кость Белеса, чувствуя, как её узоры впиваются в ладонь. Вышиванка на ней почернела, а волчьи клыки в орнаменте зашевелились, будто пытались укусить. 

— **Я не твоя слуга,** — бросила она, но голос дрогнул. 

Чернобог рассмеялся. Его смех был похож на скрип ветра в пустых черепах. 

— **Ты носишь кость праотца. Каждая твоя мысль — это его голод. Каждая капля крови — его дыхание.** 

Он протянул руку — вернее, подобие руки, сотканное из ночи и колючек. На ладони лежало яблоко. Не простое: кожица его была прозрачной, а внутри билось сердце, обвитое корнями. 

— **Съешь. И ты увидишь, как рвётся Навь.** 

Ярина отступила. Но её тень шагнула вперёд. Рогатая, с горящими глазами, она тянулась к дару, будто зверь к мясу. 

— **Ты же чувствуешь,** — нашептывал Чернобог. — **Твоя мать прокляла не Велеса… а тебя. Ты — нож в спину миру. Прими это.** 

Сердце в яблоке забилось быстрее. Ярина закрыла глаза, но образы настигли её: деревня Мшары, объятая пламенем; Светозар, превращающийся в стаю воронов; Кощей, разрывающий её грудь, чтобы достать кость… 

— **Нет!** — она швырнула кость Белеса в тень. 

Земля взорвалась. 

Кость вонзилась в почву, и степь затрещала, как лёд под ногами. Из трещин полезли **навии** — духи распрей, с телами из колючей проволоки и головами в форме серпов. Они завыли, хватая Ярину за руки, но её тень внезапно ожила. 

Рогатое создание бросилось в бой, разрывая навий копытами. Ярина, оглушённая, подобрала кость и побежала. Степь гналась за ней: трава хватала за лодыжки, а вороны Чернобога клевали спину, вырывая клочья вышиванки. 

Спасение пришло оттуда, откуда не ждала. 

Река. Не чёрная, не маслянистая — серебряная, как её волосы. На берегу стояла **берегиня**, но не та, что встречала её раньше. Её тело было сплетено из лунного света и ивовых прутьев, а глаза светились, как два потерянных созвездия. 

— **Перейди, дитя трёх дорог,** — прошептала она, указывая на воду. — **Но знай: река заберёт то, что ты прячешь в самой глубине.** 

Ярина обернулась. Чернобог и навии приближались, превращая степь в бурлящий котёл теней. Выбора не было. 

Она шагнула в воду. 

Холод обжёг кожу, а течение схватило, как рука утопленника. Кость Белеса засветилась, и река взревела. Вода вскипела, выплёвывая её на другой берег. Но когда Ярина поднялась, то поняла — берегиня говорила правду. 

Память… нет, не память. Чувства. 

Она больше не помнила, как боялась темноты в детстве. Не чувствовала боли от слов матери. Даже образ Велеса стал плоским, как рисунок на камне. Вместо этого в груди горел холодный огонь — ярость Белеса, голод Чернобога. 

На новом берегу её ждал **Светозар**. Но не тот, что раньше. Его зашитые глаза теперь горели синим пламенем, а из-под плаща виднелись кости, обвитые змеями. 

— **Ты сделала выбор,** — сказал он, и в его голосе звучали тысячи шёпотов. — **Теперь Велес ждёт. Но сначала…** 

Он указал посохом вперёд. Среди скал зиял проход, обрамлённый челюстями гигантского зверя. Внутри светились глаза — сотни глаз, принадлежащих одному существу. **Хранитель порога**. 

— **Он пропустит только того, кто назовёт его истинное имя.** 

Ярина сжала кость. Из её груди вырвался голос, не принадлежащий ей — низкий, древний, как скрежет тектонических плит: 

— **Гниль Роданова!** 

Челюсти дрогнули. Хранитель застонал, и проход открылся. 

Но за спиной раздался знакомый хохот. Кощей, весь в ранах от когтей её тени, шагнул из тумана. В руках он держал сердце — её сердце, вырванное из зеркального отражения в реке. 

— **Спасибо за помощь, дитя,** — прошипел он. — **Теперь Навь будет моей.** 

Ярина бросилась в проход, чувствуя, как реальность рвётся за её спиной. Последнее, что она услышала, — рев Чернобога, сливающийся со смехом Кощея. 

А кость Белеса в её руке забилась, как живая.