Глава восьмая. Сад Молчащих Звезд

Пространство, куда попала Ярина, не подчинялось законам земли или неба. Оно существовало на стыке снов и забвения — бескрайний сад, где деревья были выкованы из застывшего света, а вместо листьев на ветвях дрожали капли звёздной росы. Воздух здесь был густым, словно сотканным из шёлка и пепла, и каждый вдох обжигал лёгкие холодом вечности. Под ногами струился туман, принимая формы то зверей, то лиц умерших, а вдалеке мерцали башни из чёрного хрусталя, пронзающие небо, как иглы, заточенные на боли мира. 

Ярина шла, не чувствуя веса тела. Её руки, полупрозрачные и испещрённые мерцающими прожилками, напоминали узоры на крыльях ночных мотыльков. В груди, где раньше билось сердце, теперь пульсировала тьма — сгусток Нави, подарок Велеса. Он горел, как уголь, вложенный в снег, и с каждым шагом её тень, рогатая и бесшумная, обрастала новыми деталями: копыта становились острее, а из спины прорастали шипы, похожие на кристаллы льда. 

Сад молчал. Но это была не тишина покоя — а напряжение струны перед разрывом. Даже ветер здесь замирал, боясь нарушить равновесие. Пока не раздался **голос**. 

Он пришёл не со стороны, а изнутри, как будто кто-то заговорил её костями: 
— **Ты выбрала путь, но не завершила выбор.** 

Перед ней возникло дерево. Не из света или тьмы — из времени. Его ствол был покрыт чешуйчатыми кольцами эпох, ветви тянулись в прошлое и будущее, а в дупле, как в раме, висело зеркало. Не простое — из осколков застывших мгновений. В нём отражалась не Ярина, а **она сама** — человек, какой была до встречи с Чёрным быком. Серебряные волосы, глаза, полные страха, рука, сжимающая материнскую куклу. 

— **Вернись,** — прошептало отражение, и голос его звучал как колокольчик, разбитый о камень. — **Или стань тем, кого боишься.** 

Ярина протянула руку, но зеркало затрещало. Осколки рассыпались, превращаясь в стаю бабочек с крыльями из чернил. Они обвили её, оставляя на коже письмена — слова проклятий, смешанные с молитвами. 

— **Она не твоя,** — прогремело небо. 

Сад содрогнулся. С хрустальных башен посыпались осколки, и из тени, как из чрева великана, вышел **Сварог**. Бог-кузнец, чьё тело было выковано из звёздного железа, а глаза пылали, как горны, где плавятся судьбы. В руках он держал молот, удары которого рождали миры. Теперь молот был сломан, а по лезвию струилась кровь — густая, как расплавленный рубин. 

— **Ты разорвала печать,** — его голос грохотал, как обвал в горах. — **Белес проснулся. Навь пожирает Явь. Выбери: сковать новую цепь… или стать её звеном.** 

Сварог ударил обломком молота о землю. Сад вздрогнул, и пространство разорвалось, открыв панораму миров. Города, охваченные пламенем чёрного солнца. Реки, текущие в небо. Люди, превращающиеся в деревья с лицами, застывшими в крике. И среди этого хаоса — Велес, сидящий на троне из сплетённых корней, его рога прорастали сквозь облака, а из ран на теле сыпались звёзды, заражённые тьмой. 

Ярина ощутила, как Навь внутри неё откликается на зов Велеса. Это было сладко и горько, как яд, смешанный с мёдом. 

— **Что я должна сделать?** — спросила она, и её голос звучал на тысячах языках одновременно. 

Сварог указал на разбитое зеркало. Бабочки собрались в рой, формируя фигуру — **Макошь**, богиня судьбы. Её тело было соткано из нитей, одни — золотые, другие — чёрные, третьи — окровавленные. В руках она держала веретено, обвитое змеёй. 

— **Сплети новую нить,** — сказала Макошь, и её слова падали на землю зёрнами, прорастая цветами с лепестками-глазами. — **Возьми моё место. Стань тем, кто держит ткань мироздания. Но знай: это навсегда.** 

Ярина посмотрела на свои руки. Сквозь прозрачную кожу виднелись звёзды, запутавшиеся в паутине вен. Она могла стать богиней, забыв о боли. Или… 

— **Есть иной путь,** — из тумана вышел **Кощей**. Его тело теперь было покрыто трещинами, а из ран сочился свет, словно он сам становился сосудом для Нави. — **Разбей веретено. Освободи нас всех. И я верну тебе сердце.** 

Он раскрыл ладонь. Там, среди обломков кристалла, пульсировало её сердце — красное, живое, но опутанное чёрными нитями. 

Сад замер. Даже ветер перестал шелестеть листьями-воспоминаниями. Ярина подошла к Макошь. Нити судьбы обвили её, как щупальца, предлагая силу. Она взяла веретено. Змея на нём подняла голову, глядя ей в глаза. 

— **Нет,** — прошептала Ярина и ударила веретеном по зеркалу. 

Зазвенело стекло времён. Осколки взмыли вверх, собираясь в новый узор — не цепь, не паутину, а крылья. Бабочки с чернильными крыльями слились в единый вихрь, подхватив её. Сердце в руке Кощея взорвалось, и Ярина ощутила, как тьма вырывается из неё, смешиваясь со светом. 

Сварог засмеялся — звук, похожий на падающие горы. 
— **Ты не богиня. Не жрица. Ты — буря.** 

Пространство сада рухнуло. Ярина падала сквозь слои реальности, а вокруг неё рождались и умирали миры. Её тень, теперь огромная и крылатая, обвила её, как плащ. Где-то внизу, в самом сердце Нави, ревел Велес. Но теперь его рёв звучал не как угроза… а как зов. 

Она больше не боялась. 
Ветер времени подхватил её, и Ярина засмеялась. Этот смех разнёсся по всем мирам, оставляя трещины в камне, в воде, в сердцах живых. 

А в деревне Мшары, на краю обвалившегося колодца, ребёнок поднял голову и увидел на небе новую звезду — чёрную, с синим ореолом. 
— **Смотрите,** — прошептал он. — **Она стала легендой.**