Глава десятая. Вихри Пламяни

Небо над степью разорвалось, как гнилая ткань. Из трещин хлынули вихри — не ветра, а сгустки забытых времён. Они кружились, вырывая из земли камни с ликами древних богов, и выли, словно стаи голодных волков. Ярина шла сквозь этот хаос, её плащ из теней и звёздной пыли трепетал, как знамя. Кость Белеса в груди пульсировала в такт шагам, а под ногами расцветали цветы, которые тут же сгорали в пламени её следов. 

Она чувствовала их — новые глаза в темноте. Не Кощея, не духов… что-то древнее, рычащее на языке стихий. 

— **Я вижу тебя,** — прошептала она, и слова превратились в стаю воронов, вонзившихся в вихри. 

Степь ответила ревом. Земля вздыбилась, и из разлома выполз **Змей Горыныч** — но не тот, из сказок. Его чешуя была покрыта мхом и рунами, глаза горели синим пламенем подземных газов, а вместо трёх голов — одна, гигантская, с пастью, полной обломков городов. 

— **Дитя Велеса!** — его голос грохотал, как оползень. — **Ты разбудила нас… теперь станешь первым глотком новой эры!** 

Ярина не ответила. Взмахнула рукой, и тень за её спиной взметнулась в небо, превратившись в гигантскую птицу с крыльями из бритвенных перьев. Она атаковала, но Змей выдохнул пламя — не огонь, а сгустки лавы и крики сожжённых душ. 

*** 

Бой был танцем разрушения. Каждый удар Змея рождал овраги, каждый взмах крыльев Ярины высекал молнии. Степь превратилась в ад: реки раскалённого песка, деревья-призраки, хватающие за волосы, воздух, наполненный пеплом воспоминаний. 

— **Ты не понимаешь!** — Змей вцепился клыками в её тень, и та взвыла. — **Мы — голод мира! Ты лишь искра в пламени!** 

Ярина, истекая сияющей кровью, вскочила на спину чудовища. Её руки впились в чешую, а кость Белеса в груди засветилась, как солнце в утробе ночи. 

— **Я не искра…** — прошипела она, вырывая пластину с руной. — **Я — потоп.** 

Из раны Змея хлынула тьма. Не просто тень — океан чёрной воды, в котором тонули миры. Ярину захлестнуло, но она не боролась. Вместо этого она **запела**. 

Её голос, подхваченный вихрями, стал штормом. Вода вскипела, рождая из пучины **их** — духов рек, забытых в битвах богов. Серебряные рыбы с человеческими лицами, русалки в доспехах из раковин, великаны с телами из водорослей. Они набросились на Змея, разрывая его плоть песнями древнее языка камней. 

*** 

Когда волна схлынула, на опустошённой земле осталась лишь яма — вход в **Утробу Мира**. Змей, превратившийся в каменную статую, лежал, разбитый на осколки, а Ярина стояла на краю бездны, держа в руке сердце чудовища: кристалл, внутри которого бился огонь. 

— **Ты не должна…** — закашлял за её спиной голос. 

Светозар. Но теперь он был едва узнаваем: его тело рассыпалось, как песочные часы, а из глаз текли чёрные звёзды. 

— **Если войдёшь туда, ты сольёшься с Велесом… и перестанешь быть собой.** 

Ярина повернулась к бездне. В её глубине мерцал силуэт — Велес, сплетённый с корнями мирового древа. Его рога стали ветвями, тело — стволом, а глаза… глаза звали её. 

— **Я знаю,** — сказала она и бросила сердце Змея в пропасть. 

Оно взорвалось светом, осветив на мгновение весь мир. Бездна захлопнулась, а Ярина упала на колени, чувствуя, как кость Белеса в её груди трескается. 

— **Ты сломала цикл,** — Светозар рассыпался в прах, смеясь. — **Теперь ты… свободна.** 

Но свобода оказалась тяжела. Земля дрогнула, и из трещин полезли **пробудившиеся**. Тени первых богов, тех, кого забыли даже легенды. Они шли за ней, шепча обещания и проклятия, а небо окрасилось в цвет синяка. 

Ярина побежала. Не от страха — к чему-то, что звало её за горизонт. Её тень, больше не крылатая, а человеческая, смеялась, как в детстве. 

— **Мама!** — крикнула она в пустоту, и ветер принёс ответ: запах полыни и звук колыбельной. 

А где-то вдали, на краю степи, мальчик пас овец и видел, как падает звезда. Не чёрная, не сияющая — простая, земная. Он подобрал её — теплый камень с прожилками серебра — и спрятал в карман. 

— **Принесу бабке,** — решил он. — **Пусть добавит в зелье.** 

Но камень пульсировал тихо, как сердце, и шептал имя, которое мальчик не мог разобрать.