Дружить, так дружить. И снова идеал

И снова несколько лет глухо. Ни звонка, ни письма. А время шло. Молодые взрослели, обретали самостоятельность. А старые дряхлели и нуждались в неусыпной моей заботе.   И я уже разменяла четвёртый десяток. Жилось мне в это время достаточно трудно. В одно из воскресений, когда я надеялась поспать подольше, меня поднял звонок в дверь. На пороге Идеал, протягивал мне тушку кролика: «Валя, ты сготовь его поскорее. Я и сам не кушамши со двора, и Сталине кусочек отвезу!» Не сразу из его путаных речей поняла я, что Сталина в больнице и диагноз серьёзный.

У меня на этот день были свои планы, в которые ни кролик, ни Идеал, ни посещение больной не вписывались. Идеал согласился, чтобы я накормила его «из своего» и уж заодно и передачку собрала. Он сам и отвезёт. А я уж потом – «на буднЯх» пусть заеду с кусочком кролика, которого он мне оставляет. В рабочие дни он приезжать не может: «Но ведь волнуешься как-то. А раз ты будешь навещать, мне спокойней!» Испросив рюмочку но не получив, вздохнул и отбыл.

Через пару дней поехала  я в больницу. Не сразу я узнала в худенькой старушке прежнюю Сталину. На моё: «Здравствуй!» она ответила: «Ой, какая ты стала старая и противная!» - «Что ж делать, – покладисто ответила я – годы никого не красят!» - «Да что ты, Сталина, говоришь! Как не стыдно! Женщина к тебе пришла совсем не старая, красивая. Зачем ты её так?» - вмешалась соседка. -  «Ах, отстаньте! Надоело всё. А ты, Валя, иди сейчас же в ординаторскую, возьми мою Историю болезни и принеси!» Конечно, я никуда не пошла.  Постаралась утешить. Деонтологии нас хорошо учили. Да и опыт был. Как будто немного отвлекла. Достала передачу. «Забери, не надо!» И снова вмешалась соседка: «Тебе не надо, так муж хоть съест. Заездила мужика своими капризами. Вот послала кисель варить. А ведь есть всё равно не будешь! Больной должен себя как ангел вести: близким и так трудно!» Они заспорили, а я откланялась, не дождавшись Идеала с киселём. В ординаторскую я всё же зашла. Знакомые врачи меня не утешили. Все они просто возмущены были  таким запущенным случаем. Давно такого не видали. Пусть сельская больница, но больница же! И семья медицинская!  Как довели до такого состояния. Всё  очень плохо. И в ближайшие дни Сталину, как безнадёжную, выпишут. Каюсь, но более я к ней не пошла.

Это был трудный год. Мы потеряли папу, слегла мама. За своими заботами я о Сталине, честно сказать, забыла.  Напомнила коротенькая открытка от Идеала. Сталина умерла. Он её уже схоронил. Я была достаточно сильным человеком. Но  оставшись одна, расплакалась. О чём? О юности с её светлыми мечтами? Об искренней дружбе с красивой синеглазой девочкой, такой романтичной, такой патриоткой? О её жизни, которая столько обещала и не состоялась?

ИДЕАЛЬНАЯ ИСПОВЕДЬ

После сорока дней на пороге появился неожиданный гость.  В дорогом костюме, в ярком галстуке вошёл в наш дом Идеал: «Как же! Помянуть! Ты же самая близкая подруга! Сталиночка так тебя любила!» Я накрыла на стол, по папиному примеру поставила графинчик маленький: не хватало мне ещё пьяного Идеала!  Но он хотел не пить. Он хотел говорить. Долго и вдохновенно живописал свою семейную идиллию. Я поразилась, как по иному воспринимают, трактуют и передают одни и те же события разные люди.  Много нового я узнала. Оказываетс, Идеал не планировал жениться, тем более на Сталине. У него в родном селе имелась невеста, верно ждавшая все три  его армейских года. Когда он решил учиться, смирилась, прикинув, что возможность иметь мужа с образованием, переселиться потом в райцентр, а может и в областной город, стоит ещё пары лет ожидания. Далее, как в рассказе Сталины: фото на квартире у тётки, встреча. Увлечение красотой,  которая никого не оставляла равнодушным, и личным обаянием.   Однако настроился лишь на лёгкий флирт и совершенно не ожидал, что разбудит такой вулкан страстей. Ослеплённая любовью, она сразу была готова на всё – и в ЗАГС  да и просто хоть сейчас в койку. Но Идеал, опасаясь её партийного папы – ни-ни – держал себя в рамочках, заставляя её восхищаться порядочностью любимого. Иногда одни в доме были, лежали, ласкались. Конечно, трудновато было, когда она прямо отдавалась. Терпел. Но  потом он  стал ходить там к одной  «такой» женщине – нужду сбросить. Справлялся. Сталина сразу императивно вмешалась в его жизнь. Перетащила  в свой дом: и  ему не комфортно   у тётки, и зачем терять дорогие минуты общения, когда она в очередной раз  примчится на выходные. Родители перечить не стали, не посмели возразить. А может, тоже имели планы.  Во всяком случае, не только денег за постой не брали, но и кормили, и обстирывали бесплатно. Он для порядка пытался возражать, но мать приветливо сказала, что, мол, какой там расход – лишнюю кружку воды в борщ влить. Так он и жил, купаясь в заботе и любви. Услышал однажды случайно, как отец у матери спрашивает: «А где молодой-то наш?» Призадумался, но жить  вольготно на всём готовом продолжал, непонятно на что надеясь. Кончился учебный год, когда  ему «подслушили», что невеста «начала встречаться». Взыграло ретивое. Едва скинув последний экзамен собрался в деревню. А тут вот она – Сталина.  Приехала на каникулы предвкушая много счастливых дней общения, когда не надо будет расставаться ни на минуту. Узнав что ему край нужно ехать к матери,  выпускать из когтей не  согласилась. Заявила твёрдо: «Еду с тобой!» Обычно со всем согласная мать  Сталины просто взвилась: «Это как же ты поедешь? В каком же качестве? Не пущу! Поперёк порога костьми лягу, а дочку на позор не пущу! Отец! Запрети!» Отец бы и рад, но  тут такая разразилась истерика, с воплями, жалобами, причитаниями, каплями и т.д., что Идеал в ужасе сбежал. Такой свою симпатию он не видел никогда. Пока мать хлопотала и хлопала крыльями, отец нашёл Идеала во дворике и прямо объяснил, что знает, к какой такой матери он едет. И про невесту ему известно. И как пронюхал? Сказал твёрдо: « Ты год тут жил, женихался, а теперь в кусты?» - « Я – говорю – женихался, не отрицаю. Но я не нарушил!» А он говорит: «А мне плевать что там меж вас, это ваши дела. А то что вся улица уже говорит, что ты на девку тень навёл – я не потерплю. При моей работе репутация партийного работника должна быть  безупречной. Так что ты, комсорг, думай. А то ведь не долго и объективку испортить, и все пути перекрыть. В моих – говорит – возможностях!» И не поспоришь. Идеал угроз отца испугался. Но поведением Сталины был просто потрясён. Обычно нежная, согласная, умная, она, как фурия, топала ногами, орала, швыряла  вещи. Совсем ему не хотелось связывать с ней свою жизнь. Но куда денешься? Завтра же пошли в ЗАГС и расписались.

Вот  оно, оказывается, как всё на самом деле было. Где уж тут меня звать!

И отправились молодые в свадебное путешествие в Красные Деруны. Муж очень не хотел ехать – понимал, добра не будет. Но как теперь не ехать, как жену матери не показать. Никто не поймёт. Опасался Идеал не зря. Их  и не ждали, и не обрадовались. Вернее, ждали одного, свободного Идеала. Прежде всего, слух оказался ложным, более того, пущенным самой невестой сдуру – чтобы поторопить жениха. А если по-честному, то и не жениха вовсе. Потому что с невестой он, как раз «нарушил» и не единожды: «Молодой был, неопытный, нетерпеливый. Ну хоть не забеременела, а то бы…» И про всё это сейчас же узнала Сталина – какие секреты на деревне.   Со свекровью  тоже не сложилось. Городская высокомерная, балованная, с амбициями невестка матери не приглянулась. Неприятие вышло обоюдное, и антагонизм между невесткой и свекровью  продолжался всю жизнь. О деталях ранее словоохотливый Идеал мне не поведал. Но, как говаривал мой папа, любитель детективов и особенно Жоржа Сименона: «Не надо быть Мэгре, чтобы понять как там всё происходило». Начались и продолжались бесконечные  ссоры, упрёки, подозренья, выяснения отношений. Одним словом молодые  хлебали в медовый месяц дёготь бочками.  Непрерывно ссорились, узнавая подлинный облик и характер. С Идеала пластами слезала позолота. Из крыльев белого ангела дождём сыпались перья.

И стала сказка бытом.  Теперь мне понятно, почему Сталина приехала тогда такая злая и совсем не похожая на счастливую. И вообще совершенно другая. Отметил эту метаморфозу и Идеал.

«Конечно, в одном хулить не буду. Девушкой взял. Но по жизни – откуда что и появилось! Как подменили. Вот не даром говорят – какие девушки все хорошие. Откуда только жёны такие берутся?  Красивая, конечно. Кто спорит! Но характер! Такая стала сварливая, неуживчивая,  неуступчивая! Всё ей казалось, что я выпимши. А уж ревнивая – не дай, не приведи! Везде ей любовницы мерещились». -  «Так ведь не без повода, наверное?»  - предположила я. «Были женщины. Не отрицаю. Но почему были? Объясняю. Я мужчина сильный, без женщины не могу. А она отказывала. То забеременеть боится, то после аборта, то я провинился. То у ней голова, то сердце. Такая оказалась болезненная. Родители, конечно, на меня: «Замуж выдали, как в воду кинули! Ты её заспал!» - А я на них: «Это вы скрыли, что она с детства болела! Зачем инвалидку присватали?» Так и ругались всю жизнь  с её родителями. И с ней тоже ругались. Такая она принципиальная, ни на одной работе ужиться не могла. И обратно ей любовницы чудились. Нет, обманывать не буду, не в моём прямом характере. Вот она ничего не хочет, а другие сами набиваются. Тем более в деревне. Там мужиков раз-два и обчёлся. Да все пьющие, необразованные, без подхода. К женщине подход нужен, ласка. Я мужчина тонкий! Конечно, меня все женщины жалели. Так прямо и говорили: «Сама-то у тебя никудышная, с брачком, значит. С виду-то, как каменная куколка, а ткни её пальцем – так гниль и попрёть! И как ты с ей живёшь, как терпишь!?» (Каменная куколка. Это тогда такие  игрушки были. К тряпичному  туловищу пришивали фарфоровые головки синеглазых блондинок. В сёлах их так и звали – каменные куколки) «Как такое слушать! Но терпел, долго терпел. Но один раз уж дошло почти до развода. Так она быстренько Яну родила. От ребёнка куда же? И обратно я член партии». Жили, конечно, потому что дочку любили.  Живописал, как болела Сталина и как самоотверженно он за ней «ходил».   И как финал: умирая, Сталина разрешила ему жениться, но только на мне. Вот так. Привет из ниоткуда.

Идеал торжественно сделал мне предложение. Помолчав, я сказала: «Конечно, и в нашем возрасте люди женятся. Но для чего? Чтобы уменьшить бытовые проблемы. А наш союз создал бы только новые проблемы». -  «Да – согласился он – с Янкой кто уживётся. Она ведь в подоле принесла от алкаша какого-то. Но ведь Сталина велела, чтобы ты ей матерью была. А как же волю умершей не выполнить?»  - «Так ты выполнил, – утешила я его, – ты сделал предложение.  Я тебя благодарю за честь. Но принять предложение, извини, не могу. А то, что я отказала – вина не твоя!»  Показалось мне или действительно мой отказ его порадовал? Посветлев лицом, он распрощался. Через краткое время приехал, привёз  «пару свойских курей». Поведал, что женился на той, первой своей невесте, очень кстати овдовевшей. 

Совет да любовь!