09 Централизация власти

«Человек особого типа не может чувствовать себя частью современного общества, поскольку оно лишено какой бы то ни было формы, поскольку оно не просто опустилось до уровня чисто материальных экономических и физических ценностей, но даже не желает замечать существование иных уровней».
(Ю. Эвола «Оседлать тигра»)

Мир от времён сотворения движется к конечной точке. Импульс, данный при начале творения, гаснет, а соответственно всё в мире блёкнет и теряет свою первичную силу и энергию. Снисхождение в мир Логоса, падение Логоса в низшие сферы, трансформирует его сначала из Логоса в Логику и далее уже в Логистику, совсем уже позорную сферу применения интеллектуальных основ мироздания.

«А мне думается человек - как животное, как особь, ослаб от тысячелетней жизни. Вижу это и в молодых и в старых. Вроде бы и ест и спит больше, и работа жилы не тянет, отдыхает опять же. Все ж устал человек. Ослаб и изнежился. И работать, и воевать ему более не в радость».
х/ф «Окраина» (1998) Петр Луцик

Что же касается и системы распределения власти, то по мере увядания в мире благочестия, власть Люцифера из века в век крепнет на земле, выстраивая некую пирамидальную структуру, дабы поставить на её вершину, в конечном итоге, своего посланника, своего уполномоченного представителя.

Феномен «инфляции», падения ценности дня сегодняшнего, в нашем мире, как бы странно это не прозвучало, имеет под собой духовные основания, и может свидетельствовать нам
о существовании в мире сил, выкачивающих из Человечества ресурсы, на поддержание и обеспечение своего существования. Древняя ваза, например выставленная в музее, во времена своего сотворения стоит ровно столько, сколько и глина, из которой она состоит. Сегодня же цена подобного сосуда исчисляется цифрами со множеством нулей. Почему так?

«Когда человек родится, он слаб и гибок, когда умирает, он крепок и черств. Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко, оно умирает. Черствость и сила спутники смерти, гибкость и слабость выражают свежесть бытия. Поэтому что отвердело, то не победит».
х/ф «Сталкер» (1979) Андрей Тарковский

Ценность одного часа рабочего времени средневекового крестьянина несопоставимо мала в сравнении с доходами сегодняшнего рядового работника в развитом мегаполисе.
Инфляция, эта разница стоимости дня вчерашнего по сравнению с днём сегодняшним - есть плата Великому существу, собирающему дань с вверенных ему во временное владение угодий. И Человечество как некий – «вечный двигатель» нуждается в постоянной модернизации, дабы обеспечивать удовлетворение растущих потребностей, существа находящегося в состоянии падения. По мере разрастания в мире Человечества, враг рода человеческого, шаг за шагом осуществляет планы своего восхождения, как полноправного правителя не земле.

От ветхозаветного времени власть концентрировалась в системе «Судей», системе выбора особых национальных лидеров, именовавшихся судьями. Судьи, избиравшиеся на это служение народом, отличались мудростью и духовной силой. Среди судей было много потрудившихся для сохранения духовно-нравственных начал в жизни соплеменников.


«Не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть.
Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело.
Лучший из них – как терн, и справедливый – хуже колючей изгороди, день провозвестников Твоих, посещение Твое наступает; ныне постигнет их смятение.
Не верьте другу, не полагайтесь на приятеля; от лежащей на лоне твоем стереги двери уст твоих».
(Михея, Глава 7)

Времена рода-племенного устройства общества, сменяются временами, когда численность жителей земли увеличивается, популяция растёт и укрепляется. И теперь власть, как бы вытягиваясь вверх к вершине пирамиды, концентрируется на фигуре Царя, единовластного правителя над большими массами народо-населения.


«Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели,
противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога.
Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?
И ныне вы знаете, что; не допускает открыться ему в свое время.
Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь».
(К фессалоникийцам 2-е, Глава 2)

Далее же и фигура Царя (удерживающий теперь), как гаранта некоего устойчивого порядка благочестия, уходит с арены общечеловеческой истории и тайна беззакония обретает в наши дни свои всё более и более отчётливые очертания. Прорыв зла в этот мир состоялся. И не существует уже зла внешнего, оно теперь внутри. После свержения «удерживающего теперь», зло уже среди нас и правит нами.


……….


«И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих.
Они поют как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами; и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли.
Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники».
(Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис), Глава 14)

Так уж сложилось, что в условиях грехопадения, женщина является существом аморальным по умолчанию. Будучи предназначенной быть верной помощницей господину своему – мужчине, она предпочла влачить существование вечно алчущего существа озабоченного повсеместно лишь вопросами хлеба насущного. И именно поэтому – соединение с женщиной, как с существом гораздо низшим и считается для мужчины осквернением своего достоинства.

Когда женщина озадачена вопросами продать себя подороже крепко стоящему на земле представителю мужского пола – она тем самым актуализирует свою объектность. Она не субъект, а лишь товар, объект, нечто схожее с предметом интерьера в доме. И этот уклад жизни социума, который мы имеем - омерзителен, когда женщина рассматривает мужчину как источник финансовых благосостояний, а не как проводника в иные реальности, отличные от нашего падшего мира, полного скорбей и несправедливости.
В силу своей духовной немощи, без всецелой преданность мужчине, как божеству - для женщины зачастую, по дефолту, по умолчанию закрыты пути в Царствие Небесное.

«Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах».
(Петра 1-е, Глава 3)

Вопрос о женской эгоистичности и не способности проявлять заботу о ком-либо кроме себя, стоял остро ещё и во времена Авраама. Именно такую жену наметил выбрать верный раб для своего господина, которая бы не пожалела воды из кувшина своего для странника и незнакомца. Так как женщина по умолчанию не имеет установок на расточительство, и как следствие на милосердие:

«Вот, я стою у источника воды, и дочери жителей города выходят черпать воду;
и девица, которой я скажу: наклони кувшин твой, я напьюсь, и которая скажет [мне]: пей, я и верблюдам твоим дам пить, [пока не напьются,] – вот та, которую Ты назначил рабу Твоему Исааку; и по сему узнаю я, что Ты творишь милость с господином моим [Авраамом].
Еще не перестал он говорить [в уме своем], и вот, вышла Ревекка, которая родилась от Вафуила, сына Милки, жены Нахора, брата Авраамова, и кувшин ее на плече ее;
девица была прекрасна видом, дева, которой не познал муж. Она сошла к источнику, наполнила кувшин свой и пошла вверх.
И побежал раб навстречу ей и сказал: дай мне испить немного воды из кувшина твоего.
Она сказала: пей, господин мой. И тотчас спустила кувшин свой на руку свою и напоила его.
И, когда напоила его, сказала: я стану черпать и для верблюдов твоих, пока не напьются [все].
И тотчас вылила воду из кувшина своего в поило и побежала опять к колодезю почерпнуть [воды], и начерпала для всех верблюдов его.
Человек тот смотрел на нее с изумлением в молчании, желая уразуметь, благословил ли Господь путь его, или нет».
(Бытие, Глава 24 13-21)

Женщина - сложный эмоциональный мир, который нельзя просчитать – хаос. И посему социальная стигматизация женщины и отстранение её от дел общественных - оправданны условиями развития общества. Не ограничив женщину – невозможно построить мир более-менее устойчивого порядка.


В обществе традиции женщина является собственностью мужчины, он за неё несёт ответственность, но лишь перед Богом, как своим непосредственным господином, но не перед социумом.

«Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем.
Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее,
чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова;
чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна».
(К ефесянам, Глава 5)

В наши же времена, когда власть концентрируется всецело на государственном аппарате, подчинённом интересам Князя мира сего, то получается что и женщина принадлежит именно государству, находиться под его опекой и покровительством.

И сегодня семантический,  смысловой удар по человечеству, по женщинам в первую очередь, как по слабому звену, рушит всю конструкцию устойчивого семейного процветания. Консьюмеризм, как соблазн сиюминутного, неуёмных масштабов потребления благ цивилизации, для женщины вожделеннее, нежели образ тёплого, стабильного семейного существования:

«Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом».
(Петра 1-е, Глава 3)

По этим причинам и идея семейной иерархии переворачивается вверхь-тормашками.
Отец семейства более не является главой семейства и его основанием. Основой семьи сегодня является – ребёнок. Всё крутится и вращается в интересах ребёнка. Дето-центризм в семье сегодня никого не удивляет, хотя стоило бы и призадуматься об устойчивости такой конструкции. Глава семьи в наше время – государственный аппарат, всецело регламентирующий её существование, основной задачей которого всегда стоит  увеличение численности своих «верноподданных». А посему крепкая, устойчивая семья, подчиняющаяся лишь мужчине и его интересам – не угодна властителям мира сего.

Философ и социальный теоретик Жан Бодрийяр в своей работе «Симулякры и симуляция» утверждает, что симулякр не является копией реального, но становится истиной по своему собственному праву: гиперреальностью. По мнению Бодрийяра, то, что копирует симулякр, либо не имело оригинала, либо больше не имеет оригинала, поскольку симулякр обозначает то, чем он не является, и, следовательно, не позволяет обнаружить оригинал.

В наше дни, когда не осталось ничего подлинного, а всё является лишь копией, не имеющей даже оригинала, так как оригинал вещи давно умер – не существует опоры ни на что, кроме своего собственного внутреннего Все-Человека, данного нам в потенции, как проекция для реализации. По сему, цель христианина и вектор развёртывания естества человеческого - не здесь на земле, а лежит за горизонтами нашей видимой реальности.

«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».
(Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис), Глава 21)

Институт семьи умер; Царя убили - социальная жизнь и развитие карьеры, порядочному человеку в современных условиях недоступны; церковь как институт - легла под интересы антиХриста; общинная жизнь в коллективе единомышленников - вообще явление недопустимое с точки зрения угрозы устоявшемуся мироустройству. По сему, в данный момент, последние христиане лишены практически всего, на чём основывали свою жизнь люди прошлых поколений. Не остаётся ничего для желающих спастись в последние времена иного, как уход во внутреннюю эмиграцию, некую «башню слоновой кости». И теперь у христиан остаётся одно лишь последнее упование – ожидание скорейшего прихода Господа нашего Иисуса Христа, слава Ему во веки веков, аминь.