Первый звездный. Роман. Глава 1

                «Опыт есть ни что иное как фонарь,
                висящий за спиной и освещающий лишь
                пройденный путь». /Лао Цзы/

Глава 1.Потерянный во времени.
    Протяжно заскрипел диван, и лежащий, закинув ноги в домашних тапочках прямо на подлокотник седовласый мужчина, спустил их на пол, и сел. На низком журнальном столике перед диваном, стояла недопитая чашка кофе, и ложка на блюдечке. Спартанская обстановка спальни, говорила о холостяцком жилье. Простая деревянная полутораспальняя кровать, двустворчатый шкаф без зеркала, небольшой компьютерный стол с ноутбуком, простой стул с деревянной спинкой. Только тяжёлые цветастые шторы на окнах говорили о том, что когда-то здесь хозяйничала женская рука.
Полковник Смыслов встряхнул головой, отгоняя обрывки бессвязных мыслей, копошащихся где-то там, глубоко. Увы, он уже не полковник, да и небыл им никогда. Он капитан первого ранга, и уже в отставке.
Военный пенсионер Юрий Георгиевич Смыслов, бывший капитан первого ранга, бывший старший офицер управления «Ф» главного разведуправления ГШ, - просто обычный пенсионер, которых нынче на просторах родного Отечества пруд пруди! Бывший… И хоть говорят, что бывших не бывает, чувствовал он себя, - бывшим.
    Ещё пол года назад, он планировал своё время и жил по жесткому армейскому распорядку. Подъем, зарядка, завтрак, служба! Пол года. Последние пол года. А до этого, он жил по распорядку военной разведки, в Европе, на Кавказе, на Украине, на Донбассе. Везде, где были нужны его знания и опыт. Теперь вот, опыт и знания уже …не нужны.
Глухое чувство тоски и одиночества накрывает по вечерам и в выходные. Нет желания даже из дома выходить, не то что куда-то пойти.
    Он давно один. С тех самых пор как ушла жена.
Она ушла после кавказской командировки. Он её ни в чём не винит. В конце концов она не принимала присягу и не обязалась служить интересам государства, как он. А когда под дверями квартиры нашли муляж взрывного устройства, ей просто стало страшно. Время было такое, сложное, и страшное.
Нет, ушла она не сразу. Плакала, просила его уйти со службы, бросить всё ради спокойствия семьи, тем паче что и срок выхода на пенсию приближался. Можно было написать рапорт и уйти, но только после окончания командировки. Он это понимал. Она нет.
Когда он вернулся с Кавказа, дом уже был пуст. Она подала на развод сама, и уехала. Куда? Неизвестно. У своих родителей не объявилась, только изредка звонит детям, интересуется как у них дела. О нём, … ни слова.
А без неё дом превратился в клетку, в которую надо возвращаться из-за безысходности.

    Дети выросли, разбежались по городам и весям, живут своей жизнью. Сын пошёл по стопам отца, и закончив военный университет стал военным переводчиком. Сейчас тянет свою лямку в российском атташате посольства России в Южной Африке. Дочь архитектор, живёт в провинциальном Ростове и ни за что не хочет поближе к родному Питеру. У каждого, своя жизнь, свои интересы, свои радости и печали. Отец, только на праздники, позвонить, поздравить, задать формальный по сути вопрос: как дела, как жизнь? А какая у него, пенсионера жизнь? Жизнь подошла к краю. Дальше только медленное доживание, и жизнь прошлым. Он ненавидит это состояние – жить прошлым, историей. Всю жизнь с этим боролся, все стремился куда-то вдаль, пытался заглянуть за горизонт. Но вот наступил и в его жизни тот миг, когда у него больше нет будущего, осталось только прожитое прошлое, … то что можно вспоминать, и чем самому можно гордиться.
Хм. А можно ли этим гордиться?
Вся его жизнь была заполнена тайнами и секретами. Но это были не его секреты. Есть такие которые нельзя будет открыть даже через сто лет. Но он и это помнит.

    Телевизор он отнёс на кухню, всё равно основную часть времени проводит или за компьютером, или на кухне. Вот так и существует: кухня, компьютер, компьютер, кухня. Задуманная как мемуары книга, пока идёт туго. Что-то мешает. Что-то значительное, о чём он пока не догадывается. Ощущение такое, что что-то не сделано, и оно требует действий. Но что?
«Надо вставать и идти. Завтракать обедать и ужинать яичницей надоело, надо внести разнообразие в меню. А то организм решит, что пора сдавать аккумуляторы на хранение» - криво усмехнулся он.
Готовить он умел и любил. Кухня, даже высокая была своего рода отдушина, когда надо было много и интенсивно думать, анализировать. Готовка давала возможность отвлечься от мыслей, дать мозгу отдых и в некотором смысле удовольствие от процесса. Последние полгода он ничего не готовил, жил холостяцкими привычками. Сосиски, яйца, готовые котлеты, молоко. Хорошо хоть следил за собой по старой привычке. Зарядка, бритьё и чистая, глаженная одежда, - это закон!
    В коридоре на этаже столкнулся с соседкой.
    - Здравствуйте Юрий Георгиевич!
    - Добрый день Мария Васильевна. Как ваше ничего?
    - Ох, Юрий Георгиевич, - лукаво посмотрела соседка,- Я моложе вас на целых семь лет, что-ж вы меня в старухи то записали?
    - Ну что вы Марья Васильевна, какие старухи? Вы ещё о-го-го! Это я себя в старики записал. Потому и забочусь о здоровье. А вопрос я задал по инерции. Вы уж извините старого болтуна.
    - Ну какой вы старик Юрий Георгиевич? В шестьдесят лет, жизнь только начинается! Маменька в свои шестьдесят на танцы начала ходить! Смолоду никогда не ходила пока отец жив был, а тут на тебе. Так и что вы думаете? Выучила все самые распространённые танцы, даже ламбаду, а теперь подалась на йогу!
    - Да вы что?
    - Истину вам говорю. Теперь пытается мне корову свою всучить. Дескать, «у меня времени за ней ухаживать нет!».
    - А чем она занимается?
    - Записалась в самодеятельный ансамбль танца. Там их шесть бабушек таких шебутных, так теперь они уезжают на гастроли с каким-то местным оркестром!
    - Надо же. А сколько ей сейчас?
    - Так, в августе было семьдесят восемь!
    - М-да. Я против неё ещё ребёнок, - пробурчал капраз. – И что теперь с коровой делать будете?
    - Да вот даже не знаю! Куда мне её? На балконе что ли держать? На мясо отдадим, наверное, – неопределённо махнула рукой соседка.
    - А вы-ы-ы … а, ну да, какая пенсия? Вы же молодая ещё – кивнул он.
    - Ну, тоже скажете. Какая я молодая? Вон молодёжь на лавочке у дома, шарахаются от меня как от прокажённой.
    - Ой, вы уж определитесь Марья Васильевна, или вы молодая ещё, или уже молодёжь шарахается! А то вас женщин не поймёшь!
    - Ну да, мы бабы такие противоречивые, - лукаво подмигнула соседка, - А вы так редко появляетесь? Всё в командировках небось? А то приглашаю в гости, чаем с вареньем да пирожками угощу. Небось соскучились по пирожкам то?
    - Да какие командировки, на пенсии я уже, год как.
    - А я что-то вас так редко вижу – удивилась соседка.
    - Я редко из дому выхожу.
    - Болеете? Так может я чем-нибудь помогу? Порядок там навести, приготовить что? – озабочено вымолвила она.
    - Да нет, спасибо, я сам, - строго ответил он.
    - Ну, как знаете. Но если что, … позвоните в двери, я чем смогу, помогу.
Соседка уже года три как в разводе, так что замышляемое на лбу крупными буквами написано. «Хотя, может она и права, пора вить новое гнездо», – усмехнулся он про себя. Старый ворон яиц не несёт, да и гнезда уже не совьёт. Не до них, не до баб. Тут можно сказать жизнь рушится.
    Отсутствие востребованности порождает у мужчины сначала растерянность, потом обиду, замкнутость, а потом и агрессию. «Я видимо в первой стадии осознания пока», подумал он.

    - Юра,… Смыслов! «Варяг»! – окликнули его на выходе из супермаркета. Голос вроде знакомый, да и кличка училищная заставила сразу обернуться.
    - Слон! Славка! Ты что ли?
    - А то!
Слава Слонимский по кличке «Слон», одноклассник по военному училищу. Худющий как жердь, и всё такой же радостный как в курсантские годы. Комроты, капитан третьего ранга Муравьёв называл его «очарованным». Да, Славка был очарован жизнью, службой, планами, мечтами. Сейчас поистрепался, седая бородка, глубокие залысины, но таки еже искрящиеся глаза!
    - Ты откуда здесь? Насколько я помню, ты свердловский!
    -Ха-ха-ха-ха! Помнишь ещё. Ну да, свердловский, теперь екатеринбуржский. И служить попал на Тихоокеанский флот, в бригаду ОВРА.
    - Академия?
    - Да нет дружище, не учился я в академии. Это вы у нас умные да успешные, - с грустью сказал Слава.
    - Не дави из меня слезу, рассказывай!
    - А что рассказывать. Распределился на остров Русский. Сначала был помощником местного коменданта, потом ушёл в бригаду ОВРа. Дослужился до старшего помощника командира, и ушёл на пенсию в звании капитана второго ранга. С академией пролетел из-за ЧП случившееся на бригаде. Произошёл сильный пожар на борту флагманского тральщика, а я в это время был дежурным по бригаде. В общем, сделали козлом отпущения, вместе с командиром тральщика. Его сняли с должности, а меня не пустили в академию. Вот такая вот бяка Варяг.
    - И что? Ты не добивался? Не писал начальству?
    - Писал. Но что толку, каждый прикрывал свою задницу. А на флоте сам знаешь, невиновных не бывает. Хорошо хоть с должности не сняли. Дослужил до пенсии в той же должности и как только стукнуло пятьдесят, ушёл в запас. Да что там говорить, … вспоминать не хочется. Ну а ты как?
    - А я брат, старлеем ушёл в академию. Выпустился капитан-лейтенантом и сразу за границу. Так всю службу и отслужил, по заграничным командировкам. Дослужился до капраза, и ушёл на пенсию год назад.
    - Служил то где?
    - В разведке.
    - Повезло тебе.
    - Везёт только утопленникам Слава. Я «вёз»! И ты знаешь, что у нас на флоте возят на тех кто везёт, так что …не сказать что прямо рай земной. Но, не жалуюсь.
    - А семья, дети?
    - Был женат, разведён, двое детей, уже взрослые, живут своей жизнью.
    - М-да. Как жизнь иногда поворачивается. А я брат женился после выпуска на секретарше с кафедры боевых средств флота Светке, помнишь её?
    - Это та лилипуточка, брюнетка с косичками?
    - Ага! – рассмеялся Слава, - Мы с моей малышкой неразлучны все эти годы. И в огонь, и в полымя, - всегда и везде со мной! Трое детей родили! Три доченьки! Правда тоже уже взрослые, улетели кто куда.
    - Да ты мастер брат! Молодец! Хоть в этом тебе повезло.
    - Это да, Светка у меня боец!
    - Ну а в Питере то, как оказался? Не ветром же занесло, - улыбнулся Смыслов.
    - Да понимаешь Варяг, был у меня на корабле механик, питерский. Ушёл на гражданку чуть раньше меня, где-то на годик. Ушёл и ушел, я про него и думать забыл. А он оказывается помнил, что я тоже жду приказа об увольнении. Ну, в самый тот момент, когда мы со Светкой думали, кумекали куда уедем жить, позвонил. Он оказывается тут в Питере открыл фирму по поставкам аварийно-спасательного имущества для гражданских судов. Он меня и пригласил поработать у него коммерческим директором.
    - Хм. Хороший сослуживец. Ну и как?
    - Ну как, как? В коммерции я был как свинья в апельсинах. Санёк меня на курсы отправил, при местном универе. Там я поучился искусству торговать, и вот уже лет десять как, работаю здесь. Мы выросли как фирма, открыли несколько филиалов, стали холдингом! Теперь я вице-президент холдинга!
    - Шишка! – рассмеялся Смыслов.
    - Ну, шишка не шишка, но зарплата хорошая, место работы приличное, да и коллектив хороший. Все свои, флотские. Машина, квартира! Недавно дачу прикупили в одном из СНТ под Пушкиным. В общем, не горюю.
    - Ладно. А тут то как оказался? По мне так вице-президенты пешком не ходят?
    - Да ладно тебе стебаться, Варяг. Живу я тут, вон мой дом, - показал он рукой на новенький клубный дом кремового цвета, ограждённый высокой оградой с пропускным пунктом и охраной.
    - Ну понятно. Царь пешком ходил в уборную, а ты в хлебный магазин!
    - Ну что-то типа того. На машине в хлебный ездить, только людей смешить, - рассмеялся Слава. Слушай, Юр, а айда ко мне! Светка нам сейчас на стол сообразит, возьмём бутылочку, посидим, повспоминаем? А?
«Пойти, взбредить душу, только хуже сделаю».
    - Нет Слава, не до того мне сейчас.
    -  Тогда давай вон в кафешку зайдём, хоть пива попьём за встречу! Столько лет не виделись!
    -  Ладно, - всяко легче, не будет ничего напоминать об одиночестве подумал он.
В кафешке было многолюдно, но свободный столик всё же нашёлся в самой глубине зала. Они заказали пива, орешков, и потянулась неторопливая беседа.

    Проснувшись на следующее утро, начал анализировать по старой привычке, о чем вчера говорили, что рассказал Славе, на что пожаловался. Да, Слава заметил, что он не в своей тарелке, и начал расспрашивать что да как? Поняв, что у сослуживца просто комплекс невостребованности, предложил ему работу на холдинг.
Слегка расспросив что там над делать, Смыслов понял, что это не для него. Ему будет сложно радикально поменять образ мыслей, привычки. В конце концов, в шестьдесят поздно становится торговцем. А другой работы у Славы нет. Директоров там и без него хватает. Единственно, они договорились, что Капраз Смыслов вступит в ветеранскую организацию, которую как раз возглавляет Слава. Ну как возглавляет, … почти возглавляет.
Не сказать, что она уж так заинтересовала Смыслова, но всё какая-то занятость, пусть и общественная. «Надо сходить, посмотреть, чем народ живёт» - подумал он. «Не все же в состоянии прострации как он. Хотя, какая это депрессия? Так, лёгкая неопределённость. Просто, впервые за долгие годы, он не понимает с чего начать? Небыло у него депрессии никогда, и не знает он что это такое. Есть неопределённость. И книга ни черта не пишется, … что-то мешает.

    В конце концов, к нему пришло понимание, что в этом зависшем состоянии становится только хуже. Люди вокруг него находят какие-то пути выхода из этой пелены. Вон мать соседки в семьдесят с лишним … гастролирует! Сослуживец, которому катастрофически не повезло на службе, - нашёл себя в коммерции. И таких сотни, тысячи, а может и миллионы. Значит, это не тупик! Значит есть жизнь после смерти …
Есть безусловная истина в том, что когда человек теряет ощущение востребованности, он живёт недолго. Не может человек жить без цели, без ценностей. Он должен чувствовать себя нужным, хотя-бы для одного человека, такого же как он, или иного. Да без разницы.
Как писал Карлос Кастанеда: «Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя». Значит права соседка Мария, нельзя жить в пустоте, надо созидать вокруг себя то что будет притягивать людей. Если ты не востребован другими, создай себе востребованность самостоятельно! Книга, это хорошо, но это о себе и для себя. Сделай что-то для других, для родных и близких, для тех, кто в этом нуждается, для тех, кто уже отчаялся искать. И даже для тех, кто нашёл, но так и не смог использовать. Отдаться на волю волн, и река сама приведёт тебя туда, где ты нужен, где ты будешь востребован, где ты будешь на своём месте. Главное не отпускать руки, и не отчаиваться. Греби!

    - Папуль, здравствуй! Как ты там родной? Как живёшь? Что делаешь?
    - Здравствуй дочка. Не дождётесь, - рассмеялся он, услышав голос дочери в трубку телефона.
    - Ну ты что родной, у меня даже в мыслях небыло, ты же у меня так молод. Наверное, зарядку делаешь по утрам? Я вот никак не соберусь, хотя вроде как не старая ещё, - весело ответила дочь.
    - Делаю, и не только зарядку.
    - Ух ты! И что ты задумал? Поделись, а то я от любопытства умру!
    - Да пока ничего такого, что стало бы причиной твоей смерти, - засмеялся отец. - Книгу вот начал писать. Правда, мысли пока в разброд, но ничего, соберу в кучу и начну работать. Собрался тут с ветеранами пообщаться. Не знаю как примут, но сходить надо, мало ли что, кому помощь надо, или что-нибудь полезного узнаю от них!
    - А что за ветераны?
    - Да какой-то союз офицеров. Правда какой ещё не знаю, их же теперь на каждом углу по дюжине, и в каждом народ что-то делает, что-то требует, куда-то стремится.
    - Понятно. Папуль, тебе с ними будет скучно. Зная тебя, берусь предположить, что ты сбежишь из этого союза через пару дней.
    - Почему ты так думаешь?
    - Потому что ты ищешь дело, а ветераны в основном ищут помощь! Чем ты им можешь помочь? Свою пенсию им отдашь? Или выбьешь им дополнительные деньги на лечение? У нас государство с этим не справляется, а тебя на всех не хватит. Кстати, папуль, тебе помощь не нужна? Может тебе денег прислать?
«Ну вот, меня уже записали в беспомощного старика, который не в силах самостоятельно заработать себе на расходы» - раздражённо подумал он. Но вслух ответил:
    - Нет Оленька, мне деньги не нужны. Ты же знаешь, у меня пенсию приличная, мне на всё хватает.
    - Ну, про приличные пенсии папуль ты мне не говори, я тут наслушалась, и даже прочувствовала как к вам ветеранам вооружённых сил относятся. Вспоминают по праздникам, да и то в рамках какой-нибудь программы в которой надо поставить галочку в графе «выполнено».
    - Есть такое. Увы, государство пока не может контролировать всё и вся. В конце концов, и мы должны сами за собой смотреть, и что-то делать самостоятельно.
    - Пап, ты на это государство, горбатился много лет, и кода ему надо было, ты не считался ни со временем, ни с состоянием. Семью угробил, здоровье подорвал, а заработал на хлеб и кефир!
    - Дочь. Не начинай. Это был мой долг.
    - Да, да, я помню, твой долг перед Родиной. А где Родина теперь?
    - А что теперь? Я что калека, не могу себя обслужить? Или я голодаю? Мне не нужна помощь государства! Я сам справлюсь.
    - Вот. Ты всегда был такой! Всё сам да сам…
    - Оленька, давай не будем об этом, а то я разволнуюсь и буду потом долго переживать из-за того, что с тобой поссорился.
    - Нет папуль, я с тобой не ссорюсь, просто мне за тебя обидно.
    - Ничего дочь, прорвёмся! Я ещё покажу на что я способен.
    - Не сомневаюсь родной. Ты там береги себя, не нагружайся. Спи побольше, ешь еду, а не сухомятку, ты же умеешь божественно готовить! Если что нужно, звони, не стесняйся, мы же твои дети, поможем.
    - Спасибо доченька, мне много не надо. Вот кто бы мысли в порядок привёл.
    - С твоей силой воли папа, ты не только мысли, ты и соседей да и весь дом в порядок приведёшь, - рассмеялась дочь.
    - Ну, силой воли голову думать не заставишь, - ответил он, - Оль….?
    - Да пап…
    - Скажи, мама звонила?
    - Да.
    - Про меня не спрашивала?
    - Папуль, понимаешь, …
    - Понял. Нет. Ладно.
    - Пап, ты же помнишь дедушку. Он был упрямый как козёл. Он сам о себе так говорил, типа козёл старый, … мама вся в него, ты сам об этом много раз говорил. И к тому же, она… как тебе сказать.
    - Она вышла замуж?
    - …
    - Оля?
    - Да пап.
    - Понятно.
    - Ты вот что, родной. Ты не переживай, ты же ещё у меня молодой, красивый. На тебя женщины всегда обращали внимание. Помнишь, мы с братом ходили с тобой в магазин, и к тебе тогда блондинка привязалась?
    - Ага, ты ещё тогда прибежала и сказала, что нас ждёт мама и остальные пятеро детей. У той женщины глаза округлились как блюдца, - рассмеялся он, вспомнив этот случай.
    - Точно! В общем, не казни себя и не волнуйся. Всё будет хорошо. Если у тебя будет другая женщина, мы с Владиком поймем всё правильно. Главное, ты не хорони себя раньше времени. Тебе ещё внуков нянчить!
    - Хорошо дочь, буду хранить себя для внуков, - улыбнулся он.
    - Вот и храни! Владик не звонил? Как там он?
    - Звонил на прошлой неделе, также как и ты воспитывал меня, требовал беречь себя и ждать внуков, - рассмеялся он.
    - Ну вот, значит внуков у тебя будет воз и маленькая тележка! Главное, чтобы здоровье было.
    - Ладно, уговорили, буду за собой следить, и докладывать особисту, - захохотал он.
    - Ладно папуль, мне по делам. Береги себя! Я тебя люблю!
    - И я тебя родная! Пока!
Ну вот, поговорил с дочерью, и стало грустно.
   
    Я иду по зелёному полю к вершине холма, над которым касаясь гранью поднимается утреннее солнце. Приятная прохлада утренней росы окутывает ступни ног. Неизведанное ранее чувство жгучего ожидания чего-то торопит меня, но я сдерживаю бег, несолидно мне в этом возрасте бегать как мальчишка по полю с радостными криками. Я знаю это поле, и знаю те две дальние берёзки на краю. В детстве я бегал здесь босиком, мимо этих берёзок. Тропинка шла как раз через это поле, и там, за посадкой берег речки, с которого мы мальчишки рыбачили. Это было наше, детское место. Взрослые здесь не появлялись, у них были свои места, и мне кажется, они берегли наше детское самолюбие и наше желание быть самостоятельными.
Идти легко, как будто я поднимаюсь не на вершину холма, а иду по воздуху, не чувствуя тяжести своего тела и сопротивления воздуха. И вот, там, на вершине, заслоняя лучи солнца встала могучая фигура, которая начала спускаться мне навстречу. Чем ближе она приближалась, тем яснее я видел своего деда Федора.  Гордый профиль, седовласая голова, коротко стриженная бородка, пронизывающие стальные глаза. Вот он остановился в трёх шагах от меня и окинул меня строгим взглядом.
    - Что внук? Потерялся? Или что-то ищешь?
Что-то в груди колыхнулось, и какое-то чувство то ли вины, то ли …
    - Дед? Это ты? – я видел его строгий профиль, но всё ещё не мог поверить, что это мой дед.
    - А ты кого ожидал? Иисуса Христа что ли? Хватит с тебя и родного деда! – рассмеялся он.
    - Я, …тяжело мне дед, гложет меня чувство неудовлетворённости от чего-то. Остановился посредине пути, и не знаю куда дальше.
    - А был ли у тебя путь внук?
    - Ну как же, я же столько лет, …
Дед резко поднял руку, призывая меня замолчать. Да, он всегда был волевой, нетерпимый, правильный.
    - Да, было, и это было твоё предназначение внук, твоя место в колесе жизни! Ты не посрамил славу рода, выполнил своё предназначение перед Родом и Родиной! Но разве надо нам воинам почивать на лаврах?
    - Так, я дед и не хвалюсь, не хочу почивать на лаврах, просто, … я не знаю, что дальше делать.
    - А что делать? Работать внук, работать во благо. Ты ещё можешь и должен!
    - Что? Что я должен дед?
    - Выполнить своё предназначение! В тебе внук ещё целый вулкан энергии, которую ты должен отдать до последней капли людям, и только тогда, … только тогда у тебя появится право не знать, не хотеть, не мочь!
    - Но разве, то что осталось позади, это было не моим предназначением? – удивился я.
    - Только Богам дано определять тот край, к которому мы должны подойти. А перед тобой пока, только поле! Иди по нему, там вдали наступит и твой край. А пока … иди!
    - И как же мне понять дед Федор, что моё и за что взяться?
    - А ты внук не переживай, ты это почувствуешь! Сердцем почувствуешь! Жди знака Богов!
Фигура деда начала бледнеть, истончаться. И вот уже облик солнечного диска проявился сквозь его тело, но голос его ещё слышался в моих ушах.
    - Какой знак дед? Что я должен узнать? – заметался я, испугавшись что сейчас не услышу что-то важное, что-то пройдёт мимо меня, мимо моего понимания.
Он опустил голову, улыбнулся и протянул свою руку.
Я хотел взять его за руку, но почувствовал только пустоту.
    - А я и есть божественный знак внук. Слушай своё сердце. Ты у меня умный, разберёшься.
Его призрачная фигура развеялась на клочки, и он исчез, испарился. Я открыл глаза, это был сон.