Путь к сердцу

Дверь открылась, и перед нами не было дороги. Только туман, густой, молочный, живой. Он стелился по земле, поднимался к коленям, прилипал к коже, и в нём дрожали светящиеся нити — наши мысли, наши воспоминания, наши страхи.

— Мы должны пройти это по отдельности, — сказал Хранитель.

— Почему? — спросили мы одновременно.

— Потому что сердце сна у каждого своё. Вы встретились здесь, потому что ваши сны переплелись, но ядро каждого — личное. Чтобы дойти до него, надо пройти через себя.

Мы не хотели отпускать друг друга. Было жутко и странно идти в эту бесконечную белизну в одиночку, но я знала — иначе никак. Это как выговорить самую страшную правду — за тебя её никто не скажет.

— Увидимся на другой стороне, — сказал он. Я кивнула, и туман нас разделил.

Я шла вперёд, и с каждым шагом земля менялась. Теперь это была не пустота, а сцены — фрагменты моей жизни, только ожившие, как в театре с теневыми куклами.

Вот я в детстве — прячусь в шкафу с книгой, потому что опять не хочу выходить к гостям. Вот я в школе — стою перед зеркалом, растягивая улыбку, пытаясь найти ту версию себя, которую полюбят. Вот я на первом свидании — болтаю без остановки, потому что молчание пугает до дрожи.

— Зачем ты прячешься? — раздался голос.

Я обернулась — и увидела себя. Точнее, свою тень. Но теперь она не дрожала, не бледнела, а смотрела прямо в глаза.

— Я не прячусь, — сказала я.

— Ты всю жизнь прячешься, — тень шагнула ближе. — За словами. За шутками. За историей, которую рассказываешь о себе, чтобы не показывать настоящую.

Я стиснула зубы.

— Это неправда.

— Правда, — тень протянула руку и коснулась моей щеки. — Ты боишься быть той, кто ты есть. Потому что если ты покажешь себя настоящую — тебя могут не принять.

Я почувствовала, как в груди скручивается что-то горячее — смесь стыда, страха, гнева.

— И кто я? — спросила я, почти выкрикнула.

— Пойдем, я покажу.

Туман расступился, и передо мной выросло зеркало. Но в нём не было отражения — только море. Глубокое, тёмное, его волны состояли из всех моих слов — тех, что я сказала, и тех, что проглотила. Я сделала шаг вперёд, и вода поднялась, обвила мои лодыжки.

— Если хочешь узнать своё настоящее имя, войди в это море.

— И что там? — спросила я.

— Правда.

Я закрыла глаза и шагнула вперёд. Вода охватила меня, холодная, тягучая, наполненная голосами. Они говорили обо мне всё, что я боялась услышать.
Ты слишком громкая.
Ты слишком серьёзная.
Ты слишком много хочешь.
Ты слишком мечтательна.
Ты неинтересная.
Ты боишься быть никем.

Я шла глубже, и голоса становились тише. А потом наступила тишина. И в этой тишине я услышала голос — свой собственный. Спокойный, ясный.

— Ты — та, кто всегда выбирает слово, даже когда все молчат.
Ты — та, кто превращает боль в истории, чтобы не утонуть в ней.
Ты — та, кто видит мир не таким, как он есть, а таким, каким он мог бы быть.
Ты — Создательница.

И тогда я вспомнила. Всё. Все сны, все фантазии, все те истории, которые я рассказывала себе, чтобы не разорваться от тоски. Я создавала этот мир, потому что мне было страшно жить в реальном. Но теперь этот мир стал таким же реальным, как всё остальное.

Я вынырнула. И на моих губах уже звучало моё настоящее имя — то, которое не дали родители, не выбрали друзья. То, которое я выбрала сама.

— Сафина, — сказала я.

И туман расступился.

Я стояла на берегу, а с другой стороны шёл он. Весь промокший, с глазами, полными света, который бывает только после того, как ты пережил свою самую тёмную ночь.

— Ты узнал своё имя? — спросила я.

Он кивнул.

— Риан, — сказал он. — Тот, кто идёт рядом.

Мы стояли напротив друг друга, а между нами — их мир, наш мир, вылепленный из слов, мечт, страхов, любви. Он дрожал, как пламя, готовое погаснуть или стать пожаром.

— И что теперь? — спросил он.

— Теперь мы создадим его заново, — сказала я. — Но уже не поодиночке.

И туман вокруг заговорил голосами всех историй, которые мы ещё не рассказали.

Туман рассеивался медленно, как будто не хотел отпускать. Мы стояли на его краю — мокрые, замёрзшие, но впервые — настоящие. Сафина и Риан. Настоящие имена — как ключ к двери, которая всегда была перед нами, но мы боялись в неё войти.

— Я думала, будет легче, — сказала я, глядя на дрожащую землю под ногами. — Что как только мы узнаем себя, всё сразу встанет на свои места.

— У настоящих создателей никогда не бывает легко, — Риан сжал пальцы в кулак. — Этот мир живой, а всё живое сопротивляется переменам. Он нас узнаёт — но не доверяет.

И словно в ответ на его слова земля содрогнулась. Из-под неё вырвались корни — длинные, скрученные, как чёрные змеи. Они обвились вокруг наших ног, тянули вниз, вглубь, обратно в сон, который нам так тяжело было понять.

— Он нас испытывает, — выдохнула я. — Он хочет знать, достаточно ли мы сильные, чтобы удержать его.

— И как доказывают свою силу создатели? — его голос дрогнул, но глаза оставались ясными.

— Они не боятся смотреть в лицо тому, что сами создали, — я резко рванула ногу, освобождаясь от корня. — Даже если это самое страшное, что в них есть.

Туман перед нами снова сгустился. И из него вышли они.

Мои монстры. И его.

Я увидела всех сразу — своих старых демонов, оживших прямо здесь. Учительницу литературы, которая смеялась над моими текстами. Девочек из школы, которые шептались за спиной, когда я читала свои стихи на конкурсе. Того парня, который сказал, что я «слишком сложная». И себя — ту, которая ночами стирала слова из дневника, потому что боялась, что кто-то их прочтёт и узнает, как сильно она хочет, чтобы её любили.

Они стояли напротив меня — настоящие, осязаемые, их лица были резкими, как на выцветших фотографиях. Каждый из них — это я, которую я когда-то отвергла.

Я бросила взгляд на Риана. Его монстры были другие — отец, который молчал, когда нужно было говорить. Девушка, которая его предала. Его собственная тень, шепчущая, что он недостаточно хорош, чтобы быть любимым. И маленький Риан, который плакал в подушку, но так никогда никому и не признался, почему.

— Они ждут, — сказала я.

— Чего? — его голос сорвался.

— Чтобы мы сказали им правду.

Мой монстр сделал шаг ко мне — это была я сама, только с пустыми глазами. Её губы шевелились, и я слышала свой собственный голос, но детский, тонкий:

— Ты боялась меня.

— Да, — ответила я.

— Ты пыталась забыть меня.

— Да.

— Ты думала, что если меня не будет, ты станешь сильнее.

— Да.

— Но без меня ты бы не стала тем, кем стала.

Я сглотнула. И сказала:

— Да.

И тогда моя тень растворилась в воздухе, оставив только лёгкий серебристый свет.

Я обернулась к Риану. Его тень смотрела на него так, как не смотрел никто. С той правдой, от которой не убежать.

— Ты всегда хотел, чтобы тебя кто-то спас, — сказал его монстр.

— Да, — прошептал Риан.

— Ты ждал, что кто-то придёт и скажет, кто ты.

— Да.

— Ты боялся, что если тебя увидят настоящего, тебя не полюбят.

— Да.

— Но без этого страха ты бы никогда не стал тем, кто ты есть.

Риан сделал шаг вперёд — прямо в своего монстра. И тот растворился.

Мы стояли в тишине, тяжело дыша, как после долгого бега. А потом туман снова сдвинулся — не рассыпался, а будто пригласил нас дальше.

— Первый круг пройден, — сказала я. — Осталось два.

— Почему два? — спросил он.

— Я не знаю. Просто знаю.

И тогда мы пошли дальше.