Потери оборачиваются лицами

Туман впереди становился гуще. Он уже не просто стелился по земле — он поднимался, обвивал ноги, плечи, горло, будто хотел проникнуть внутрь. С каждым шагом воздух делался тяжелее, и я чувствовала, как что-то давит на грудь, что-то, чему я давно не давала выйти.

Я услышала, как Риан тяжело выдохнул рядом.

— Ты тоже это чувствуешь? — спросил он.

Я кивнула.

— Это… — он замолчал, как будто не находил нужного слова.

— Это они, — я поняла внезапно. — Те, кого мы потеряли.

Туман зашевелился, и впереди вырастали фигуры. Они не были такими ясными, как наши монстры — не резкими тенями, а почти прозрачными, как старые призраки в домах, которые уже давно снесли.

Первой к нам вышла девочка. Лет пяти, с тонкими заплетёнными косами и глазами, которые когда-то смотрели на меня с восторгом. Это была моя сестра. Точнее, могла бы быть. Если бы мама решилась оставить второго ребёнка.

Я замерла.

— Ты думала обо мне? — спросила девочка.

— Думала, — прошептала я.

— Ты представляла, какой я бы стала?

— Да.

— Ты скучала по мне?

— Но… тебя ведь никогда не было.

Девочка улыбнулась. Тепло, по-детски.

— Но я есть. Во всех твоих снах. Во всех твоих мыслях. Я — та, которую ты потеряла, даже не успев найти.

Я не сдержалась. Шагнула к ней, хотела обнять, но пальцы прошли сквозь прозрачное тело. Она рассмеялась — не обидно, а будто по-доброму, по-сестрински.

— Я всегда буду с тобой. Но ты должна меня отпустить. Мне тесно в твоих снах. Мне хочется жить — а я не могу.

Я зажмурилась. Горло сдавило, но я смогла выдохнуть:

— Я отпускаю тебя.

Девочка кивнула и растаяла, как дым над водой.

Я обернулась к Риану. Он стоял, словно окоченевший, а перед ним — мужчина. Высокий, с крепкими руками, с резкими чертами лица. Его отец. Только не такой, каким он был в конце — уставшим, молчаливым, затянутым в серые нитки недосказанности. А молодой, живой, таким, каким Риан его помнил из детства.

— Ты хотел, чтобы я гордился тобой, — сказал мужчина.

Риан сглотнул.

— Да.

— И ты думал, что я никогда не гордился.

— Ты всегда молчал.

— А я гордился. Но я не знал, как сказать.

Туман сгустился между ними, как водяная стена. Но слова всё равно доходили.

— Ты злился на меня, когда я ушёл. Ты думал, что я бросил тебя.

— Да.

— Но я не хотел умирать. Просто… так получилось.

Риан опустил голову. Его плечи вздрогнули. Он не плакал — не умел, не позволял себе, но я видела, как пальцы впиваются в ладони, как тяжело ему даётся каждый вдох.

— Я отпускаю тебя, — сказал он наконец.

И его отец исчез.

Мы остались вдвоём. В пустоте, которая вдруг показалась слишком огромной. Потери — это как вырванные страницы в книге. Их нет, но они всегда чувствуются между строк.

— Это всегда так больно? — спросил он.

— Да, — ответила я.

Мы стояли молча. Потому что об этом не говорят вслух. Но я взяла его за руку — не потому, что так надо, а потому, что мне самой было страшно. Потому что я знала — впереди остался последний круг. Самый сложный.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь — правда друг о друге.

И туман снова расступился.

Перед нами был длинный коридор, и на стенах висели зеркала. В каждом отражались не мы, а те образы, которыми мы видели друг друга.

Я подошла к первому. В нём отражалась я — но не настоящая, а та, какой он видел меня в своём самом первом сне. Смешная девчонка с косичками, которая болтает без остановки и смеётся так, будто не боится ни мира, ни людей.

— Это я? — спросила я.

— Это та, в которую я когда-то влюбился, — сказал он.

— А теперь? — я смотрела в его лицо, пытаясь понять.

Он подошёл к следующему зеркалу. Там я была уже другой — тёмные волосы, печальный взгляд, руки в чернилах, слова стекают по пальцам, как слёзы.

— Это я вижу сейчас.

— Почему?

— Потому что я наконец вижу тебя настоящую. И мне от этого никуда не деться.

Я хотела пошутить, как всегда. Сказать что-то лёгкое, чтобы сбить эту волну. Но не смогла.

— Покажи себя, — сказала я.

Он подошёл к зеркалу напротив. В нём отражался мальчишка с книгой в руках, с растрёпанными волосами, который мечтает быть героем, но боится даже заговорить с соседкой.

— Это ты? — спросила я.

— Это тот, кем я был, когда впервые услышал твоё имя.

Следующее зеркало. В нём — он сейчас. Взрослый, красивый, но в глазах — тот же страх.

— И чего ты боишься?

— Что я тебе не нужен.

Я замерла. Внутри что-то дрогнуло.

— А ты боишься? — спросил он.

— Чего?

— Что я тебе нужен.

Я сжала пальцы крепче. Ответа не было. Только сердце, которое вдруг вспомнило, что оно живое.

Туман снова ожил. И в конце коридора зажёгся свет. Там — сердце этого мира. И теперь нам предстояло прийти туда вместе.

Риан протянул мне руку. Я взяла её. И мы пошли.

Мы шли по коридору, а свет впереди становился ярче. Но он был странным — не солнечным, не теплым, а будто старым. Как свет звезды, которая умерла тысячи лет назад, но её сияние всё ещё доходит до нас.

— Ты чувствуешь это? — спросил Риан.

— Да. Здесь… здесь кто-то есть.

Я не знала, почему так уверена. Может, потому что тени больше не преследовали нас, потому что воздух больше не пах страхом. Здесь было что-то другое. Что-то древнее.

Мы вышли в зал.

Он был огромным, высоким, как собор, с куполом, в котором дрожали символы. Камень под ногами светился мягким синим светом, а в центре зала, прямо в воздухе, зависло сердце сна.

Оно не было физическим предметом. Оно было сгустком энергии, вихрем времени, внутри которого мерцали миллионы картинок. Я видела себя ребёнком, видела Риана, видела города, которые никогда не существовали, но которые мы построили во снах. Оно пульсировало, будто дышало.

— Это… — он шагнул ближе.

— Наш мир, — закончила я.

И в этот момент оно заговорило.

— Вы опоздали.

Голос был не человеческий. Он был похож на тысячи голосов сразу — мужских и женских, старых и детских, глубоких и почти неслышимых.

— Кто ты? — спросил Риан, напрягшись.

— Я — то, что вы оставили. Я — то, что было здесь задолго до вас.

Я чувствовала, как что-то внутри меня сжимается. Этот голос знал нас. Он помнил нас.

— Мы пришли сюда, потому что этот мир — наш. Мы создали его, — сказала я твёрдо.

— Вы создали часть. Но не всё. Этот мир был здесь задолго до вас. Он принадлежал тем, кто пришёл раньше. И они не хотят, чтобы вы его забрали.

По коже пробежал холод.

— Кто они? — спросил Риан.

Воздух в зале дрогнул, и тени, собравшиеся у стен, начали двигаться. Они вытекали из камня, будто чёрный дым, поднимались, становились очертаниями людей.

Но они не были людьми.

Они были старыми, забытыми существами. Теми, кто жил здесь, кто когда-то управлял этим миром. Их лица были закрыты капюшонами, руки спрятаны в длинных рукавах. Но от них исходило знание. Древнее, как сама ночь.

Один из них сделал шаг вперёд.

— Вы хотите забрать этот мир. Но вы не понимаете, что это значит.

— Объясни нам, — сказала я.

Существо медленно повернуло голову. И тогда я увидела его глаза.

Они были пустыми. Не чёрными, не светлыми, а просто пустыми. Как дыры в ткани мира, которые тянули за собой бесконечность.

— Этот мир держится на том, что осталось. На потерянных людях. На забытых мечтах. На тех, кто был стерт из времени.

— Мы не стерты, — резко сказал Риан. — Мы живые.

— Вы — последние, кто может его спасти. Или уничтожить.

Существо подняло руку, и тогда сердце сна задрожало, замерцало.

Я почувствовала, как внутри что-то меняется. Как этот мир распадается.

— Что нам делать? — выдохнула я.

— Вы должны решить. Останетесь вы здесь — или уйдёте навсегда.

— И что тогда? — спросил Риан.

— Если вы останетесь, мир будет принадлежать вам. Но вы больше никогда не проснётесь.

— А если уйдём? — мой голос дрогнул.

Существо замолчало. А потом тихо, медленно сказало:

— Тогда он исчезнет. Навсегда.