Комичный случай в Джейси Пенни Сны

          Было это или не было никто не знает. Даже я. Но нечто в этом роде мне рассказал Джек, один из служащих этого большого сарая Джейси Пенни, с нескончаемым количеством шмоток, после того, как я поведал ему русский анекдот из Советского Союза:

          – Жена! Собирай вещи. Я миллион выиграл.
          – А какие, дорогой, летние или зимние?
          – Собирай все и уматывай.

          Я тогда еще не знал особенно много об этой стране.  Просто меня заинтриговало его равнодушное отношение к анекдоту. В абсолютно белых белках и также в абсолютно чёрных зрачках не проскользнуло ни единой звёздочки.
          – Подумаешь, новость. Здесь это сплошь и рядом. Вот я тебе расскажу не анекдот, а быль. – Его резко изменившееся от улыбки лицо, чёрное как антрацит, засияло ярким блеском смеющихся зрачков.

**********************
          Впрочем, районы нашего большого города резко отличались по цвету кожи жителей. Сколько бы не говорили о толерантности, этой абсолютно безнравственной для империализма категории взаимоотношений рас, многие территории заселялись соответственно проживанию мест исхода. Центр города в основном чёрный с вкраплением почти белых маленьких девелопментов. В итальянских районах чёрных нет. Просто нет и всё! На западе нет евреев. Там живут славянские народы у которых в словарях жиды переводятся как евреи. На востоке большая еврейская комьюнити. И чёрная. Т.е. где евреи там и чёрные. Во общем ещё тот конгломерат.
          К чему я это описываю? Потому как нет правил без исключений. Дело происходило далеко на западе. Там что евреев, что чёрных с трудом и со свечкой не найти. Не селятся.
          Дело произошло в магазине Джейси Пенни в городке Эвон. Джек, один из зевак, помогающий найти что-то там, что мы ищем, отвёл меня к стойке мужской одежды и указал на располневшую за годы проживания в этой стране женщины от избытка дешёвой пищи с редким именем Клава. Странно. И что она делала в этом захолустье, где русскую речь днём с огнём...

          – Я стоял после обеда возле касс. – Джек с нескрываемой радостью стал рассказывать эту историю. Добавляя всю свою артистичность жестами,  интонацией и чем-то ещё так, что у меня сам по себе открылся рот от изумления. – Так вот (его любимый оборот)небольшой человечек, метр двадцать с кепкой, – продолжил он, – но с большой головой при узких плечах и уже совсем  нетощим животиком купил дорогую белую рубашку за сто долларов. Прямо перед кассой он достал платок, чтобы вытереть испарину на лбу, видимо, потому что денег было в обрез. Из его кармана выпали две скомканные пятидесятидолларовые купюры.
          Глаза Джека снова заблестели.
          – Я, как бы завязывая рядом шнурок на туфле, подобрал эту сотню и отдал их незаметно продавщице Эллис, прошептав на ухо моё предложение, как можно подшутить над этим странным господином.
          С совершенно равнодушным голосом Эллис проговорила без тени улыбки на лице:
          – С вас семь пятьдесят. Сегодня у нас беспрецедентная распродажа  без объявления в рекламе. Вы платите только налог семь с половиной процента.
          У карлика сама по себе кепка приподнялась.
         – Какое везение. Я там присмотрел для себя пиджачок. – И, полный смятения, достал из кошелька десятидолларовую бумажку.
          – Сдачи не надо. – Поправил кепку и с гордо поднятой головой и широкой улыбкой проговорил: – Я оставлю пакет у Вас и вскоре вернусь за ним.

          Джек расхохотался.
          – Эллис, ты прелесть. Даже я бы так не сыграл.
          – Зачем ты всё записываешь на телефон, Джек?
          – Думаю получится смешной клип. Мне надо его незаметно догнать.

          Тем временем Мойша, так его обозвал Джек для удобства повествования, уже стоял перед кожаными пиджаками. Цены больно кусались, но на налог деньги сохранились. Наконец, он отобрал два пиджака и стал искать, кто бы мог помочь своим профессиональным мнением. Тут же, как из ларца, появилась Клава. Смерив недоноска странным взглядом, лениво проговорила:
          – Ваших размеров здесь нет.
          – Вы говорите по-русски? – Мойша приободрился. – Скажу Вам, как есть. На Привозе такое барахло не в цене. Ни здесь, ни там. Вы посещаете местную барахолку? Можете сидеть дома. Это Вам не Одесса. Давайте попробуем вот этот. Помогите мне сзади.

          Джек снова залился смехом.         
          – Вы знаете знаменитого комика Боба Ньюкорта по кличке “профессор”? Его репризы не стоят клипов. Его надо просто видеть и слушать. И наоборот. У меня есть запись произошедшего. Но рассказываю я вкуснее. Так вот...

          – Мойша, – продолжила Клава, смерив его незавидным взглядом.
          – Если у Вас спереди как сзади... о зохен вэй. У Вас есть дети?
          – Извините мадам, таки Вам лучше не знать. На Дерибасовской сорок лет назад... Я её обходил по Ланжероновской. Вы хотите обморок? Я хочу просто примерить. У Вас руки чистые? Это не бумазея.

          – Мимику Мойши я тренировал дома очень долго. Особенно акцент. Здесь не там, как он любил говорить. Одесса – анклав в СССР. Москвы здесь не стояло. Так вот продолжу.

          – Спасибо, мадам. Но даже без кальсон я его не застегну.
          – Вот ведь геморрой на мою задницу...
          – Клава, у Вас геморрой? Что я слышу? Вы так не смотритесь... Но я Вам помогу.
          Мойша своими большими, нет, огромными ручищами завёл ничего не понимающую Клаву в бокс раздевалки и, наверное она, даже не успев понять в чём дело, только вдруг странно ёкнула. За решётчатыми дверьми было видно моей, низко опущенной камере как он вонзил по рукоятку средний палец, ей в зад, и начал неторопливо что-то там ощупывать. Думаю у Клавы глаза должны были вылезти из глазниц. Слышны были только тяжёлое дыхание и приглушённый стон. Всё длилось не более тридцати секунд.
          – Клава не беспокойтесь. Вы таки без геморроя. Поверьте, я специалист со стажем. Но, должен Вам сказать... Вы замужем? Глупый вопрос. С такой роскошью и одна? Простите. 
          Клава выползла из примерочной, как из космоса без скафандра. Глаза замолоченные, волосы растрёпанные и не дышащая.
          – Что это было??? Но как приятно. Теперь я понимаю армянок. У них у всех такие задницы... – Она лепетала, сама не понимая себя в этот момент.

          – Слава богу, что это телефон, а не камера с плёнкой. – Джек опять залился смехом. На его тёмно чёрном лице зубы и глазные яблочки плясали как в мультике в абсолютно тёмной комнате. – Я снимал, затаив внимание, боясь моргнуть.

          В этот момент появился Мойша тщательно вытирая какой-то белой майкой с ценником средний палец левой руки. Клава старалась на ощупь поправить волосы.
          – Мойша это Вы чем?
          – Пальцем, мадам, пальцем. Другим пальцем я бы сделал колоноскопию. Или это вас тоже интересует?  Беру.
          – Что берёте? – В её глазах отразился страх... Она попятилась назад в примерочную, как от прокажённого.
          – Костюм. Так я буду ходить, как пижон, не застёгивая. – И, как ни в чём не бывало, направился к кассе.
         
          – Пожалуйста, это тот самый спинжак, что я присмотрел. Сейчас я достану деньги. Нет не достану, а найду... Куда я их запихал? Что Вы меня снимаете. Таки обломилась неожиданная везуха... Элохим?! За что? Я сделал женщине незабываемо приятно бесплатно, и она счастлива – без геморроя. В Одессе это пятьсот долларов и Вранглер.
          Он жалостливо посмотрел на меня.
          – Ты тоже еврей? Нам везде не везёт. Помнишь Поль Робсона? Бедный, его не пустили в Одессу... – И поплёлся на выход.
         
          Я стоял, как оплёванный. Заметив пакет с рубашкой, буквально завопил:
          – Мойша, Ваша рубашка... 

02.06.2025.