Ссудный процент судного дня, или свободная воля др

            Мы только что закончили. Она сидела на мне, откинувшись назад и всё ещё вздрагивая и выдыхая последней стоны. Это была наша последняя близость, я не хотел, чтобы в памяти о ней у Алины не осталось какие - то неприятные воспоминания. Осталось только забрать тридцать тысяч, не без труда заработанные мною. И нежно прошептать нечто вроде" до скорой встречи, дорогая!", которая, впрочем, вряд ли наступит когда-нибудь. Но тут раздался какой-то громкий звук. Не то выстрела, не то взрыва. Алина вздрогнула и обрушилась на меня, ударив меня головою в нос. Отчего сознание моё потухло, как перегоревшая лампа. 

          Потом мне привиделось, будто меня взяли под мышки два белых ангела с крыльями вместо рук. Показалось, будто я взмыл над землей. А эти двое в поте лица куда- то меня тащат. А я лежу себе и ни хрена не делаю. Вместо того, чтобы помогать им хоть чем - то. И тут меня осенило. Надо бы хотя бы расслабиться. Это и будет на данном этапе мой посильный вклад.

          Только эта мысль посетила мою голову, тело начало вытягиваться, и двое с крыльями, облегченно вздохнув, потащили меня с куда большей скоростью. Положили на нечто, напоминающее носилки, и работа пошла еще веселей.
Потом меня куда - то везли, опять тащили, и, наконец, опустили на что - то мягкое. В моей голове мелькнула мысль: прибыли!
Ангелы между тем вбросили меня в какую - то ракету. Ишь ты! Кто бы мог подумать, что Илон Маск уже добрался и сюда! И она, разорвав воздух скрипучей сиреной, рванула в небеса. Потом ангелы снова взяли меня крыльями под руки, аккуратно на что - то уложили, распрямив при этом руки и ноги.

        Наверное, я дернулся? Или застонал? Потому что один из них, тихонько похлопав меня по плечу, сказал: 

       — Ничего! Потерпи, миленький! Скоро придет Он и решит, что с тобой делать. Ясное дело КТО! Или САМ, или какая-нибудь важная шишка сразу после Него по чину. И я уже было совсем задумался, кто это может быть, когда другая мысль вышвырнула мою предыдущую вон.
Ясен пень! Он скоро придет! А мне что делать? Лежать да расслабляться себе дальше? Но тут началось какое - то кино! Пригляделся — ба! Да это ж моя жизнь!

       Сначала я не понял, с чего бы это? Но потом осколки моего едва шевелящегося где - то глубоко внутри меня сознания начали соединяться в цельную картину. Считается, что перед мысленным взором любого умирающего в быстром темпе пробегает вся его жизнь. Так-так, дошло до меня, значит я умираю? Жаль, конечно, но похоже, это и в самом деле так! Иначе почему я не могу двигаться? Пальцем шевельнуть? А этот оглушающим взрыв — последнее что я запомнил в своей земной жизни? Он-то меня и прикончил? Наконец, ангелы с крылышками, доставившие меня тому, кто Сам Он? В общем, как это ни печально, а надо признать, решил я, по всему, мне каюк.

        Ну что ж, философски решил я, тут уж ничего не попишешь! Значит придется смотреть фильм про мою печальную жизнь. Может, его специально показывает, чтобы, когда дойдет дело до Страшного Суда, я был бы готов защищаться или хотя бы знать, за что меня упекут в геенну.
 Правда, во всем этом было нечто недосказанное. Потому как получалось, что жизнь моя началась сразу с пятнадцати лет. А до того я вроде и не существовал. Хотя по зрелом размышлении, оно, конечно, так и было.  С удивительным спокойствием я решил сосредоточиться.
Конечно факт, что тот свет, оказывается, действительно существует, несколько ошеломил меня! А то, что я попал сюда, стало потрясением для моей неприкаянной души. Но я быстро справился с собой. Раз уж так решено там, наверху, то нам тут, внизу, положено только выполнять. Поэтому я вытянулся, сколько мог, расслабился и принял положенный вид. Зачем портить работу ангелов? Надо позаботиться, чтобы мой труп, когда окоченеет, имел достаточно презентабельный вид.

          В общем я достиг той степени успокоения, чтобы не мешать воспоминаниям. И они потекли перед моим угасающим взором. Целые сцены из моей былой жизни мелькали в моей голове с огромной скоростью. Однако я при этом почувствовал обиду. Где порядок? Почему фрагменты разрознены, а пророй не связаны между собой? Почему моя жизнь подана как сюжет в закрученном романе, где предыстория то забегает вперед, то возвращается к началу?
 
          …Праймериз, устроенный мной, завершался. Я не организация. Я это я. И только. Однако это был самый настоящий праймериз, устроенный мной. И он завершался. В финал вышли три самые очаровательные женщины этого курорта. Правда, они сами пока не догадываются об этом. Как не подозревают и о том, что они проходят праймериз и кто его устроитель. Что изначально в конкурсе, негласно объявленном мною, приняло участие восемь самых красивых женщин побережья, которых я тут смог отыскать. Впрочем, как они могли бы догадаться, если о нем я и не заявлял? К тому же если я его единственной устроитель, зритель и жюри. А также награда - победительнице.

           Однако это ни в коей мере не значит, что дело это такое уж дешевое. Мне пришлось потратить почти тысячу на получение сведений от администраторов, коридорных, дежурных на этажах и даже посыльных. И водителей, подвозивших их из аэропорта, чтобы выяснить: замужем ли восемь претенденток из десятка, замеченного мной? Достаточно ли обеспечены, оказались ли на курорте без сопровождения своих богатых любящих и любимых мужей. 
 
           Три последние вышли в финал моего «конкурса», потому что оказались самыми красивыми женщинами, а их мужья, будучи старше их на 20 - 25 лет, имеют на счету самые большие средства. Конкретику о мужьях я уточнял у секретарей этих замечательных супругов, сделав несколько десятков звонков, представляясь репортером известных и дорогих изданий. И не забыл обзвонить руководителей отделов и служб, которые помогают им доить общество, подливая в их кормушки все новые и новые миллионы, чуть не сказал, молока. Труд я вам скажу очень упорный и титанический. Но ни в коем случае не неблагодарный. У каждого, знаете ли, своя работа.

        Эти обладатели самых красивых самок в свои сорок, или даже в пятьдесят лет, сумели каким - то непостижимым образом уяснить, что время это деньги. Хотя я не помню случая, чтобы его случалось передавалось по наследству, хотя деньги, говорят их большие любители, для того, мол, чтобы делать деньги. А они лишали себя львиной доли наслаждений и удовольствий. Чтобы превратить деньги, которых куры не клюют и которые их потомкам не переварить за несколько поколений., в самые изощренные виды наслаждения, которые они могли бы получить от жизни.
 Я лично никогда не считал, что время это деньги. Деньги можно заработать. А кто-нибудь пробовал загрести немножко времени? Ну и как? При этом подавляющее большинство человечества считает, что деньги можно сэкономить, время же, наоборот, следует тратить, получая от этого удовольствие. Еще среди этой самой богатой части человечества положено думать, что удовольствия— это хорошая жрачка, отличная выпивка и, конечно же, красивые бабы. В этой части я с ними, конечно, полностью согласен. Хотя полагаю, что этот перечень можно было бы весьма серьезно раздвинуть. Но меня об этом никто не спрашивает. И поэтому я молчу.

          Сейчас мне девятнадцать, я красив. Говорят, что лицом я сильно смахиваю на Оскара Уайльда, перекрашенного в жгучего брюнета. И с более мужественным лицом. У меня есть преимущество перед писателем: я не педераст и не бисексуал. Я к достоинствам своим мог бы прибавить, что вообще высок, строен и сложен лучше некуда: широкие плечи венчают бицепсы, свидетельствующие о немалой физической силе. У меня тонкая талия, узкие бедра. И завораживающий бархатный баритон, который по свидетельству женщин, обволакивает и внушает им доверие. И просто толкает познакомиться поближе. А уступаю поэту в только в том, что не пишу ни стихов, ни прозы.

        И в голове у меня ужас что творится! Я еще школьником очень любил читать, да и сейчас читаю немало. Может, поэтому язык у меня подвешенный. Да и знаю я столько, что порой задумываюсь, что мне со всем этим делать? Но во мне зрело предчувствие, что ненужных знаний не бывает. По крайней мере, я обязан им, что так легко и быстро вхожу в контакт с людьми, особенно с женщинами.

         В пятнадцать произошла моя первая близость с женщиной. Ею стала моя школьная учительница, преподававшая физику и математику. Она была на восемь лет старше меня. Но это не помешало мне видеть в ней весьма красивую женщину. И не знаю даже, чем объяснить, но мне казалось, что и она смотрела на меня совсем не так, как на других ребят нашего класса. А как-то призывно и нежно. Впрочем, думаю, что это представлялось только мне. И если бы одноклассники заметили что-нибудь подобное, мне бы не давали проходу.

          Впрочем, я не долго мучился сомнениями. После третьего занятия она попросила меня помочь ей принести из подсобки какой – то инструментарий. В полутьме чулана нужное пособие мы так и не разглядели. Но столкнулись друг с другом, и я обнял ее, чтобы она, не дай бог, покачнувшись от столкновения, не ударилась обо что-нибудь.

          Мои губы сами нашли ее рот. И мы слились, замерев от блаженства на несколько долгих минут. А потом она, приложив указательный палец к своим таким сладким губам, тихонько прошелестела, чтобы я вечером, как только стемнеет, заглянул к ней домой. Поскольку она назначает мне дополнительные занятие, и лучше сделать это не в школе, а у нее, где никто не помешает.
 
         В какую сказку вылились эти два года, что мы были близки с Лайаной. Она была прекрасным учителем не только математики. И не стыдилась говорить про интимную близость. Секс для нее тоже был наукой. И науку эту следовало изучать. Так что она стала моим учителем дважды.
Я скоро понял, что давно уже нахожусь на седьмом небе блаженства. Любовь не только не мешала мне учиться, 0на прямо стимулировала к тому. Я и раньше был учеником, которого учителя периодически упоминали как очень хорошего. Теперь же в их глазах я стал лучшим.

         К Лайане я обычно приходил по вечерам. И перед тем, как юркнуть в заветную дверь, за который меня ждала любимая, не побоюсь этого слова, внимательно оглядывался по сторонам. Но шило в мешке не утаишь! И уже через полгода моя мамаша с очередного родительского собрания принесла вопрос: что это у меня там с физичкой? Неужели она полагала, что я вот так просто возьму и расколюсь? Особенно перед ней, которая никогда мною всерьез не интересовалась, с тех пор как нас покинул отец?

        Я сказал - родительнице, что учительница математики помогает мне глубоко изучать предмет, на которой я запал, потому что считает, что у меня есть к нему способности. Она с недоверчивой ухмылкой посмотрел на меня. Но разговор полностью был исчерпан. Я и без маменькиных попечительских советов успешно совмещал учебу и любовь.

        Когда мы с Лайаной отмечали мое семнадцатилетие, закончившиеся невероятно ярким эмоциональным соитием, я сказал ей, что хочу жениться на ней. И через год, когда я стану совершеннолетним, никто не сможет помешать мне сделать это.

        Она начала меня страстно целовать, завершив всё это оральным сексом. А потом сказала, что у нее никого не было лучше меня, что она меня отчаянно любит. Но о браке не может быть и речи. И в этом я должен поверить ей. Во - первых, я молод. И мне надо определиться, кем я хочу стать в этой жизни и как зарабатывать себе на хлеб и кров. Во - вторых, она старше меня на целых 8 лет. Сейчас это незаметно. Ну через лет пять или шесть, я буду смотреть на нее другими глазами. И все больше обращать внимание на других женщин вокруг, которые в то время будут совершенно очевидно и моложе ее, и притягательнее. Даже ее муж, сказала она, который был старше ее на целых пять лет, уже через несколько лет после брака, который считал прекрасным во всех отношениях, вдруг заявил ей, что уходит к другой. Правда, не прошло и полгода, как он постучался назад. Человек является существом изменчивым. И в этом он единственно постоянен! Сначала он бросил ее, а потом ту, ради которой бросил жену.

         Как и положено людям этой категории, около тридцати они открывают, что прежняя жена для них уже не достаточна хороша. Это возраст второго переходного периода. Когда прыщики не на лице, а на душе. Они полагают, что смогли бы при своем достатке купить что-нибудь попривлекательней. А как же любовь, патетически воскликнет кто - то? А я вас спрошу: какая к черту любовь, если речь идет о сделке? И попробуйте скажите, что я неправ?
 
        — А, может быть, все бы наладилось? — В задумчивости спросил я, когда она рассказала мне историю своего брака.

        — Предателей прощать нельзя! И если бы поменьше их прощали, возможно, они все реже и реже встречались бы в нашей жизни. Жизнь во всех смыслах была бы лучше без всяких великих завоевателей и победителей. А те, в свою очередь появляются, благодаря обилию всепрощенцев, готовых оправдать всякую мерзость. До сих пор не могу понять, почему Христос разгонял торговцев в храме. Вместо того, чтобы простить их? Хотя это, конечно дело толкователей. Но уж если божественный закон проповедует всепрощение, то чего уж задумываться над этим? Ведь все будет списано!
 
        Наши отношения после этого ни в чем не изменились. Словно я и не говорил ничего о браке. И она тоже. Впрочем, нет! Они стали еще нежнее и страстнее! Мы словно чувствовали, что наше совместное время с огромной скоростью несется к концу. И, как люди, которые не хотят в это верить, мы надеялись, что это произойдет где - то там, в далеком далеке. А уж несколько месяцев, которые нам остались, это целая вечность.

        Лайана стала очень много времени посвящать моему будущему. Аттестат я должен был получить блестящий. Директор школы, позже вручая его мне, зачитал рекомендации по дальнейшей учебе. В них патетически было сказано, примерно следующее. Я, дескать, смогу внести достойный вклад в любую науку. И мне остается только выбрать отрасль, которую я соберусь осчастливить.

          В тот же вечер Лайана вернулась из школы в приподнятом настроении. Оказалось, что в учительской сегодня шли полным ходом дебаты о науке.
Начал их преподаватель химии Орнит.

          — Вот, — Сказал он, потрясая научным журналом. — Весьма забавная статья! Ученые в очередной раз открыли, какой ген и за что он отвечает. Найден даже ген смерти! Я помню, как они уже открыли его лет десять назад. А также гены гениальности, болезней и т. д. Тогда, кстати, сообщалось, что теперь достаточно эти гены заменить, чтобы получить человека с неординарными способностями. Правда с тех пор гениев и даже просто умных людей больше не стало. И это не потому, что открытие оказалось никчемным. Просто они до сих пор не могут прийти к единому мнению: надо ли изменять начинку геномов до слияния яйцеклетки со сперматозоидом? Или выбивать плохие гены, заменяя их на добротные после рождения ребенка? А главное не знают, как это сделать. Зато родители доброй половины будущих гениев за прямое вмешательство в корректировку личностных характеристик после рождения. И дерут нежным отцовским ремнем, их не слишком умные задницы своих отпрысков, что сильно способствует их встраиванию в науку. Хотя порой срабатывает и куда более щадящий способ, который также опробован – постоянной долбежки впечатлительного юного мозга о необходимости высидеть яйцо науки и встроиться в цепь ученых, даже если у тебя нет к открытиям никаких способностей. Вон Эйнштейн, например, тот вообще считался в молодости не слишком гениальным. Но хорошее воспитание, жена из научных кругов и друзья, твердо решившие помочь ему выбиться в гении, сделали свое дело. И он даже открыл, хотя утверждают злые языки не без прямого вмешательства ученой жены, свою знаменитую теорию, которую никто ни опровергнуть, ни доказать не в состоянии. А разве не это главное?

        — Ха! — Сказала учительница географии. — Эти ученые задницы не могут разъяснить куда более простые вопросы. Например, почему люди делятся на четыре разноцветные расы. И если с неграми им как бы все понятно — они перележали на солнце, которого в Африке просто избыток, то что заставило желтых стать желтыми, а краснокожих краснокожими, если они изначально были белыми?

           Она вообще не жаловала науки. Да, они открыли какие-то там законы! Но причем тут природа? На самом деле ученые, подобно Творцу, создали наш механические мир. Но что это за мир, в котором ползают и двигаются железные чудища, которых нет в природе? А уж об отходах производства и побочных явлениях и говорить нечего. Тут совершенно очевидный и сплошной вред умам и телам всех восьми миллиардов человеческих особей и причины грядущей их преждевременной смерти. А также необходимости резко сократить популяцию двуногих!

          Я представлял всю эту дискуссию в лицах, поскольку знал всех ее участников, и хохотал вместе Лайаной, как сумасшедший.
К тому времени я уже был сильно наслышан об ученых и науке. Среди них был биолог, у которого в школе была двойка по математике, но это не помешало ему сделаться директором банка. Врач скорой помощи, без голоса и умения бренчавший на гитаре, и великодушно позволявший величать себя бардом. Архитектор, пытавшийся снискать славу в пении. И много другой подобной публики.

            Я думаю, что можно считать бесспорным результат одного из научных изысканий, когда добавление в бензин присадки сделало имбецилами целыми девяносто пять процентов планеты. Что уж тут говорить о самих ученых? Список лауреатов нобелевской премии последних лет лучше всяких слов характеризует их и достижения, которые они совершили. И что тогда остается сказать про тех, которые туда не попали? Казалось бы, какая там разница имбецилом больше в науке имбецилом меньше. Но у меня полное отвращение до рвоты к тому, чтобы вообще иметь какие-либо дела с наукой.

            — Откуда у них такая уверенность, что каждый конкретный «шарик» в геноме отвечает за ту или иную сторону деятельности человека в дальнейшем? — Едва успел вставить я свой вопрос в момент, когда наш хохот пошел на спад. Я недавно прочитал работу Томаса Моргана, выдающегося американского биолога, лауреата Нобелевской премии по физиологии и медицине 1933 года. Его по праву считают одним из основателей новой науки по изучению наследственности и изменчивости живых организмов, получившей название генетики. Одно только наименование первого раздела первой части статьи «Многообразие эффектов каждого гена» должно приводить в замешательство научную среду. А она до сих пор упрямо держатся за никогда не бывший молодым постулат «один ген — один признак».

            Благодаря Лайане, мне удалось кое-что узнать о кухне, где готовятся научные изыскания. Она несколько лет изучала математику. Но сегодня говорила, что не может с отнести ее к гуманитарным или естественным наукам. Ведь, как не существует в природе человеческого языка, который столь рьяно изучают филологи, так нет в ней и цифр.  Все это в одинаковой степени артефакты. Но это не мешает физикам и прочим естественникам чувствовать свое превосходство над гуманитариями

            Наука сплошь утыкана вопросами, на которые нет ответов. По крайней мере, внятных и убедительных. Не это ли привлекает сюда всяких авантюристов, успешно разворачивающихся тут? Например, сколько уж лет ученая братия уверяла, что память человека находится в нейронах мозга. Потом выплыл невесть откуда другой постулат, что «складом» является глия – околомозговая жидкость. Основания? Так ведь, если удалить глию, пропадает и память. Потом хранилище «переместили» в височные доли. Такие открытия сродни тому, чтобы утверждать, будто вся работа мотора зависит только и исключительно от ключа зажигания! Хотя мы все прекрасно знаем, что завести его можно, просто замкнув два проводка. А ключ – всего лишь символ элегантности научного мышления.

          Порой мне кажется, что любители учености, приходя в науку, не ведают, ни что такое система, ни что такое ее элементы. А стоит только приблизиться к загадке божьего творения, они застывают в мозговом ступоре, как камни. В такой прострации они пребывают много лет, будучи неспособными дать объяснение, почему, когда один сперматозоид «проткнет» яйцеклетку, остальные сразу же прекращают работу по «штурму»? И выдвигают «открытие», будто он самый сильный. А научные журналы тотчас же хватаются за кость, которой уже заждались.

            — Только зачем же все это обнародовать как открытие? — Как-то спросил я. — Если нет никаких доказательств, а одни только предположения? 

           — Зачем, зачем? Бабло грести надо? Надо. А его дают только при наличии ученых трудов. Вот и пекут эти труды, как блины на сковородке!

           Накануне моего шестнадцатилетия Лайана сделала мне пару научных «подарков». Мимо Земли будет пролетать астероид. И они уже вычислили, что он упадет на Землю. И даже, какой вред нанесет. Хотя по тем же расчетам это дело совершенно невероятное, поскольку составляет всего 0,037 процента. Но до 2184 году, когда он начнет свое падать и сеять хаос, мастера науки, совершившие данные предсказания о космическом интервенте, вряд ли дотянут. Каково?

          Так являются ли законы Науки надзаконными или подзаконными актами? Почему мы, задрав голову к небу, видим только то, ни причин, ни механизма чего наука уяснить не способна? А уж тем более повторить в земных условиях. Не потому ли, что перед нами Вечный двигатель, возможность которого наука отрицает. Двигатель, в котором нет ни одной железной шестеренки, и который тем не менее действует миллионы лет, вопреки и вразрез с наукой.

             Последние достижения науки Лайану особенно угнетают. Яйцеголовые создали искусственный интеллект. Эта штука пугает и радует слабоголовых. Теперь искусственный интеллект возьмет на себя управление всей планетой. Это хорошо! И он начнет управлять людьми, содействуя минимизации излишнего населения. И как сообщил конфиденциально на весь свет разговорчивый Шваб семи миллиардам из восьми придется покинуть планету. Это плохо! И даже страшно. И еще как! Если учесть, что в Космос их отправить не получится, поскольку столько железа для кораблей не наберется даже с трех таких планет как Земля. И даже если их всех банально поубивать, то понадобится выделить целый континент под крематории и еще один под кладбища. Только справятся ли с такой задачей крематории?

          Зато ИИ будет вместо нас работать! И это хорошо. И думать за нас. А это вообще замечательно. Поскольку все, что было можно, мы передумали еще до шестнадцати лет, пусть теперь думает ИИ, он на генераторах! А это суперхорошо, но страшно. Ведь неизвестно, что он там надумает? Да еще такого, что нам и не снилось! А вдруг он решит, что мы ему на хер не нужны? Это плохо! Зато можно лежать, тянуть пивко и курить бамбук. Это хорошо!  Диалектика вообще страшная штука. И нескончаемая. 

         И вот уже Илон Маск, самый крутой миллиардер на планете и самый большой поклонник искусственного интеллекта, объявляет о завершении "скармливания" искусственному мозгу всего, что известно человечеству. Может он ожидал, что интеллект встрепенется и начнет рожать новые идеи?  А вот этого как раз и не произошло. А могло ли? Воистину в легендарные времена мы живем! Во времена всевозможных научных допущений и надежд, которым не суждено сбыться!

          Отец первой ЭВМ Норберт Винер еще в начале ХХ века уже создал весьма похожий интеллект, который демонстрировал высокую осведомленность во многих даже чисто научных вопросах. Но не способен был создать ничего нового. Потому что машина - она и есть машина. ИИ может выступать только придатком к человеку, но никак не в роли самостоятельной сущности, поскольку личностью не является.

         А мысли о его всемогуществе приходят к нам, наверное, потому, что у человечества никогда не было законченной философской системы и нормальной логики. Да и о морали бы ему следовало узнать побольше. А машину «накормили» разными двусмысленности, которые не только не могут способствовать открытиям, но и исключают всякую их возможность. Да и вообще следовало бы задуматься над простой штукой: если Господь Бог посчитал бы нужным сделать человека из шестеренок, кто мог бы ему помешать в этом? А если сделал его из мяса и костей, то не видел ли он резон именно в такой версии машины, каковой мы являемся?

         Но последний удар ниже пояса Лайана нанесла мне, когда разъяснила, что можно быть отличником в учебе, работать хоть по двадцать четыре часа в сутки, ужимая сон отдых и развлечение до минимума, можно быть честолюбивым и жаждать достижения больших целей, но при этом не достигнуть ничего. Потому что, если у тебя нет денег, нет нужных связей в обществе яйцеголовых или крупных финансовых кругах, если ты не принадлежишь к строго определенной национальности, которую только и будут поддерживать эти круги, максимально на что ты можешь рассчитывать — место лаборанта в какой-нибудь не слишком второразрядной лаборатории. А честолюбивые надежды на честную конкуренцию — это сказка, которую очень любят рассказывать яйцеголовые.

        Там тебе дадут ровно столько, чтобы ты не чувствовал себя нищим с панели, и загрузят работой, которая значительно превышает объем, который может осилить преданный делу человек. И будут за тобой следить. Если заметят, что твои мозги работают куда лучше, чем серое вещество руководства. И ты ошибся если предполагал, что на тебя обрушится поздравления с удачным дебютом, а яйцеголовые выстроятся в очередь, чтобы пожать тебе руку. И это станет началом твоего пути восхождения на научный Олимп.

         Но они давно, прочно и тесно обосновались там - ягодица к ягодице. Так что свободных мест там нет и не предвидится. А награды за открытия распределены еще до того, как эти открытия были сделаны. Но… Твой результат будет немедленно изъят, объявлен собственностью и идеей руководства этой научной возвышенности. И послужит основанием для добавления к его перечню титулов еще одного из их среды. Недаром же они своим седалищем высиживали пятерки в школе? А ты? Что ты? Ты всего лишь один из винтиков созданной ими научной машины. Ты можешь рассчитывать на премию, которой хватит, чтобы хорошо, но недолго посидеть в средней руки забегаловке.

         Живым примером тому служила все та же Лайана, проработавшая около года в группе весьма известного математика. Обнаружив в работе молодой выпускницы университета совершенно нетривиальный подход, ее начальник объявил его своим. Пытавшуюся отстоять свои права, Лайану тут же уволили, правда, выдав ей выходное пособие. В науке главное быть приближенным Капитала! А на частное накопление из скудного пенсиона теб и близко подходить к науке не следует! Чтобы этот капитал заиметь надо многих хорошо пограбить. На основе законов, разумеется. Которые являются правилами игры, созданной кем? Ты угадал!

         В общем я напрочь разочаровался в естественных науках. И тут мне в голову пришла блестящая мысль: а не заняться ли мне политикой? Лайана начала бешено хохотать. А успокоившись начал объяснять на пальцах. Наше общество устроено совершенно замечательно. В нем ничтожная доля людей, вклад которых практически равен нулю, владеет почти всем производимым товаром и благами. Происходит это потому, что немалую часть производимого большинством товара, а точнее ее стоимость эта человеческая пыльца отбирает у производителя-работяги. Так происходит повсеместно.

          Поэтому производители не могут скупать всю производимую ими продукцию. Но товар произведен. Его надо кому - то продать. Начинается поиск рынков за рубежом. Конечно, машину шевроле, например можно бы сбагрить неграм в Африку. Но негры плохие покупатели этих оставшихся нераспроданными автомобилей, то есть их владельцами станет черной капитал, а черный пролетариат, то есть безработные бананов, купить эти замечательные красивые машины просто не в состоянии. Тогда начинается кризис. Кризис универсальный врач. Одни сдыхают от голода, другие кончают самоубийством. А богатые, якобы, откопав причину, начинают затевать какую-нибудь войну. Происходит уничтожение излишне созданных ценных товаров и плохих их потребителей. Закрываются рабочие места, людей вышвыривают на улицу. После чего в игру вступает партия банкстеров. И крупных промышленников. Они разрабатывают методы оздоровления экономики, создавая не столько новые сколько другие рабочие места. Так появляются заводы по производству электроники для точнейшей заточки пластмассовых одноразовых вилок и электронных штопоров для извлечения пробки из бутылки. А так же стремительный рост бирж, предлагающих акции банановых плантаций на севере Америки, по цене бивней мамонтов. И сколько-то там лет спустя ситуацию удается стабилизировать. А потом снова кризис. Это в самых общих чертах, так сказать, примитивная социология.
А теперь о политиках. Кто такой политик в нашем обществе и в наши дни? Это человек, обязанный как-то разъяснить, почему эти кризисы периодически наступают. Убеждать, что на все божье соизволение, тема давно уже отработанная. Ну, кто поверит, что это делается именно с Его согласия, когда он такой добрый, всемогущий и радеет за человеков?

            Сказать прямо, что это результат - воровства одними труда других, будет не политкорректно. Да и какая же это правда, если все происходит на основе общественного договора, именуемого Законом. Политика —это искусство говорить то, что хотят услышать зазывалы от политики. И эта музыка должна иметь вид и звучать, будто это симфония, написанная Моцартом. И правда самой высокой пробы. Тогда как саму правду говорить и не следует.  А что делать? Господи, для такого случая у нас, политиков, всегда под рукой есть красные! Это коммуняки всегда виноваты! И во всем! Понятно, что имеются ввиду не те коммуняки, которые сдали СССР. Эти были правильные коммуняки. Так сказать, осознавшие убожество идеи, за которую они и не боролись.

          Правда, в последнее время все это плохо срабатывает. Но тогда можно на какое - то время переключиться на национальные проблемы, когда одни нации – такие есть – ставят свою идентичность выше остальных. Что приводит к раздраю и войнам. И в этой связи — об агрессии, присущей человеку с его врожденной воинственностью и драчливостью. А потом уже снова вернуться к личной вине краснопузых, которые потрясали основы капитализма еще до своего появления на свет божий.

             Тут мне в голову пришел совершенно дурацкий вопрос. Почему это вдруг коммунистов, которые так не любили капиталистов, вдруг понесло в капитализм?

             — Тут можно говорить много и долго, — улыбнулась Лайана, — но лучше я тебе расскажу анекдот.

            При приеме в партию существовало такое обязательное сито, которое не мог миновать никто. Так называемая партийная комиссия. Она состояла из ветеранов партии, в обязанность которых входило прощупать новичка на идеологическую зрелость. В далеком ауле принимают в партию нового члена. Секретарь партбюро с папкой документов новичка под мышкой входит в комнату, где заседает парткомиссия.
Предлагает начать собеседование, задать интересующие старейшин вопросы.

          — До революции чем занимался? — Спрашивают новичка один из аксакалов.

          — Чабаном был. — Отвечает будущий коммунист.

          Раздаются одобрительные возгласы. Один из членов комиссии задает следующий вопрос:

          — А после революции чем занимался?

          — Чабаном был. — Отвечает претендент. Раздаются одобрительные возгласы: хорошо, мол, наша, пролетарская косточка!

          — Еще вопросы будут? — Спрашивает секретарь парторганизации.

          И тут раздается голос самого старого из коммунистов:

          — А во время революции чем занимался?

          — Басмачом был! — Понурив голову, признается вступающий.

          — Фу-фу!  Кого ты привел? Вон отсюда! — кричат разозленные члены парткомиссии.

           — Секретарь выводят своего подопечного из комнаты.

                — Ты что, брат, не мог сказать, что чабаном был?

                — Как могу обманывать!? — Обиженно говорит несостоявшийся коммунист. — Сам курбаши за столом сидел.

               Однажды я пришел к невероятному выводу, который удивлял даже меня самого: геноцид в немалой части - результат зависти некоторых наций к успехам других в деле продаже залежавшихся товаров. И у меня возникала мысль, что голова обезьяны устроена куда лучше человеческой головы, которой он так кичится. А человеческая эволюция — это стремление человека достигнуть уровня мышления обезьян. И это ему плохо удается. Потому что у обезьян нет ни окон Овертона, ни бритвы Оккамы. Ни даже общественного договора в виде Закона, который бы защищал отдельные группы этих млекопитающихся. И поэтому если где-нибудь в мире сегодня есть демократия, мы можем наблюдать ее только в мире обезьян. Там покусившийся на чужой банан сразу же получает в пятак. По этому поводу может начаться даже свалка. Но она очень быстро заканчивается - при первом же негодующем рыке вожака. И, как правило, никто никого не убивает, и никто никого не калечит. И не объявляет войну соседней стае макак и не бежит на биржу чтобы поднять там акции на бананы.

          Чем дальше, тем я больше разочаровываюсь в дарвинизме. И если уж генетика утверждает, что свинья генетически нам ближе, чем обезьяна, может, мы действительно из одного корня со свиньей, а совсем не с обезьяной? Это многое объяснило бы! И уж совсем мне не понятно учение Дарвина о тренировке (упражнении) органов. Это то самое, если вы еще не забыли, когда у жирафа такая шея, потому что он постоянно тянулся к верхним веткам с плодами. Оттого она и стала длинной. А вот обезьяна, дескать перестала употреблять хвост. В итоге он отпал. Но тогда и вовсе непонятно, почему у людей не отпала голова, Ибо этот орган они настолько редко употребляют, что можно сказать, она давно стала совершенно лишним органом.
В общем, политика, как я понял, мне тоже не подходила. Оставалось что-нибудь уж совсем такое гуманитарненькое. Вроде литературы. На филологии выбор и остановился. И получив аттестат, я отправился завоевывать свой первый большой город с двумястами колов в кармане. И с надеждой, что приемная комиссия отнесется ко мне не хуже, чем выпускная.

          Экзамены я успешно сдал и поступил. Но вместо радости и гордости на меня нахлынули отчаяние и страх. Дело в том, что из койки, которую я снял на время экзаменов, пришлось вытряхнуться. Платить мне за нее оказалось нечем, в кармане у меня шелестела всего десять колов - остаток привезенного личного капитала. Я стоял перед дилеммой: нормально пообедать на них или снять на эти деньги кроватку на пару ночей в каком -нибудь дешевом хосписе. И остановился на последнем. Ведь мне надо было где - то приклонить голову я поставить вещи. Хотя бы для того, чтобы побродить и найти себе работу.

          Я так и сделал. Наутро я пошел разгружать вагон. Как было договорено накануне. В конце дня я был измочален. А мой мастер щедрой рукой отсчитал мне целых двенадцать колов. На эти деньги можно было скромно покушать два раза в день. Остальное отдать в уплату за следующую ночь.
Я понял, что если я и доживу до начала занятий, то вряд ли смогу соображать также, как до поступления. А на нищенскую стипендию, которую мне обещали, все равно никак не смогу выкрутиться. Тем более, что, у меня нет ни счетов, ни наличности. А степендия это просто медленная отсрочка от голодной смерти. Что делать? В грустных размышлениях на эту тему я остановился на тротуаре у какого - то жилого дома, прислонившись к дереву, росшему напротив чьего-то подъезда. Не знаю сколько бы я так простоял, ибо тема раздумий, овладевшая мной, совершенно нескончаема. Но из мысленного ступора меня вывел приятный женский голос.

          — Что, некуда идти?

         Он принадлежал очень приятной женщине, я бы даже сказал молодой, почти моей ровеснице, и красивой. Она с интересом ждала ответа.
Я, молча, кивнул.

         — И проголодался небось? — Снова поинтересовалась она. — А денег нет?
        Я еще пару раз кивнул, подтверждая ее догадки.

           — А давай я тебе помогу? Может ты сумеешь заработать все это? — И она сделала знак мне следовать за ней.

          Квартирка, куда она меня привела, была крохотной. Всего из двух комнатушек. В той, что поменьше, располагалась кухня-столовая. В большей спальня.

         Хозяйка велела вымыть руки и усадила за стол. Через пару минут мне щекотал ноздри и вызывал спазмы в голодном желудке замечательный домашний суп. Так умела готовить Лайана. Когда Термина поставила передо мной тарелку с котлетами, я обнял ее за талию, и, почувствовав, что она не сопротивляется, привлек ее к себе. Котлеты остались стыть на столе, а мы оказались в спальне. Учитывая, что у меня почти месяц не было женщины, а я к этому не привык, я оказался на высоте. Она несколько раз отдалась мне за короткое время и почти без перерывов.

           — А теперь скажи, что надо сделать чтоб отработать этот замечательный обед?

           — Ты уже отработал его! —  сообщила Термина, — и очень даже неплохо. Видя тебя, такого красивого и стройного, не страшно захотелось узнать, тебя поближе. Если тебе не тесно со мной в одной кровати, можешь пока пожить тут. И мы вместе подумаем, как тебе быть дальше.
На четвертый день, когда мне все еще ничего путного в голову не пришло, Термина вновь вернулась к отложенной теме.

            — Ты знаешь, — сказала она без обиняков, — я ведь, как и ты, в семнадцать девчоночьих лет, приехала покорять столицу. Как ты осталась без средств к существованию. И стала проституткой. Я сейчас этим зарабатываю на жизнь. С твоей статью ты мог бы вполне стать брачным аферистом. Заключая браки со стареющими похотливыми, но состоятельными женщинами. Под разными псевдонимами. А потом выколотив из них сбережения, оставленные предыдущими супругами, стал бы делать ноги. Представляешь, какая прекрасная пара получилась бы из нас — аферист и проститутка! А больше тут сейчас нигде не развернешься! Кризис!

          Я попросил у нее пару дней на окончательное решение вопроса. Я хорошо понимал, как это мерзко — жить на деньги женщины, зарабатывающий их таким способом. Зато Термина зарядила меня мыслью, что я смогу найти молодую и красивую с излишком денег, которым ей не жалко будет поделиться со мной. А потом, бог даст, я найду приличную работу. Альфонс - тоже дерьмовая профессия. И звучит гнусно. Но все - таки получше, чем брачный аферист! Я выбрал из двух зол.

           Итак, я стоял у дорогой гостиницы, и без всякого результата задавал себе один и тот же вопрос: что же мне делать дальше? Мимо меня проехал красный автомобиль.  Я, возможно, не обратил бы на него внимания, если бы не последняя цифра - тринадцать. Потом он проехал мимо меня второй раз. Когда он появился в третий раз, это показалось мне подозрительным. Но тут машина остановилась напротив меня. Дверь открылась. И на тротуар выпорхнула молодая красивая шатенка.

           — Что стоим? —  Поинтересовалась она. — Все лучшие номера заняты?
        
           От неожиданности я выпалил правду.

          — У меня нет денег на номер здесь.

          — Я тебя понимаю! — Кивнула она. —  Сейчас у меня тоже денег в обрез. Но я знаю тут, неподалеку недорогие комнаты. Садись, поедем. Попытаем счастья!

           Мы подъехали к трехэтажному дому, вполне прилично выглядевшему снаружи. Она сунула мне в руки какую - то купюру и велела, снять комнату на себя. Я поинтересовался, какой должна быть это комнаты на каком этаже. Она ответила, что это не важно. Главное, чтобы она устраивала меня. Но обязательно чтобы с кроватью достаточно просторной на двоих. Чтобы всегда можно было хорошо выспаться.
Через полчаса я вернулся.

           — Молодец! — Похвалила она. — Иди, располагайся! Я быстренько смотаю в магазин, куплю чего-нибудь на ужин. И тут же приеду.
Когда она, вернувшись, выложила на стол огромный пакет деликатесов, бутылку шампанского и коньяка, я окончательно понял, что вопрос совсем не в ее бедности, которая уравняла нас, а в том, что сегодня нам предстоит бурная ночь.
Так оно и случилось. Я даже не знал, поздравлять ли мне себя с этим, или это скорее печальный факт, радоваться которому не стоит.
Когда она осталась без одежды, то оказалось еще красивее, чем я ожидал. А в постели она себя вела как изголодавшаяся. И успокоилась только после третьего раза.

           — Ты мне сразу понравился, — без обиняков сообщила она. — А по сексуальности оказался таким, каким мне показался с первого взгляда. Хочу сказать тебе честно, что я не бедна. И наши отношения могут стать стабильными.  Но...

           Но всё упирается в то, что она замужем. Ее муж богатый глава известной строительной фирмы. Он старше ее на целых тридцать лет. Большой любитель красивых вещей, он и ее приобрел как вещь. Сексом он балует ее крайне редко. Но упаси бог, если он узнает, что у нее кто - то появился, помимо него! Он ее вышвырнет на улицу без гроша. Она предельно честна со мной и надеется на взаимность. Если я готов к тому, чтобы сохранять наши отношения в тайне, она сможет мне неплохо помогать финансовом смысле.

         Союз был заключен. Теперь у меня была квартира, я регулярно получал деньги на различные расходы, которой она выдавала мне щедрой рукой. И самое главное, я вряд ли мог назвать себя альфонсом. Во-первых, потому что никогда не просил у нее ни полушки. А во -вторых, я испытывал к ней самые добрые чувства и нежность. Она стала мне не только любовницей, но и другом. Это длилось более девяти месяцев, я успел прекрасно закончить первый курс. И начал подумывать, где отдохнуть летом. Но нашей связи суждено было оборваться.

           В один из вечеров она неожиданно позвонила с телефона в каком - то кафе и коротко сказала, что её муж что - то заподозрил, устроил за ней слежку, которую она, по счастью, сразу обнаружила, нам, возможно, надолго придется отказаться от встреч.
 Я все понял. Больше мы никогда не сталкивались.

           Все мои женщины были знаковыми. Хатиора, которую я только что вспомнил, тоже. Из той истории, что произошла с нами, я вынес то, что определило мою дальнейшую судьбу. Мне не следует даже пытаться стать брачным аферистом, чтобы под вымышленным именем охмурить уже немолодую и достаточно глупую женщину, и лишать ее имущества. И скрыться. Не стоит мне идти на содержание. Таких, как Хатиора, в мире, наверняка мало. Нас связывало обоюдное влечение, радость близости и товарищество, на которое тоже вряд ли многие способны. И я решил, что мне следует искать молодых красивых женщин, готовых, чтобы заполучить мужчину, на которого они положили глаз, раскошелиться. При этом обязательно замужних. И замужем не за абы кем, а за очень состоятельными мужиками, которых они боятся потерять. Такие пойдут на все, чтобы их связи на стороне остались неведомы мужьям. Их можно шантажировать и выбиваться довольно приличные деньги почти без всякого риска.

          Итак, я, можно сказать, нашел себя. Я купил себе крошечную кинокамеру, размером чуть больше ногтя, приводящуюся в действие простым нажатием кнопки пульта дистанционного управления. Сняв номер в дорогой гостинице, я начал внимательно изучать, где тут можно установить мое приобретение, чтобы получить качественную видеозапись. Оказалось, что штора на окне, перекрывающая большую часть поступающего в спальню света, лучшее место для моего приспособления. А крошечный пульт легко помещался в ту часть трусов, где проходит резинка.

          Я придирчиво осмотрел поле моей будущей деятельности, сделал несколько пробных съемок, чтобы убедиться в их качестве. Затем, решив, что к изготовлению снимков мне не следует прибегать к посторонним людям, прикупил небольшой компьютер и принтер. Теперь я был вооружен. Можно попробовать мою задумку на практике.

           Из нескольких весьма приятных женщин, которых я выбрал, одна мне показалось весьма заслуживающий внимания.

           Я подошел к длинноногой и белокурой Алине, когда она, похоже, тоже собралась поохотиться в надежде найти любовника этим вечером. Я подошел к ней, улыбаясь, и осведомился, не могу ли я чем-нибудь помочь, поскольку вид у нее озабоченный. В ответ она понесла какую - то ахинею, из которой я понял только одно: она на меня клюнула!

          Потом мы полчаса гуляли по пляжу. Я поддерживал ее восхищение барашками волн, и вообще всем - всем, на чем останавливался ее благосклонный взгляд. И наконец перешел к делу. Сказал, что наблюдаю за ней с момента как она сюда приехала. Поскольку такой красавицы в окрестностях больше нет. Еще много всякой другой чепухи, вычитанной мною в юности из разных книжек. Я взял ее за руку, она не отняла ее. Я поправил волосы коснулся ее щеки. Тут она вспомнила, что она замужем, и никогда, я хорошо слышу ее, никогда не изменит мужу! Даже с таким приятным молодым человеком, как я. Я сказал ей что у меня и в мыслях нет ее компрометировать. Хотя с трудом представляю, как такое сокровище может принадлежать кому - то одному? Ею должны любоваться все. А потом тихонько сообщил ей номер своей комнаты в отеле, и сказал, что буду счастлив выпить с ней по чашке чая.

        В назначенный час она явилась, опоздав всего минуты на три. И сказала, что, проходя мимо, решила пожелать мне доброго вечера. Я взял ее за руку и увлек в номер. Мысленно она явно уже была моей. Она продолжала что - то лепетать о своих неизменных чувства к мужу, одновременно раздеваясь и бросая в кресло, стоявшее рядом.

        Я сделал все, чтобы она оказалась наверху блаженства. А потом довольно серьезно сообщила мне, что я никогда бы не получил от нее ничего — по понятной причине, — но она влюбилась в меня. Мы договорились, что не будем показываться вместе, что она к вечеру будет припархивать ко мне, как мотылек, чтобы припасть к моей груди и услышать, как бьется мое сердце.

          За три вечера я сделал массу снимков, отобрал лучше, где она видна полностью и вполне поддается идентификации. При этом мужчина, которому она отдала свое прекрасное тело, если и будет идентифицирован, то с очень большим трудом.

          На четвертый день я разыграл жуткое волнение, озабоченность и тревогу, когда рассказал ей совершенно неприятные вещи. Какой - то мерзавец сумел сфотографировать нашу близость, и теперь требует, чтобы за молчание ему выплатили тридцать косых.

         Алина наморщила свой красивый лобик. Поинтересовалась, есть ли еще какой - то иной выход. Я сказал ей что выход есть - обратиться в полицию. Но она в ужасе замахала рукой. Я сказал, что думаю точно также.

            — Почему же ты не отдашь ему эту проклятую мелочь? — Удивилась она. Но я и сказал, что она не единственная жертва этого мерзавца. Первым стал я. Шантажист вообще-то требует 70 тысяч. Сорок из них, которые у меня были, я и отдал ему. Так что тридцать придется отдавать Алине. Или фотографии будут отправлены ее мужу. И разложил перед ней веером восемь фотографий, на которых запечатлел всю ее обнаженную красоту. Она немножко посомневалась, не будет ли после этого шантажист продолжать? Но я убедил ее, что потребую взамен диски или иные носители, на которых все это зафиксировано.

          Через день она принесла мне требуемую сумму. Положила на стол, нежно поцеловала меня. И сказала, что сожалеет, что все так плохо закончилось. И, конечно же, с таким тяжелым сердцем ей уже не до романтических встреч. Я скорчил очень огорченную рожу и предложил разок напоследок. Расстроенная женщина в постели восхитительна.

         За летние каникулы я таким же образом помог «избежать» огласки еще девяти женщинам. При этом как шантажист набирался опыта. И заламывал порой куда больше, чем в первый раз. Месяца через два у меня на счету, который я открыл уже лежало почти триста тысяч. Я мог позволить себе больше разборчивости в своих мимолетных связях, и начал подумывать о том, чтобы навестить Термину. Подарить ей, как человеку, выручившему меня в сложное время, тысчонку-другую. А затем плюнуть на все и махнуть в родной городок. К Лайане, о которой я никогда не забывал. И если честно, то и тосковал.

          Дальше мои воспоминания понеслись галопом. Поскольку все мои последующие женщины мало чем отличались друг от друга. Немножко возрастом, заметно внешностью, куда более разнообразием состояния их супругов и, соответственно, суммой, запрашиваемой вымогателем, то есть мной, за молчание о похождениях их жен. Впрочем, на последнем мне придется остановиться чуть подробнее, поскольку, кажется, тут обрывается и моя история.

          В этот вечер, четвертый с Заремой по счету, я решил, что пора заговорить о присланных шантажистом фото, свидетельствовавших, с какой страстью она отдается постороннему мужику, нарушая супружеский долг. Но едва я решил заговорить, как Зарема, положив свой очаровательный пальчик мне на губы - ш-ш-ш-ш - увлекла меня в постель. Когда после получасового соития я попытался вновь вернуться к разговору, на моих губах вновь оказался ее точеный пальчик. А она на мне сверху. Я уже принял условия игры, решив подарить ей еще один оргазм, когда раздался оглушительный не то взрыв, не то выстрел, выбивший из моей головы все мысли, включая финансовые.

           Кажется, это и послужило причиной моей смерти и того, что я оказался тут, конвоируемый двумя ангелами. И вот когда мои воспоминания добежали на этой точки, в которой соединились конец моей земной жизни с началом загробной, раздался суровый голос: 

           — Встать! Страшный Суд идёт!

        И следом раздался колокольный звон. Ангелы подхватили меня под руки и привели в горизонтальное положение. И тревожно посмотрели на кресло судьи.

          — А почему в белом? — Удивился я. — Прокурору положено быть в черном.

          — Это в вашем суде, — отозвался тот ангел, который справа, — поскольку у вас правды нет! А у нас она высшей пробы. И Судьей будет сам Он!
Я плавно опустился на скамью подсудимых, огражденную решеткой. Тот и другой атрибут суда появились одновременно из ниоткуда. А перед моей клеткой возникли два стола. За одним оказался один ангел. За другим — другой.

          — Защитник! — Представился первый.

         — Обвинитель! Сообщил мне другой. И тут же добавил: — В соответствии с Кодексом Того Света, я должен вас ознакомить с основами нашего судопроизводства и вашими правами осуждаемого.

         — Прошу простить! — перебил я его. — Но я всегда слышал, что суд должен быть всеобщим и непременно с наступлением апокалипсиса. А чтобы судили по одиночке…

          — Этот ваш Иоанн Богослов со своим Откровением уже всех достал! Вы хоть примерно представляете, сколько дел должно быть возбуждено, когда вода отпустит своих мертвецов, земля вернет своих мертвецов, а с учетом ваших изобретений ещё и воздух обязан отдать на суд таковых? Добавьте к этому подробный и тщательный разбор каждого дела. Тут уж не только одной вечностью не обойтись — десятка окажется мало! Итак, будем слушать или я фиксирую, что вы отказываетесь, и мы непосредственно переходим к делу?

         Я поспешно согласиться на ознакомление. Мало ли что! Ангел с облегчением кивнул и, уставившись в невидимый мне текст, начал невнятно бубнить себе под нос нечто по моему глубокому убеждению не имеющее к судопроизводству никакого отношения. Однако я не стал заявлять своего особого мнения. И постарался уловить смысл того, что мне довелось услышать.

          Прокурор начал читать мне, статью 2 уложения о наказаниях и поощрениях, где было четко прописано, какие мне даны права, как осуждаемому, а также как и когда я их должен использовать. В это самое время белокрылый каким - то образом просочился сквозь прутья решетки и, устроившись на скамье со мной рядом, начал водить меня в курс дела.

          — Ты наверняка знаешь, что такое ссудный процент? У ростовщика или банкстера, как называют его сегодня - не следует путать с гангстером, хотя может быть именно это слово и положено в основу упомянутого мною неологизма, — нет своих денег. Он берет их у разных людей, и за это выплачивает им оговоренный процент.  Потом он отдает эти деньги в долг третьему лицу и берет с него процент в полтора - два раза выше, чем он заплатил, когда получал деньги у первого клиента.

          Предположим, ты взял ипотеку на восемь лет под двенадцать процентов годовых. Вот тут и начинаются чудеса. Сначала ты должен выплатить ссудный процент. А он достаточно велик, чтобы оплатить его в первый же месяц. Остатки перетекают на следующий платеж, к ним добавляется процент за всю сумму, которую ты взял в кредит. А также ты должен оплатить страховку, на случай если крякнешь до того, как выплатишь долг, обслуживание твоего банковского счета.

         В результате после выплаты последнего взноса оказывается, что банкстер получил с тебя сумму, вдвое большую, чем ты брал в кредит. Так что сам видишь, ссудный процент это и есть основа всей деятельности банкстера. И он заработал ни на чем, словно и не брал никаких кредитов у вкладчиков.
Мы, конечно, считаем, что ростовщик однозначно большой грешник, заслуживающий места только в аду, хотя подавляющее большинство этих профессионалов считают себя избранными богом. Но это их точка зрения. И только они ее разделяют! А ростовщики, как не крути, паразитирующее племя. Но сама жизнь при всем при том, это та же ссуда. Поэтому к Судному дню у нас предъявляется свой процент.

          Все твои так называемые добрые дела машинально отбрасывается.  Ты можешь хоть всю жизнь переводить бабушек через дорогу и бросать в кепки нищих стертые пятаки. Это никак на твоем осуждении не скажется. Потому что человек по своей природе обязан творить добрые дела. А вот все твои темные и грязные делишки и есть твой ссудный процент в день страшного суда. И в итоге все состояние, которое ты наживешь в загробной жизни, зависит только от него. Поэтому мы рассматриваем его очень скрупулёзно. Если грехи твои будут невелики и могут быть оправданы – это рай или чистилище. А если нет, то ад.

         Тебе, как и мне, твоему защитнику дано право с оценками прокурора, не соглашаться. А если мы сумеем добиться, чтобы они вызвали сомнения у председателя, выигрыш нам, дружок, обеспечен! Хотя скажу честно, ты на рай губу особо не раскатывай. Нам если лет до пяти в чистилище удастся дело свести, это будет большая победа!

           Но внимательно посмотрев на худощавую фигуру с ликом, окаймленным усами и бородой, и в хитоне, усевшегося в председательском кресле, сказал:

         — Ну, ты везунчик! На твоем осуждении председателем будет сам Сын.

          И тут же пояснил мне: Бог Отец в одиночку не справлялся. Потому вынужден был клонировать Духа и Сына. Но даже в таком состава троица работает на пределе сил! Ведь каждую минуту в мире умирает 22 человека. Не говоря уже о тех, кто опочил миллионы лет назад. И всех надо осудить, то есть определить куда-то на постоянное жительство. Хорошо, что Вечность бесконечна. Иначе вообще все дело провалилось бы.
Но Отец и Дух - куда как более ревнивы и строги. Ребята старой закалки! А Сын, сам настрадавшийся на кресте, душой помягче! Я, правда, сообщил ангел, не видел его на Кресте. Но зато насмотрелся ужасов на Аппиевой дороге, где распяли несколько тысяч рабов. Я тебе скажу, не каждое сердце выдержит!

          И тут раздался голос:

          — Итак, осуждаемый, вы готовы предстать перед Страшным судом, говоря правду, одну только правду и ничего, кроме правды? — Спросил меня Сын и после моего «да» передал слово обвинителю.

          — Осуждаемому, — приступил к своей роли тот, — всего 19 лет! Он, можно сказать, еще и не жил на свете. Однако успел погрязнуть в немалом количестве грехов. Он. по сути, полностью попрал 1-ую и 2-ую заповеди. И если не смог переступить через третью, то исключительно потому, что вообще никогда не упоминал имя Господа Бога, даже в мыслях. Попраны оказались также 4-ая, 7-ая, 8-ая, 9-ая и десятая. А пятую он соблюдал частично, поскольку жил только с матерью. И, по правде говоря, никогда не клял отца, за то, что тот сбежал от семьи, когда подсудимый был еще грудничком. К матери же относился достаточно почтительно. И надо отдать осуждаемому должное, ни разу никого не пытался убить. Так что и по этим заповедям мы ему обвинение предъявлять не станем.

           Однако он вовсю прелюбодействовал, вопреки заповеди 7-ой. По существу крал, несмотря на заповедь 8. Произносил ложное свидетельство на ближнего своего (9-ая). А уж что касается 10-ой, так тут мы наблюдаем полный разгул. И денежки ближнего, и жена ближнего и все остальное, что есть у него, тут уж вообще можно писать целые тома обвинений.

          Прокурор с ангельскими крыльями картинно расписывал мои грехи, умело вплетая в них факты из моей жизни. Я скрипел зубами, но ангел -защитник похлопывал меня по плечу, призывая сдержать эмоции. А потом взял слово.
Мой защитник начал выделывать чудеса словесной эквилибристики. Он просил заострить внимание на том, что мой обвинитель несколько сгущает краски говоря о… Мой обвинитель неоднократно переходил черту дозволенного, что, безусловно, для беспристрастного суда не допустимо. Председательствующий Сын молча кивал. А его глаза были обращены куда - то в вечность. Я понял, что несмотря на чуть ли не клятвенное заверение защитника, что меня осудят на чистилище, меня ожидают куда большие неприятности. И поэтому на очередном повороте моего белокрылого защитника я вскинул руку вверх и громогласно заявил:

         — Господи, дай же и мне вымолвить слово в свою защиту! Они оба здесь не о том говорят!

         Иисус словно бы очнулся и, глянув на меня, знаком остановив защитника.

        — Пусть говорит! Может, хоть он скажет что-нибудь новое. Вы повторяете свои заезженные речи, которые выучили наизусть, в каждом процессе. Ваши рассуждения, если этот бред можно таковыми назвать, набили мне оскомину. Говори, юноша, говори!

          Мне вменили в вину, начал со всей страстью я, что, мол, соблазнил Лайану, будучи несовершеннолетним, на который и не думал жениться. Правда ли это? Это чистая ложь, можно ли назвать с соблазнением, когда оба любят друг друга? Можно ли назвать уклонением от брака, если мужчина делает предложение, а женщина считает, что она к этому не готова? 

          — Ну, что, прокурор, осуждаемый лжет или ты сейчас начнешь лгать, обрекая себя на гиену огненную?

         Ангел-прокурор потупился.

          — Продолжай, осуждаемый!

         Мне вменили в вину, продолжил я окрыленный столь высокой поддержкой, что я ограбил Термину, говоря ей, что люблю ее. Это не так. Разве, когда ты встретил Магдалину, твое сердце сразу воспылало любовью? Если ты позволил ей омыть свои ноги, разве это было склонение к сексу? Два несчастных существа столкнулись в этом мире. Девушка, которую бросила жизнь на панель, зарабатывать подобно Марие Магдалине. И парень, оставшийся без средств к существованию. И девушка почувствовала к нему участие. И он проникся к ней благодарностью. Да, она накормила меня, напоила и отдалась мне. И это было единственное, чем я мог отблагодарить ее. И она хотела именно этого. А я сегодня, если бы не моя дурацкая смерть, собирался отдать ей приличную сумму безвозмездно, чтобы хоть капельку согреть ее застывшую душу. А меня опять обвиняют в разврате и незаконной связи с женщиной.

         — Опровергни, прокурор! Памятуя о наказании, которое ждет того, кто пытается обмануть Бога!
Прокурор, согнувшись в три погибели, ретировался от кресла Высшего Судьи в мою сторону и произнес нечто, весьма похоже на раскаяние. Но сдаваться он совершенно не собирался. И начал издалека.

         — Господи, разве ты можешь быть неправ хоть чем-нибудь? Безусловно нет, Господи! Но как оценить тогда все его похождения с замужними женщинами, у которых он с помощью обмана и клеветы на несуществующих людей, которых представлял, якобы, шантажистами, требующими от него денег за их молчание, выжимал приличные средства?

           — Что скажешь? — Обратился ко мне Христос.

           — Да, Господи, грешен я, но что мне было делать? Разве можно показать против несуществующих людей? А ведь именно это сказал прокурор. Я выбрал самое наименьшее зло из всех возможных. Да и брал я с них незначительные суммы. Они куда большие совершенно спокойно оставляли в казино, на скачках или в ночных ресторанах.

         На лице моего обвинителя читалось торжество. Вот, мол, признался наконец! Лично! Что соблазнял чужих жен, что возжелал имущество ближнего, совсем забыв о Боге...

         — Ну, что, Боже, — осмелел мой обвинитель, — разве я неправ хотя бы в этой части?
Христос задумался.

         — Я расскажу вам притчу, — Сказал Он, — а вы скажете, что думаете о ней. У некоего человека было много денег и много овец. Но он то ли по лености, то ли по глупости своей мало заботился об овцах. И вот однажды одна овец отстала от стада, спрятавшись в кустах. Там её и нашел странник, оказавшийся неподалеку. И он сказал себе: если я предоставлю овцу самой себе, ее может задрать волк, И на моей совести будет, что я не позаботился о ней. Поэтому я накормлю ее, напою, отведу к хозяину. А еще он ее расчесал и снял с нее немного шерсти, говоря: а из этой шерсти я сделаю себе шапочку для холодных времен года. Неужели же я не заслужил даже такой малости, за мое благодушие к этой овце? Так и поступил. А теперь скажите, следует ли считать его вором, позарившимся на чужое добро, от того, что за свой труд он взял у овцы немного шерсти? И хорошим ли является хозяин тот, который так небрежно относится к своему имуществу, что плохо смотрит за ним и позволяет ему пропасть?

         При этих словах мой хранитель - адвокат аж подпрыгнул:

          — Конечно же, виноваты те рогоносцы, которые вместо того, чтобы холить и лелеять своих жен красавиц, бросают их на произвол судьбы, необласканных и бесхозных!

         Но ангел - прокурор этим был только разозлен!

           — Господи, а как же тогда быть со свободной волей, который ты наградил людей?

          — А что такое свободная воля? — Не стерпел я.

           Прокурор услужливо повернулся ко мне.

           — Свободная воля, молодой человек, это когда сам ты выбираешь, делать ли тебе что - то или не делать.

           — Замечательно! — Сказал я.—Это, надо полагать, означает, что я вполне мог выбрать себе отца и мать. И родиться в богатой семье. Или сдохнуть еще до рождения. Это бы меня начисто избавило от необходимости добывать деньги у женщин, мужья которых не исполняют супружеского долга и понабрали себе жен, которых удовлетворить не могут. И потом и их выбросят на улицу, потому что нашли моложе и красивее прежних жен. А как быть с тем, что бог – сын взошел на крест совсем не по своей воле, до последнего уговаривая отца, чашу сию мимо пронести?

           — Он богохульник! В ад его в ад! — Заорал прокурор, тыча в меня пальцем. От этого шума я очнулся. Обнаружил, что лежу на койке. А надо мной склонились два санитара.

           —  Кажись, он пришел в себя? — сказал один из них. — Ну и слава богу! Голова болит? Боюсь, что у тебя сотрясение! Напоследок твоя дама, падая, подбородком крепко врезала тебе по черепу, в области носа. Он сломан.

           — А что с ней, с женщиной? — Превозмогая головную боль, поинтересовался я.

           — А что может произойти с человеком, которому вогнали разрывную пулю в позвоночник? Мертвее не бывает! Тебя, конечно, в этом подозревать не стоит, поскольку в вашем половом празднике наездницей была она. Так что выстрелить ей в спину ты ни при каком бы раскладе не смог. Но неприятности, думаю у тебя еще могут возникнуть. Поскольку она жена богатого и влиятельного человека. Хотя мне кажется, что он-то ее и заказал, уж слишком многие знали о ее похождениях. А киллер нашел удобное время. Сейчас мы сделаем тебе укол от головной боли. А потом тебя допросит лейтенант. Полиция тут уже два часа ожидает, когда ты сможешь дать показания.
* * * Леонид Бессарабов - 11.03.2025