Как-то так. Часть 1

Какое-то смутное чувство тревоги не покидало Марину вот уже несколько часов. Не страха, нет, именно тревоги, будто случилось что-то нехорошее дома.
Скорее, это было предчувствие. Она всегда знала, когда Семён напьётся и буянить будет. Это прямо на уровне подсознания работало, поэтому Марина готовилась к тому, что увидит, услышит и переживёт.
Семёна она не боялась, даже жалела в душе. Жила с ним по привычке, скорее, от безысходности, потому что выгнать его не решалась, а самой уходить было глупо-дом-то её. Семёну идти было некуда, да и пропал бы он один.
Хотя он и так пропадал, не слушая уговоров, не умея себя блюсти, пропивая все заработанные деньги. А работал он всё меньше, потому что пил беспробудно. Так и замыкалось это кольцо несчастий, из которого выбраться Семён уже не мог.
Вернувшись домой, Марина сразу поняла, что что-то случилось. Странная смесь запахов солёных огурцов, перегара и какой-то кислятины заполонила весь дом. Погреб был открыт, но прикрыт, почему-то углом ковра, и оттуда слышалось мычание в перемешку с шуршанием и хлюпаньем.   
Марину обдало жаром и холодом одновременно. Она представила себе , что Семён там, внизу, весь разбитый, поломанный. Дрожащими руками она потянулась к полке, где лежал фонарь и боковым зрением увидела шевеление в комнате на диване.
Оглянувшись, Марина вскрикнула. Свесившись с дивана вниз головой, в сползшей на голову и оголившей белый рыхлый живот рубахе, Семён пытался рукой зацепиться за диван и вернуться в нормальное положение. Его руки, рубашка, пол под ним были перемазаны грязью и чем-то бордовым.
Наконец, окончательно потеряв точку опоры, он съехал головой в пол, стукнулся локтем и бедром, кое-как выругался и замер.
Марина на секунду остановилась, почувствовав леденящий спазм в животе, но шевеление в погребе вернуло её в действительность.
Осторожно подойдя к зияющему в полу входу, она отогнула край ковра и заглянула внутрь. Полнейшая темнота не давала рассмотреть того, кто возится внизу, а включить фонарь было боязно. Совсем не хотелось видеть то, что там, на дне.
Марина положила фонарь на пол рядом с погребом и побежала к участковому.
В нескольких словах она рассказала о том, что увидела.
-Ты ж понимаешь, Марина Ивановна, что Семён отвечать будет, если что натворил?- Виктор Фёдорович потянулся за планшетом и искоса глянул на Марину. Она кивнула молча.- Да, непутёвый у тебя муж. Подожди, я скорую вызову. Там, похоже, работка врачам найдётся.
Участковый коротко, по-деловому, рассказал о происшествии, назвал адрес, кивнул, видимо, в ответ на принятый вызов, и поправил фуражку.
-Ну, Марина Ивановна, пошли разбираться?
Он шёл впереди, а Марина следом. Ушлые бабульки выглядывали из-за забора и строили предположения, почему это Марина за участковым идёт. Когда эти двое свернули во двор к Марине, на улице началось движение сильно интересующихся. Ручейками стёкся народ к забору и выстроился аккурат вдоль всей его длины. Зайти внутрь двора никто не решился.
Участковый вошёл в дом. Марина оглянулась на пороге на зевак и прикрыла за собой дверь. В народе пошло волнение, посыпались версии, основой которых был Семён.
Виктор Фёдорович осмотрелся в доме, увидел  лежащего у дивана Семёна. То, что так испугало Марину, оказалось портвейном, который не усвоился, похоже, по причине избытка его в организме. Семён мычал, глаз не открывал, поэтому толка от него не было.
Марина, переживавшая, было, за мужа, махнула на него рукой с досады.
Теперь надо было понять, кто копошится в погребе, и в каком он состоянии. Виктор Фёдорович взял фонарь, включил его, направил внутрь погреба. Оттуда раздался стон.
-Варламыч, ты?-участковый щурил глаза, чтобы разглядеть лицо, разбитое или порезанное, а потому совершенно неузнаваемое.
-Варламыч?-переспросила Марина.-Да как же? Он же не пьёт! Миленький! Как ты сюда попал?
-Это мы выясним. Сейчас доктора приедут, разберутся.
-Да что же это... -Марина прикрыла рот рукой. Глаза её налились слезами. -Неужели Сёмка его? Это же...
-Выясним. Если Семён виноват, то ответит по всей строгости. Только бы Варламыч в себя пришёл.
На улице загудел народ. Виктор Фёдорович выглянул в окно. За забором остановилась скорая. Двое крепких мужчин в белых халатах направились к дому. Марина выскочила им навстречу.
-Так, что тут?-спросил вошедший врач, поздоровавшись за руку с участковым. За ним с чемоданчиком   вошёл фельдшер. Он тоже протянул руку Виктору Фёдоровичу как старому знакомому.
- Проходите, пожалуйста, вот, к столу,-Марина подвинула стулья поближе.
-И давно он так лежит?-спросил фельдшер, глядя на Семёна.
-Почти всю жизнь, -грустно ответила Марина. -Да не к нему, он оклемается. Не в первый раз.
-В погребе человек. Думаем, что это Иван Варламович Глухов, семидесяти восьми лет от роду. Скорее всего, пострадал при падении вниз. Лицо в порезах или разбито. Возможно, переломы. Надо туда спускаться. Потом будем поднимать.
Врач и фельдшер переглянулись, подошли к погребу. Участковый посветил фонарем вниз. Варламыч не шевелился, лежал тихо. Даже не было слышно, дышит он или нет.
-Жив был, когда пришли?-спросил врач.
-Да, стонал,-ответила Марина.
-Понятно. Сергей, давай вниз.
Фельдшер поставил чемоданчик на краю погреба, осторожно стал спускаться вниз. Виктор Фёдорович светил фонарём.
-Жив. Дыхание слабое, много крови потерял. Переломы. Тут кошмар вообще! Всё в огурцах и в чём-то липком. Стёкла везде.
-Давай, сделай, что сможешь. Будем доставать. Вить, организуй пару  мужиков. А вы, -обратился врач к Марине,-найдите одеяло покрепче.
Через десять минут Варламыча достали из погреба.  Выглядел он ужасно, но был жив. Это сейчас было самое главное.
Когда его выносили из дома, бабы закричали, мужики замахали руками. Все были в ужасе от такого события. Многие громко ругали Семёна. Варламыча занесли в машину, прикрыли другим одеялом и осторожно повезли в больницу.
-Марина! Где этот изверг? За что он так Варламыча?- крикнула баба Нина , увидев, что та стоит на пороге дома.
Её вопросы утонули в возгласах и угрозах толпы. Марина развернулась и ушла в дом, закрыв дверь. Виктор Фёдорович писал что-то на листе бумаги. Марина тяжело опустилась на стул рядом.
-Что ж теперь будет-то?-спросила она глухим голосом.
-Разберемся. Так, Марина Ивановна, давай вот что сделаем: я пока его дома оставлю. Как протрезвеет-пусть ко мне придёт. И пусть даже не думает смыться.
Марина  медленно кивала головой, не глядя на участкового. Ей очень жалко было Варламыча. Такой безобидный человек!
-Вот, прочитай, распишись. Читай!
Марина махнула рукой, быстро расписалась внизу листа, оглянулась на мужа.
-Давай. Тебе тут... Эх...-участковый покачал головой, собрал бумаги в планшет и вышел из дома.
На улице его обступили, стали допытывать, что там произошло, но Виктор Фёдорович был непреклонен:
-Разберемся! Расходитесь, нечего тут!
-Что ж ты преступника не забрал? А?  А если он ещё кого порешит?-вопила баба Нина, грозя кулаком всем вокруг.
-Нина Петровна! Не наводи панику! Нельзя человека называть преступником, пока его вина не доказана! Не судья ты! -участковый строго посмотрел на старуху и вышел из толпы на дорогу.
-Эх! Не судья! Давно его надо было посадить! Вот ведь какой вредный человек Сёмка! - баба Нина оглядела всех, ища согласных.
Народ погудел ещё, поглазел на дом и потихоньку разошёлся.
Марина никак не могла заставить себя спуститься в погреб, чтобы прибраться там. Было тошно. Тошно от такой жизни, от такого мужа, от безысходности, которая засосала на самую глубину и не давала вздохнуть.
Семён завозился, что-то пробормотал и снова затих.
Налив ведро воды и взяв веник, тряпку и совок, Марина осторожно полезла в погреб...