Синдром Дрейфа

В далеких рейдах по черному космосу мы с Курасо часто попадаем в то, что межгалактические пилоты-забулдыги называют «синдром дрейфа». Шаттл должен пройти на полных двигателях несколько астрономических единиц в которые вы не можете забраться в криокапсулы и погрузиться в режим гибернации . То есть нужно натурально ежедневно жить в космосе. Так может пройти семь, восемь месяцев и в один миг тебе начинает казаться, что пейзаж за иллюминатором был всегда и ты всегда так и летел и прошло уже много тысяч лет. И ты будешь просыпаться по будильнику и ложиться спать в условных сутках, которые существуют лишь в заложенной программе корабля, а за окном всегда вечная тьма, испещренная близкими и далекими звездами. Ты просыпаешься и чистишь зубы, идешь в кают-копанию, чтобы попить кофе за записью утреннего шоу и поорать друг на друга, что кофе сварен говено. Эти промежутки до гиперпрыжка полны вопросов, потому что ты надолго остаешься наедине с собой. Беседы с Курасо от этого каждый раз обретают все более депрессивный и философский характер потому что мы неизбежно касаемся вопросов бытия и места в нем разумного человека.

Импульс жизни довольно быстро исчерпаем, когда ничего вокруг не происходит конкретно с тобой. Все начинает казаться тусклым и обыденным. Апатия настолько поглощает тебя, что трудно направить мысли в сторону цели на ближний срок. Мысли о Боге и смыслах существования настолько скручивают твой разум, что ты начинаешь видеть то, что никогда бы не увидел в ином состоянии.  Правда в том,  чтоНикто в здравом уме не захотел бы выбираться из Матрицы, если ему реально такое предложат. Все бы выбрали какую надо таблетку. Выбраться из Матрицы, это значит выдернуть себя из розетки. Отправится в свободное плавание с чудовищами без какой либо надежды на обретение гравитации в ближайшее десятилетие.  Чудовища появятся не сразу, но обязательно покажутся за дальним поворотом. Это неизбежная плата всех одиночек, которые начинают видеть остальных как бы без ассоциации со своим видом. У этого состояния есть конечно и позитивные моменты. Тебе начинает открываться невидимое ранее. А не решаемые задачи порой находят чудовищно изощренное решение.

 В эти моменты можно лишь позавидовать людям Веры,  например, христианам, которые приняли смирение в сакральном смысле этого слова. Смирение дарует покой или надежду обрести покой. Покой не в том смысле, что уснуть надолго. А  в том, чтобы делать что угодно, энергично, вяло, бодро, но никогда не останавливаться, потому что ты знаешь, что все дар Божий .Однако при синдроме дрейфа даже такая манящая перспектива кажется не привлекательной. Если тебя выдрали из розетки, то только ты сам сможешь воткнуть ее обратно. Подниматься с утра и чистить зубы, варить кофе и смотреть утреннее шоу, узнавать новую звезду в спиральном рукаве, отправлять смс Наташке однокласснице, улыбаться, смеяться и огорчаться, матерится, ругаться и просить прощения. Вдохновляться и мечтать, обманываться и восторгаться, разочаровываться и влюбляться, снова и снова, пока организм метаболизирует кислород. 

Но мы умеем брать себя в руки в таких случаях. Нужно просто притвориться механической игрушкой и делать то, что нужно для поддержания здоровой жизни. Деятельность постепенно возвращает тебя к позитивному настрою и ты выскакиваешь из ступора и снова поглощен интересными новыми задачами по разработки плана грабежа торгового грузового шаттла-дальнобойщика с минимальной охраной. Присосаться к нему мухой на брюхе и просверлить дыру в аварийном шлюзе. Они и не заметят, пока мы не вынесем все коробки с лунным камнем, который ценится высоко и продается на Хармановые энергентические заводы, где из него высасывают гигаваты электричества.   

Однако при синдроме дрейфа мне часто снятся странные сны. Некоторые яркие настолько что впечатываются в память навсегда, другие сразу растворяются в дымке раскрытых век.  Вчера пролетая недалеко от туманности Бабочка мне приснился шумный пропускной пункт в невообразимо сложных реальных локациях, которые были словно из далекого будущего.

Длинная очередь людей в два параллельных потока проходит поверх протяженного каменного акведука с бортами ( ну как мост фактически) и в одном месте нужно перепрыгнуть провал в мосту шириной около полтора метра , можно почти перешагнуть,  и дальше сразу серебристый шлагбаум с рамкой сканера, а по сторонам охрана. Позади тебя остается город, который скрыт щербатыми бурыми стенами , которые походят на часть замка.  И вот я прыгаю через провал и буквально в последнюю минуту успеваю пройти опускающийся шлагбаум. Чтобы ехать с той группой. За мной уже люди отправятся другим рейсом. Я не знаю, какой это был город. Но очень хорошо запомнилось возбуждение в груди от предчувствия дальнего путешествия, полного неизвестности. Это пьянящее чувство подвигает нас открывать новые города, страны, а в будущем – планеты, звездные системы и даже галактики. Приключение, которое тебя ждет как сильный наркотик. Кто его вкусил – эту радость неизвестности – тот будет помнить это и тянуться к нему. Пираты и моряки дальнего плавания во все века понимали этот наркотик. Поэтому снова и снова отправлялись в море , прекрасно зная, что могут в этот раз не вернуться. Как писал Мелвилл, есть три состояния человека: живой, мертвый и в море. Меня эта мания поразила очень давно, еще с книжек Стивенсона. И до сих пор не покидает. 

Дневники Контрабандиста, (с) Ник Трейси