Очередь Губашлёпа. Глава 1 Коридор

                Глава 1. Коридор.


Все мы хоть раз в жизни задавались вопросом, для чего рождаемся и приходим в этот мир. Вопрос этот вечен, как звёздное небо, и столь же безграничен. Для одних жизнь — это неустанная борьба за выживание, для других — возможность явить миру свою уникальность через талант или доблестный труд, для третьих — звено в цепи эволюции, а для кого-то — просто познание любви.


Антон Белов брёл по бесконечному коридору общежития медицинского института, направляясь в свою комнату. Последний курс хирургии подходил к концу, оставался всего месяц. Сознание, затуманенное вчерашней пирушкой, отказывалось складывать ясную картину бытия. Тело ломило от непривычного похмелья, внутренняя дрожь не унималась уже несколько часов. Хотелось свернуться калачиком и провалиться в спасительное забвение. Рассудок, словно вязкая патока, медленно сползал к полному отключению. В коридоре не было окон, и распахнутая вдали дверь вдруг озарила его, словно прожектор, выхватив из тьмы кружащиеся в лучах утреннего солнца пылинки.


Он не сразу это заметил… Нечто прозрачное, словно сотканное из кисеи, двигалось навстречу. Когда это явление достигло полосы света, он увидел девушку. С каждым её шагом свет оставался позади, играя с её обликом, меняя его до неузнаваемости. Сначала Антон увидел её целиком, но чем дальше она уходила от света, тем призрачнее становился её образ. И всё же, он успел её разглядеть. В ней чувствовалась аристократическая порода: горделивая осанка, расправленные плечи, тонкая кость и длинные пшеничные волосы, обрамляющие лицо с тонкими, изящными чертами. Ещё не различая подробностей её лица, Антон ощущал целостность её сущности.


Такое дано лишь чувствительной и тонкой натуре, какой и был Антон. Его сердце знало правду, в отличие от разума, и всегда говорило её ему. Но он не был готов к этой встрече, хотя где-то глубоко в подсознании каждый из нас ждёт этой единственной встречи с прекрасным. И жизнь подчас преподносит нам такие ошеломляющие сюрпризы, на которые мы не можем сиюминутно правильно отреагировать. Смущение и радость одновременно наполнили его сердце.


Конечно, он знал, что в мужское общежитие приходят девушки, подруги студентов, но чтобы такая неземная красота появилась здесь в столь ранний час… Это казалось невероятным. Он мгновенно протрезвел, недомогание и боль во всём теле отступили. В считанные секунды он оценил свою внешность, и на то были весомые причины.


Антон обладал необычной внешностью — челюстно-лицевой патологией. Красивое, пропорциональное тело и лицо, словно помятое на одну сторону, привели его к определённой манере жить, одеваться, носить длинное мужское каре. Это позволяло ему некоторое время оставаться невидимым, скрываться от неприятно удивлённых взглядов. В деревне, где прошло его детство, прозвище его было менее гуманным, более грубым и безжалостным, как всё примитивное. Его звали Губа-шлёп.


В детстве он не осознавал значения этого прозвища, принимал его как обычное второе имя, как способ выделиться по местной традиции, которую сейчас называют менталитетом. Но эти прозвища остались с ним на всю жизнь, словно клеймо, и как бы человек ни сопротивлялся этому невидимому насилию, всё было бесполезно. Это было своего рода кодирование и одновременно характеристика, хлёсткая и обжигающая, как пощёчина.


Но вернёмся в наш коридор. Антон был переполнен новым чувством, ощущением дикого, животного восторга. Словно лесного зверя вернули в его стихию, в дремучие дебри. Его внутренняя сущность ликовала. Нечто прекрасное заполнило всё его тело на уровне метафизики, каждая клетка проснулась от спячки, получив электрический импульс, ожидания которого длилось всю сознательную и бессознательную жизнь. Это чувство живёт в каждом из нас, и мы подсознательно стремимся к нему от рождения до смерти. Даже если вы прожили всю свою жизнь с человеком, родили вместе много детей, и все вокруг считают вас счастливой парой, всё это счастье может рухнуть в одно мгновение из-за той самой роковой встречи, обрекающей на любовь.


Ударило током — это не сказать ничего. Всё его существо ощутило радость удивления и одновременно боль, от которой можно почти умереть. Как же мучительно не быть с ней сейчас, рядом, сейчас и всегда. Время замерло, время повернулось вспять, время летит вперёд… Сейчас оно исчезло, его просто не было. Позже он поймёт причину этой боли, найдёт объяснение в книгах и в себе самом. Ведь всему можно найти объяснение, если очень захотеть.


Всё это произошло за несколько секунд, пока наши герои двигались навстречу друг другу. Но для него время замедлилось, сердце билось в два раза медленнее, словно в кино. Антон машинально отвернул лицо к стене, выставляя напоказ выгодную сторону, чтобы скрыть свой недостаток. Слегка опустив голову, продолжая смотреть исподлобья, не отрывая глаз, он шёл вперёд навстречу незнакомке. Всегда находчивый и дерзкий, уверенный в себе и в своих поступках, заранее знающий результат каждого ухаживания, не знающий поражений, сегодня он словно очнулся в изменённом сознании, и привычный мир перевернулся с ног на голову.


Впервые Антон осознал себя проигравшим игроком в своей привычной любовной игре.


С этой минуты он перестал чувствовать себя охотником-победителем. Такова правда жизни — охотник и жертва. Неведомая сила указала ему на то, что он не всегда может быть хозяином положения. Это чувство, забытое и новое, будоражило его сознание, волновало, как весенний ветер. Ничего более сильного и прекрасного он никогда в жизни не испытывал.


Беззаботное выражение лица сменилось удручающей гримасой. Рот скривился в вымученной улыбке безысходности. Смешанное чувство предчувствия встречи и одновременной потери на неопределённое время. Кто-то или что-то лишило его привычного развлечения, ощущения удовольствия, и его охватила сильная тоска.


Он хотел ускорить шаг, но не мог. И этот душный коридорный воздух в момент их встречи изменился до неузнаваемости. Смесь мужского пота, сигаретного дыма, сырости и затхлости, запаха извёстки и свежевымытого пола — дуновение воздуха от их движения и смешение её духов изменили временное и физическое пространство. В этот момент он был не просто человеком, а раненным в сердце зверем. Он больше не мог спокойно дышать, смотреть, слушать. Произошло включение сознания, пробуждение разума. Огонь познания чистоты сердца жёг его изнутри. Он больше не был прежним Антоном, он стал другим человеком, познавшим сильное чувство. Это чувство было его и только его — единоличным и неразделённым.


Она уже шла не навстречу ему, а от него, куда-то в свою жизнь. И лишь слабый шлейф её духов тянулся за незнакомкой. Антон запомнил этот запах навсегда, он врезался в его сознание, как мотив, как цвет, как вкус.
Кто ты и куда же ты уходишь… — думал Антон, поражённый встречей и раненный своим новым чувством.


В комнате общежития, где проживало четыре человека, куда сейчас вошёл Антон, было непривычно тихо. Был воскресный июльский день 1991 года, большинство парней разъехались по домам, кроме одного. Его звали Сергей Шацкий, и он был особенно близок Антону. С первых минут общения они почувствовали полное взаимопонимание. Оба приняли друг друга такими, какие есть, без прикрас. Совместная многолетняя студенческая жизнь в тесном пространстве сплотила их.


Сергей не любил своё имя и называл себя Серым. Что здесь такого, ведь человек не выбирает себе имя при рождении. Но есть субъективное мнение, что родители, нарекая ребёнка именем, дают ему некую программу жизни. И поскольку они любят своё чадо, имя оберегает его от невзгод и несёт в себе важные события и свершения. Примерно так Антон пытался объяснить значимость и ценность его настоящего имени. После некоторого раздумья и сопоставления фактов своей биографии Сергей разрешил называть себя Сергеем. И потом, странно усмехаясь, вслушивался в своё имя, когда к нему обращались. За ним было забавно наблюдать.


Сергей был полной противоположностью Антона. Он обладал редкой мужской красотой. Не буду описывать его внешность. Красивые, как и некрасивые, люди встречаются крайне редко. И это был тот самый случай — один на миллион. В отличие от Антона ему никогда не приходилось быть охотником за женскими сердцами. Девушки сами искали встречи с ним. Он настолько привык к этому повышенному вниманию, что обесценивал женскую сущность. Женщина не казалась ему драгоценностью или святыней, как в Средневековье. Они все были для него на одно лицо, как близнецы, и постоянное обожание вызывало в нём лишь скуку и лень. Он знал себе цену как человеку со всеми своими недостатками, а не как картинке, в создании которой не было его заслуги.


Он больше не желал пожирающих взглядов, любовных записок, непонятно от кого приходящих. Он больше не верил в любовь, которая когда-то случится с ним. Но он хотел её, ждал её и завидовал простым смертным, с обычной внешностью, которые влюблялись и любили друг друга. Можно сказать, что он стал циником. Обесценивание женщины привело к внутренней душевной дисгармонии. Что-то важное ушло, и не было сил и возможности разобраться в этом самому. Нужен был сильный человек, целостная личность. По этой причине его тянуло к Антону. В нём он черпал великодушие, милосердие, здоровый интерес к женщине и огромное жизнелюбие. При этом Сергей старался быть обыкновенным, любил шутить и балагурить, баловаться и рассказывать байки и анекдоты. В нём было странное для молодого человека сочетание — нелюбовь ко всему живому, за исключением собак, и любовь к вещам.


Сергей был страстным поклонником неодушевленной красоты, эстет до мозга костей. Обладая безупречным вкусом, он снискал репутацию щеголя, человека, для которого внешний вид – целое искусство. В одежде он был верен классике, находя сокровища на блошиных рынках: длинные пальто из грубого сукна или мягчайшего кашемира, шелковые плащи, костюмы из джерси, перчатки из тончайшей лайки, кепи, туфли из благородной кожи. Этому умению он научил и Антона – следить за гардеробом, обновлять его, чувствовать вещь. Одежда, как правило, была не новой, даже наоборот – отмеченной печатью времени. Но Сергея это не отталкивало, он был экспертом по качеству, ценителем подлинности. Увидев желаемое, он приходил в состояние восторга, как старый коллекционер, обнаруживший редкий экземпляр. Прежде чем купить, он долго изучал ткань, подкладку, выделки кожи, будто читая по ним историю. Он безошибочно определял нужную длину пальто, ширину брюк, толщину ворса, оттенки цвета. Сергей даже принюхивался к вещи, словно пытаясь уловить ее душу. Запах, по его словам, рассказывал о бывшем владельце, о дыхании ушедшей эпохи.


Многочисленные подношения от поклонниц – любовные безделушки и сентиментальные знаки внимания – он щедро раздаривал всем желающим, считая, что хранить подобные вещи не мужское дело. Но один предмет роскоши все-таки присутствовал в их аскетичной студенческой обители. Это был старинный бронзовый подсвечник, доставшийся Сергею от бабушки. О нем он говорил с особым трепетом, словно о невидимой нити, связующей его с дорогим человеком. Часами он рассказывал об этой маленькой, но сильной женщине, заменившей ему мать, пока та искала счастья в других городах. Сергей боготворил бабушку.


Подсвечник, старый и величественный, стоял на подоконнике, внося в скромное жилище нотку аристократизма. Три свечи, купленные специально для него, обгорели ровно настолько, чтобы капли воска стекали живописно. Простые льняные занавески, кокетливо подхваченные бантом, подаренным подругой, создавали ощущение уюта. На блошином рынке Сергей покупал старинные фарфоровые статуэтки, изображавшие самые разные сюжеты, но особенно много было фигурок собак. Все это богатство хранилось в коробке и охотно демонстрировалось гостям. Эти, казалось бы, незначительные детали умело преображали холостяцкую студенческую жизнь, наполняя ее теплом и индивидуальностью.


Сергей открыл глаза и, взглянув на Антона, проворчал:
– Началось утро в колхозе! И что на этот раз приключилось?
– Кое-что произошло, но об этом позже. А сейчас – спать, спать, спать.


Антону не хотелось делиться новостью, он должен был все пережить и осмыслить. За окном зашумел дождь, капли забарабанили по стеклу. Комната наполнилась запахом сырой земли, и Антон провалился в глубокий сон. Окно выходило на запад, и через несколько часов ласковое солнце разбудило его.


Все было таким привычным и знакомым – комната, Сергей, друг. Встреча с незнакомкой казалась сном, лишь смутное чувство потери не давало в полной мере насладиться пробуждением.


Антон встряхнул волосами и предложил съездить в блинную, воскресная традиция была нерушима. Большинство студентов разъезжались по домам, к семьям. Эти две одинокие души, Сергей и Антон, стали друг для друга негласной семьей. Воскресная тишина и пустота общежития гнали их прочь от одиночества, в шумный, солнечный Омск.


Блинная была местом, хранящим детские воспоминания. Конечно, это была не фешенебельная ресторация, а скромная советская столовая, но с богатым выбором блинов с разнообразными начинками: с мясом, с творогом, с ягодами, с медом. Здесь можно было побаловать себя вкусовыми впечатлениями на целую неделю. Молодые люди были аристократами в душе, хотя и не знали наверняка о своих древних корнях. Они лишь чувствовали неутолимую тягу ко всему прекрасному и возвышенному.


Сергей часто вспоминал изысканные обеды у тетки. В его детскую память врезались фарфоровые тарелки с золотой каймой, белоснежные скатерти, тонкие высокие бокалы, серебряные вилки и ножи для разных блюд. Две семьи собирались за этими воскресными обедами: он с бабушкой Екатериной Васильевной и семья сестры матери, тетя Елена Александровна с дочерью Ириной и мужем Николаем. Переселенцы с немецкими и польскими корнями, они перебрались из Одессы в сибирский Омск, где и жили теперь наши герои. За столом обсуждались новости страны, города и семьи. Те воскресные обеды были пронизаны духом аристократизма, все соблюдали правила этикета – как вести себя за столом, как говорить, как пользоваться столовыми приборами.


Эти детские воспоминания сформировали его представления о прекрасном. И однажды, случайно оказавшись в этой скромной блинной, Сергей почувствовал отголосок того домашнего, вкусного и хлебосольного стола. Туда, в детские воспоминания, где было тепло и беззаботно, мы всегда стремимся вернуться.