Очередь Губашлёпа. Глава 3 Гиацинт

Глава 3. Гиацинт.




Они бродили то по набережной Иртыша, то по прибрежному песку. Сибирское лето мимолётно, и не каждый год балует таким благодатным теплом. Сегодня был один из тех редких дней. Жара, густая, словно кисель, обволакивала негой. Растянувшись на песке, они коснулись пятками прохладной влаги у самой кромки воды, соединив жаркий полдень с живительной энергией реки.


Одинаковое чувство истомы и блаженства накрыло их обоих. Несколько часов пронеслись в забытьи, подобном сновидению. Очнувшись, они вошли в реку, растворяясь в её прохладе. Всё было просто – быть частью природы, чувствовать её.


День клонился к закату, пора было возвращаться в общежитие. Ещё можно успеть в столовую, где кормили вполне сносно. Завтрашний день не будет похож на этот, он закружит в суете и спешке. Оба подрабатывали после учёбы – стипендии едва хватало. У Сергея была непостижимая статья расходов – гардероб, словно протест против серости мира, а Антон содержал себя и квартиру, оставшуюся от матери.


Возвращаясь, они неспешно шли по набережной, наслаждаясь долгожданной вечерней прохладой. Горожане, словно освободившись из душных квартир, неторопливо гуляли. Вечерний променад, свойственный любому городу.


Навстречу им шли две девочки. Сергей заметил их издалека. Не больше тринадцати лет, это чувствовалось по росту и несформировавшимся фигурам. Девочки были вызывающе ярко накрашены. Макияж кричащий, неестественный, одежда – откровенно сексуальная: высокие каблуки, глубокое декольте на ещё детской груди. Феномен нимфеток, когда гормоны опережают взросление души, толкает девочек к преждевременной сексуальности.


Эти девочки-женщины приближались. В трёх шагах от них Сергей остановился, преграждая им путь. Резко, громко, чтобы слышали все, во всю мощь своего голоса, он спросил:


– Тётки! Сколько время?


Девочки замерли. В ту же секунду до них дошёл смысл обращения – «тётки».


– Мы не тётки!


– А кто же вы?


– Мы девушки!


– А выглядите как тётки.


Девочки смутились. Никто ещё не делал им подобных замечаний на улице. Только сейчас они разглядели Сергея и Антона. Сергей ослепительно улыбался. Девочки тихо вздохнули, не отрывая взгляда от него. В их юных головках промелькнула мысль: «Всё-таки он обратил на нас внимание! А будь мы простыми девочками, прошёл бы мимо, не заметив».


Сергей почувствовал их замешательство и тщеславное удовольствие. Выражение его лица изменилось, улыбка сменилась гримасой нетерпения и досады. Он смотрел им прямо в глаза, словно пытаясь разгадать что-то. Что-то внутри заставило его сменить сарказм на тихое смирение – учитель взял верх над палачом. Тихо, почти шёпотом, он произнёс:


– Не хотел бы я иметь такую дочь, как вы. Но очень хочу иметь дочь. Берегите себя. Храни вас Бог! Не торопитесь взрослеть, детство – прекрасная пора.


Он посторонился и, низко наклонив голову, произнёс:


– Идите.


Они разошлись в разные стороны. Эта мимолётная встреча всколыхнула сознание девочек, дала понять, как выглядит взрослый мужской взгляд на их вызывающую претенциозность.


После ужина в столовой Сергей остался на улице покурить. Антон не курил и вошёл в подъезд один. Проходя по длинному тёмному коридору, он вдруг ощутил знакомый аромат. Сладкий, терпкий запах женских духов. Словно стены хранили отпечаток утренней встречи, забытой им во сне. Стены помнят всё. Дальняя дверь приоткрылась, и полоса света вырвалась в коридор. Антон, не веря своим глазам, увидел женский силуэт. Её движение навстречу ему было нереальным. В памяти всплыла утренняя незнакомка во всех деталях.


Очнувшись от наваждения, Антон решил во что бы то ни стало найти этот запах, пока он живёт в его памяти. Ослеплённый навязчивой идеей, он выбежал на улицу. Было шесть вечера, до закрытия магазинов оставалось два часа. Сергей, ничего не поняв из сбивчивых объяснений друга, молча побежал вместе с ним. Сергей, всегда следивший за своей внешностью, разбирался в парфюмерии. Но в ближайшем магазине, перенюхав все духи, Антон понял, что их просто нет. Но ведь он не мог выдумать этот аромат, он вошёл в него, как часть пережитого волнующего события. Этот запах жил в нём и не отпускал.


Они возвращались к общежитию, непринуждённо болтая обо всём и ни о чём конкретном. Сергей не спрашивал о причинах поиска необыкновенного аромата, и так всё было ясно – Антон влюбился. Навстречу им шла женщина лет сорока. Шла тихо, не торопясь, погружённая в свои мысли. Антон смотрел на неё, и вдруг порыв тёплого летнего ветра сорвал её волосы с плеч и бросил на лицо. В то же мгновение Антон почувствовал тот самый, искомый запах. Задыхаясь от волнения, он произнёс:


– Это он, это её запах! Что мне делать? Подойти, спросить? Не напугаю ли я её? Вдруг сорвётся и убежит…


Сергей остановился и посмотрел на Антона. Ситуация казалась банальной, но он понимал, что для Антона всё гораздо серьёзнее. Сергей решительно двинулся навстречу женщине. Остановив её, он почтительно поклонился и произнёс:


– Добрый вечер, сударыня. Простите мою бестактность. Мы не знакомы, но ваш чарующий аромат привлёк наше внимание. Не могли бы вы сказать, как называются ваши духи?


Женщина была жизнерадостной, и приняла всё за комплимент. Звонко рассмеявшись, она ответила:


– Мои любимые духи – «Гиацинт».


Сергей изящно поблагодарил женщину и, попрощавшись, пожелал ей удачи. Подойдя к Антону, он прищурился и медленно произнёс:


– Первый шаг к победе – название духов «Гиацинт». Как ты услышал этот запах, я ничего не почувствовал. У тебя явно есть скрытые способности. Боюсь, ты влюбился по уши, не зная предмета своего обожания. Сколько ещё может быть таких возможностей и встреч, а пока – полная свобода без обязательств.


Антон смотрел на Сергея, как человек, получивший сокровенное знание, но не желающий делиться им. Он понимал, что Сергей желает ему добра и пытается уберечь от самого сильного, самого коварного, самого прекрасного чувства – любви. «Дурачок, любовь – это самое сильное поражение сознания и причина проявления в этой действительности бытия». Но всё равно, Антон почувствовал благодарность, словно его мать, догоняя его через тонкую материю, чрезмерно проявляла заботу о нём. И это было приятно. Материнская забота с тобой навсегда, на всю жизнь.


Всё должно быть в этой жизни. Ночью Сергей избил Алексея за, казалось бы, естественное проявление физиологии – мужской сброс спермы. Алексей почему-то не нравился девушкам, что-то отталкивало их от него. Утром, увидев результат физического воздействия, Сергей, поговорив с Алексеем и поняв бесполезность траты времени на его перевоспитание и этическое образование, пришёл к выводу – Алексею нужен только бордель.


Вечером следующего дня был организован поход в известное заведение. Пошли трое – нуждающийся Алексей, знаток и завсегдатай подобных мест Сергей и сопровождающий Антон.


В России всегда были, есть и будут публичные дома. Вспомним «Яму» Куприна, где чётко показана иерархия подобных заведений, с уплатой налогов, с регулярным медицинским осмотром. В советское время, на фоне якобы несуществующего секса, все отношения ушли в подпольные организации, контролируемые местными властями, снимающими все сливки доходов, вместо уплаты налогов.


Абсолютно все желающие знают адреса в любом городе нашей необъятной родины.


После вечерней смены трое молодых мужчин направились в местный бордель на улице Двадцать четвёртая Северная. Обычное пятиэтажное здание, ничем не примечательное, ничего не говорило о пикантном содержимом, только завсегдатаи и местные соседи знали о предмете особого мужского интереса.


Напротив известного подъезда стояла пожилая женщина и продавала цветы. Антон подошёл к ней и купил последний букет. Он передал цветы удивлённому Алексею, тот никогда не дарил женщинам цветы и был недоволен ненужной тратой денег.


Был тёплый вечер, и продавщица, распродав все цветы, собирала свой нехитрый скарб: деревянный ящик, низенький табурет и корзину. Она была старая и очень худая, руки её тряслись мелкой дрожью, пальцы двигались, словно в них была щепотка соли для соления пищи. Цветочнице было неловко нести этот нехитрый, но неудобный инвентарь. Антон наблюдал за ней, и вдруг его потянуло к ней что-то неведомое.


– Сергей! Идите без меня. Я домой.


В следующую минуту Антон вежливо и ненавязчиво предложил проводить продавщицу до дома, на что та охотно согласилась. Они прошли квартал и оказались в одном из старых домов. Антон был несказанно рад, что изменил планы сотоварищей, уж очень ему не хотелось быть в обществе доступных женщин. Поднявшись на третий этаж, женщина остановилась, поклонившись в знак благодарности. Подняв глаза, она вдруг замерла. Её взгляд пристально и спокойно изучал лицо Антона. С каждым мгновением от увиденного перед собой необычного лица женщина преображалась и менялась внутренне. Усталость прошедшего дня и суета жизни уступили место радости нечаянной встречи. Словно она ждала его долгие годы. Лицо её озарилось внутренним светом и радостью. Тонкие высохшие и обветренные губы тронула чуть заметная улыбка. Медленно, не отрывая взгляда от глаз Антона, она подняла и протянула руку к его сердцу. Антон не шевелился, он был как под гипнозом. От прикосновения руки шло тепло, и не хотелось что-либо менять. Женщина произнесла тихим голосом:

   - Очередь никто не отменял.
     Затем она повернулась и исчезла за дверью своей квартиры. Казалось бы, пустые ничего не смыслящие слова, сказанные, бездумно и неосознанно, в никуда.  Но только не для Антона. Это было послание свыше, подсказки Бога – отголосок прошлого.

     Антон вспомнил своё детство. От него скрывали его собственное лицо. В доме все зеркала висели высоко, а маленькое было в сумочке у матери. Однажды в гостях он увидел себя близко - в большом зеркале шифоньера на него смотрел незнакомый ему мальчик с помятым на одну сторону лицом. Он не сразу понял, что это отражение его самого. И когда повторяющиеся за ним движения в зеркале закрепили его сознание, что это был он сам – такой ужасно не красивый и отталкивающий, тогда впервые, он почувствовал обиду. Маленькое сердце захлебнулось в чувствах несправедливости и не детского горя. Он побежал домой. По дороге он понял значения своего прозвища -  Губашлёп, слёзы хлынули из глаз. Дома бабушка Матрёна сидела за вязанием ковриков и тихо напевала песню. Антон, уже рыдая, кинулся ей в объятия и всё причитал и плакал от поразившей его правды. Открытие собственной внешности было таким внезапным ударом для маленького человека и таким горьким, как страшный приговор.

    Мария Фёдоровна давно была готова к этому разговору. Все эти годы она думала над несчастьем этого маленького существа, и сама себя спрашивала, и ей в один день пришло знание – ответ, как откровение сердца. И был он таким простым и понятным, что не поверить в этот ответ было нельзя.

    Антон ещё плакал горькими слезами, уткнувшись в колени бабушки. И многочисленные одежды  - платье, фартук, тряпка под вязание, и само вязание обнимали ребёнка уютом и любовью. От неё пахло пирогами и чем - то родным, ни с чем, ни сравнимым запахом трав.
Мария Фёдоровна взяла руки Антона в свои руки и тихо заговорила:
  - Послушай меня деточка, я расскажу тебе историю твоего появления на свет, в нашу жизнь.

    Высоко, высоко на небе есть хрустальный город, там находятся души. И все эти души стоят в очереди на жизнь. А душ так много, что ждать своей очереди приходится тысячи лет. И твоя душа была в той очереди и не выдержала она такого ожидания и попросилась она на рождение. Но всё не просто, очередь нельзя нарушать. Если терпения у души нет, ей предлагают не простую судьбу. В этой судьбе будет много преодоления, невзгод, потрясений, потерь. И твоё лицо потому такое, что ты там попросился прийти в эту жизнь в не очереди. Уж сильно ты хотел видеть солнце и белый свет. Душа твоя была предупреждена об этой твоей особенности, и она согласилась на эти условия. Однажды ты вспомнишь мой рассказ, об очереди. Это будет тебе подсказкой к выбору твоего решения на каждый поступок твоей непростой жизни. И это будет тебе далёким приветом от меня из прошлого в настоящее.

   Мария Фёдоровна обняла и поцеловала Антона.

   Привет из прошлого в настоящее, вот что сейчас произошло в этом старом доме. Антон остановился и обернулся, что бы запомнить этот дом, но его там больше не было. Стояли дома, новые и среди них не было, никакого старого дома. Наваждение – подумал Антон. Но эта странная встреча показалась ему не случайной. Горячо любимый и родной человек протянул ему руку помощи в его одинокую душу, как привет из прошлого, как поцелуй и объятие. Иногда события  и информация догоняют нас в неожиданной и причудливой форме. И что раньше казалось сказкой или вымыслом через годы становится истиной.