Волшебник Одинокой башни Глава 5 На пороге мастерс

Глава 5
На пороге мастерства

1.

 Яркий лунный свет заставил зажмуриться от неожиданности. Наверху было холодно. Осенние заморозки покрыли все в округе мелкими блестками хрустящего инея, и, возникнув на продуваемой террасе Одинокой башни, Кукиш поневоле плотнее закутался в синеву бархатного плаща гномов.
 – Н-да. Одежонка красива, спору нетути, одначе зипунишко-то мой куды как сподручнее сгодился б.
 Судя по всему, до рассвета оставалось довольно много времени, и злыдень решил оглядеться. Башня выгорела дотла. Жар пламени разгулялся тогда настолько сильно, что в некоторых местах бока почернелых гранитных глыб пересекли глубокие трещины. Он не хотел рисковать, обнаруживая себя колдовством, и приготовился идти на ощупь, когда, осторожно ступив в темноту комнаты, увидел вдруг льющееся сверху слабое свечение. Кукиш повертел шеей, надеясь отыскать скрытую лампаду. Сияние перемещалась вместе с движениями его головы.
 – Тэк-тэк-тэк, – ероша остатки волос на темени, рука домового наткнулась на гномовский обруч. – Ага. Вон оно что. Алмаз-то во тьме светится.
 Кукиш снял кольцо, пытаясь получше рассмотреть кристалл, но тут же очутился в непроницаемой черноте. Надел, снова посветлело. Похоже, свет алмаза был виден только тому, кто носил его, и это ох как устраивало не желавшего раскрывать свое присутствие злыдня. Шаг за шагом домовой медленно спускался по шершавым от гари камням. Да, огонь потрудился на славу: ни кусочка дерева, ни книжного листика, ни лоскутка ткани не оставило взращенное глупыми горными троллями огнедышащее чудовище. Однако пожар не пощадил и своих создателей. То здесь, то там под ногами, нарушая тишину ночи, хрустели обугленные черепа и кости. При каждом таком звуке старик вздрагивал, покрывался противным липким страхом, вмиг превращаясь из «великого волшебника» в несуразного в своей неказистости маленького домового из Змеиной балки, что затерялась в Заповедном лесу на далеких славянских просторах.
 – Ну и что с того, – убеждал себя Кукиш. – Ну и пужаюсь. А кто б не испужался?! Разве Красомир один только. Дак у него сердце геройское, самое ни на есть геройское! Но ничего, не тот храбрец, кто готов завсегда голову сложить безрассудно, а тот, кто, жизнь отдав, победу за собой оставляет. Оно, конешно, лучше бы и жизнь..., но уж тута, как придется.
 Лестница кончилась коротким привратным коридором. Отсюда месяц назад они вместе с Эллеей бежали в неизвестность, и сюда пришлось вернуться, чтобы сызнова начать тяжелую битву со Злом. Запах гари сменился холодным пронизывающим дыханием северного ветра. На белом инее четко проступила крохотная тень домового.
 – Ну, вот! Весь как на ладони! Подходи, кто хошь, и бери голыми руками.
 Злыдень с досадой топнул ногой. Не крепко надетый впотьмах обруч от толчка свалился вниз и разбился бы о камни, однако ловкие пальцы Кукиша успели подхватить кольцо и сильнее водрузить его на голову. Старик зашагал вниз, к чернеющему изножью скалы, где, как он помнил, в садах у сельчан росли яблоневые деревья. А яблоня, по словам короля гномов, вполне подходила для изготовления волшебной палочки. Обуреваемый противоречивыми чувствами, домовой только на середине пути ощутил, что вокруг что-то изменилось, и лишь через добрую сотню шагов понял, что именно. Его тень исчезла. А это могло означать лишь одно – он стал невидимым.
 – Мать честная, энто чего ж со мною приключилось-то? – злыдень остановился как вкопанный, поднес ладонь к носу – пальцы на месте, глянул вниз – ноги тоже, но тень от них так и не появилась. Кукиш задумчиво почесал в затылке, где совершенно неожиданно наткнулся на алмаз. Второпях домовой надел обруч задом наперед. Да, воистину подарок Гринклоака оказался по-королевски щедрым.
 Из деревни донесся петушиный крик. Видно первый. Чтобы поспеть к рассвету, следовало торопиться, и домовой помчался так быстро, как позволяли каблуки новых сапог. Развевавшиеся на ветру полы бархатного плаща пришлось подоткнуть за пояс. Котомка с книгой и камнями нещадно молотила по плечам. В общем, если бы кто мог увидеть «великого» волшебника в эти мгновения, тот не сумел бы сдержать насмешливой улыбки. Однако главным сейчас было одно – сделать все необходимое до наступления утра.
 На улочках села царила отдававшая тревогой глухая тишина: ни мычания коров, ни блеяния коз, ни собачьего лая. Каждый дом слепо смотрел закрытыми ставнями. Ни одной отворенной калитки, ни единого приоткрытого сарая или овина. Все вокруг настороженно ожидало восхода солнца.
 – Не к добру энто, – успел подумать Кукиш, столкнувшись нос к носу с размытым зеленым свечением. Пахнуло заплесневелой злобой. Вспомнился давний разговор с Кхашхашем.
 – Ну, подлые, обождите ужо, скоро до вас доберусь!
 Старик мысленно погрозил кулаком, и, странное дело, нежить как-то вдруг съежилась, уступая дорогу невидимой опасности, расплылась зеленым пятном в подмерзшей уличной грязи и быстро всосалась под землю.
 – Так-то! – удовлетворенно хмыкнул Кукиш, продолжая свой путь вдоль высоких заборов. Лезть незнамо куда ему не хотелось, но в то же время необходимо было поскорее отыскать хотя бы единую приличную яблоню. Злыдень одну за другой проверял доски на прочность и все больше убеждался, что местные жители строили на славу или уж очень боялись ночной зеленой нечисти. Заборы стояли накрепко. Заставив вздрогнуть, совсем близко заорал петух, ему ответил другой, третий, четвертый. Небо на востоке посветлело.
 – Тьфу, пропасть! Что ты, сядешь, будешь делать, – выругался Кукиш.
 Ему повезло почти перед самым концом деревни. Со стороны леса домовой обнаружил узкий заячий лаз. Жалко было пачкать гномовский наряд, да, что поделаешь, пришлось. Правда, бархатный плащ старик все же свернул и засунул в котомку. Сад состоял почти сплошь из одних яблонь. Походив немного, злыдень выбрал на отшибе молодое деревце с еще прямыми ветками, присмотрел одну, повернулся на бледнеющий восток, достал кинжал маахисов и остановился. Лишенный коры прут нужно было сушить в волшебном пламени, а колдовать – значило обнаружить свое присутствие для злых отродий, встречи с которыми в ближайшее время Кукишу хотелось избежать всеми силами. Он был по горло сыт своими «геройскими подвигами». Голос за спиной заставил вздрогнуть и от неожиданности порезать ладонь. Заговоренный клинок обагрили капли крови.
 – Чего ты боишься, волшебник Кукиш. У подарка гномов на твоей голове есть еще одно важное свойство: колдующий в нем может быть спокоен – творимое им волшебство останется тайной для любого соглядатая. Уяснил.
 – Ха-а! Гляди-ка, сыскалась наконец, подруженька долгожданная! Как мне в бою да напасти на помощь придти, так накося-выкуси, а как поучать, так она враз объявилась. Встречайте, радуйтесь!
 – Не появилась – значит, не смогла, – голос Эллеи звучал спокойно.
 – Что, значит, не смогла! Энто как, не смогла! А ежели б загинул я в лесу том-то, тогда чего?! Всему делу конец?!
 – Может и конец, а может и другой герой отыскался бы, – все так же тихо отвечала душа волшебницы.
 – Да ты, да знаешь, кто ты..., – злыдень зашелся от негодования. – Энто опосля всего, что мне сотворить да вызнать удалось?! Энто мне друг милый говорит?! Так! Все! Ноне у тебя своя дорога, а моя тропочка отдельно теперича идет! Просекла?! Ищи свово другого и поучай его, сколь пожелаешь!
 Кукиш принялся сосредоточенно зализывать порез на ладони.
 – Подожди...
 – Ты еще туточки? Не смылась покеда? Ах да, в энтом месте ведь не опасно. С опасностями старому дурню сражаться положено, а им, волшебницам, значитца, на готовенькое приходить!
 – Ну, послушай...
 – И не подумаю.
 – Я не из трусости или коварства тебе на помощь придти не могла.
 – Именно из них самых.
 – Бруно и так едва меня не почувствовал...
 – Не знаю, милая, не ведаю. Кто там кого и когда не почувствовал. Мне от энтого вовсе не легче было, – не сдавался домовой, хотя и ощутил в голосе Эллеи примирительные и даже просительные нотки.
 – Зато как ты их! – решила сменить тактику волшебница.
 – Энто мне самому много лучше ведомо. И вообще, – Кукиш услышал истошный третий крик петуха. – Отыдь-ка ты в сторонку. Не вишь что ли, делом человек занят, и со временем у него туговато.
 – Но я же помочь...
 – Растворись! – рявкнул злыдень в сторону голоса. – Не поспеваю я. Не ждать же мне из-за разлюбезностей твоих еще месяц цельный.
 Домовой повернулся лицом к восходящему светилу, в два приема отсек яблоневую ветку, широкими движениями зачистил кору и поджег ее магическим пламенем, после чего принялся поворачивать прут над огнем, творя слова заклинания из книги. Странное дело кусок дерева буквально на глазах потерял упругую гибкость. Сучки и неровности сгладились. Вытопившийся сок придал волшебной палочке особый блеск.
 – Эх, сейчас бы кусочек горного хрусталя, – мечтательно подала голос Эллея.
 – Энто за каким же делом? – природное любопытство взяло верх над старческой сварливостью.
 – Есть магия камня, а есть магия дерева. Соединившись в особом порядке, они порождают еще большую мощь. Для яблони подходит горный хрусталь. Тогда в твоих руках родилось бы не только орудие творца, но и весьма грозное оружие, противостоять которому оказалось бы под силу очень и очень немногим.
 – Ну хоть чтой-то можно полезное от тебя услышать.
 Придерживая одной рукой яблоневую ветвь, Кукиш сбросил с плеча котомку, поворошил в ней и извлек на лунный свет обработанный прозрачный камень. Он просто приставил острую грань к деревянному концу... Яркая вспышка заставила домового на мгновение сощуриться. От пальцев вверх побежала теплая волна. Сердце замерло в невыразимой радости и забилось сильнее. Это была сила, сила волшебства, того волшебства, что создано им, что подвластно только ему, что готово откликнуться на малейшее его желание.
 Над темной кромкой леса, отсекая деревья от черноты ночных небес, вспыхнула белая полоса зари. Разом десятками голосов загомонила скотина в сараях, залаяли осмелевшие собаки, заскрипели отворяемые ставни. Деревня просыпалась навстречу утру. Пора было возвращаться. Он легко уничтожил следы своего присутствия, набросил на плечи плащ, вскинул суму, крепко сжал сотворенное чудо и повернул алмазное кольцо Кхашхаша. Прохладный ветер раздул полы бархатного гномовского одеяния. На террасе Одинокой башни стоял новый ее хозяин – волшебник Кукиш.

2.

 Подобного шума поляна в заколдованном лесу не слышала, наверное, с той поры, когда Бруно выходил едва живую хозяйку коварных владений, и она, изрыгая проклятья, поклялась жестоко отомстить всему гномьему племени, особенно же его «королевскому отродью». Но тогда гнев Карго, породив с десяток убийственных гроз и смертоносных ураганов, в течение нескольких часов сошел на нет и уступил место трезвому расчету планов мести. А сегодняшняя буря длилась уже третий день. Перепуганные обитатели леса старались отыскать самые укромные места, подальше от случайного взгляда колдуньи. Саму поляну сплошь покрывали пятна выжженной земли. Местами скособоченный забор разом потерял добрую половину своих зловещих «украшений». Несчастный дом сотрясали визгливые крики, злобное рычание и звон разлетавшейся вдребезги посуды. Воистину говорят, что в мире не ведают усталости три вещи: похоть развратника, зависть друга и гнев женщины.
 – Кретины! Недоноски! Сборище тупоголовых ослов! – были едва ли не самыми приличными словами из тех, что срывались с губ волшебницы.
 Начало буре положило возвращение из далеких славянских земель Эга и Кора. Они подоспели к ужину. Карго как раз уплетала половину сдобренного приправами кабаньего бока, запивая нежное мясо имбирным пивом и бросая время от времени взгляды в сторону задумчиво притулившегося дружка. Бруно всегда ел мало. Чародей не одобрял откровенное обжорство лесной колдуньи, считая его недостойным истинного мага. Вот и теперь, увлеченная, она не сразу обратила внимание на осторожные поскребывания за дверью в дьявольскую лабораторию.
 – Похоже они вернулись! – встрепенулся однорукий.
 – Слишком быстро. Этим тупицам не управиться и за пару месяцев, а тут только три недели минуло.
 – Слышишь, скребутся?
 – Угу, – набив рот, промычала волшебница. – Мыши.
 – Сказала тоже! Все твои мыши вон, на веревке над печью сохнут.
 Скребущие звуки стали отчетливее. Карго с сожалением отложила аппетитный кусок и, облизав губы, шагнула в мастерскую. Мощи шарахнулись в стороны от двери и застыли по стойке смирно.
 – Ну, – колдунья протянула руку. – Где меч.
 Более смелый Эг клацнул челюстью, пытаясь вправить ее после встречи с дубовым дрыном Вешенки. Кор, напротив, принял отсутствующую позу. Череп мертвяка при этом скользнул на шейных позвонках, глаза уперлись в потолок, а на сверкнувшем затылке свежим пятном зачернела дыра от русской дубины.
 – Хор-роши! Нечего сказать, – однако голос Карго не предвещал отнюдь ничего хорошего.
 – Хоз-зяйка, – Эгу наконец-то удалось вправить сустав. – Мы старались...
 – Да-да, очень старались, – башка Кора вернулась на место. – Мы их там, этих росичей так пуганули...
 – Во-во, здорово настращали. Им теперь во век от ночных кошмаров не избавиться...
 – Где меч?! – рука волшебницы опустилась, пальцы сжались в кулак, в глазах появились огненные искры. Запахло расправой, и оба скелета затараторили, перебивая друг друга.
 – Мы разведали... Туман помог... Змей сторожевых усыпил... Мы в избушку... А там пусто... Тряпка на месте... А меча нет... До нас кто-то спер... Мы под землю и домой... А чего еще делать-то оставалось?.. Вот...
 Щелчок холеных пальцев сотворил две аккуратных кучки костей, увенчав их перепуганными черепами.
 – Где туман?
 – А шут его знает, – отстучал зубами Кор.
 – Не-е, он хитрый. Ты ведь помнишь Доро, хозяйка. Он умный и хитрый был, умнее нас. Перехитрил и смылся. Обидчика своего искать полетел, – прохлопали челюсти Эга.
 Услышанное выглядело совсем плохо. Ожившая в неуправляемом тумане душа Доро не найдя обидчика, который, как полагала колдунья, сгорел на сосне в лесу, могла заняться отмщением своей бывшей хозяйке. И, право, было за что. Карго передернула плечами. Придется отбросить беспечность, поскольку ощутить приближение собственного волшебства много труднее, чем чужого.
 – Идиоты недоделанные! – завизжала чародейка. – Бестолочи пустоголовые! Ни в чем на вас положиться нельзя: и меча не нашли, и туман упустили, разгильдяи! Ну что, что мне с вами за это сотворить?!
 – Я думаю... – челюсть Эга съехала вниз, а скосившие глаза глубокомысленно уставились в потолок.
 – Ты думаешь? Ах, ты еще и ду-у-умаешь... – нараспев произнесла Карго.
 – Ну, – замялся череп Эга. – Мне кажется...
 – И что же тебе кажется? – ехидный голосок колдуньи не смог до конца скрыть едва сдерживаемый смех. При всей несуразности в ситуации начал проглядывать комичный оттенок. Так и в жизни, отчаяние до конца охватывает лишь тех, кто не в состоянии уловить в происходящей трагедии смешные нотки; уверяю, они имеются всегда, даже, если при этом приходится поиздеваться над собой. Для умеющих сделать это трагедия постепенно превращается в фарс, а ее последствия переносятся много легче.
 – Мне кажется, – выпалил Эг. – Мне кажется, хозяйка, что тебе следует нас доделать!
 Уже давно стены лесной избушки не слыхали такого хохота. Смех прорвался наружу, разросся, перешел в истерический и закончился судорожными всхлипываниями. Схватившись за живот, волшебница пыталась подавить приступ икоты. В дверном проеме возникла перепуганная физиономия Бруно, и одновременно посреди лаборатории словно из-под земли вырос тощий крысиный силуэт. Внезапно воцарилась тишина. Поводя облезлым хвостом и беспрерывно принюхиваясь, крыса пропищала:
 – Великая хозяйка колдовского леса, Бёсфокс шлет тебе привет и просит выслушать его послание.
 – Что понадобилось хитрому лису? – Карго нахмурилась. Она знала, что гном не станет подвергаться риску быть обнаруженным без особой на то причины.
 – Три недели назад в приграничных владениях гномы схватили маленького старика. Одет не по нашему, на руках по три пальца, в котомке миртовая ветвь Фирея и книга Тайных Знаний. Коротышка хвалился, что погубил твоего слугу Доро да изрядно тебе напакостил. Он назвал себя волшебником Кукишем, поведал гномам о каком-то Красомире, Мече Четырех Ветров, великой битве в далеких славянских землях. Гринклоак приютил незваного гостя, одарил его многим и рассказал секрет прочтения книги.
 Вот тут-то все и началось! Карго бесновалась три дня. Она то стремглав вылетала на поляну и огненной фурией носилась по окаменевшему от ужаса лесу, то врывалась в избушку, ломая все, что подвернется под руку, то с истошным воем и зубовным скрежетом застывала посреди своей мастерской. Наконец по истечении третьего дня лесная колдунья немного успокоилась.
 – Почему проклятый лис не отправил тебя раньше?
 Ничуть не смутившись, крыса продолжила свой рассказ:
 – Король гномов дал приказ своему внуку найти в Заповедном лесу волшебный меч. Мой хозяин ждал его возвращения. Он готовил посланнику ловушку, чтобы отобрать клинок и явить его тебе, хозяйка. Однако Фастфут вернулся ни с чем.
 Карго задумалась. Выходит, обитатели Заповедного леса перехитрили и гномов, и ее посланников. Да, не такими уж простаками, как утверждал Бруно, оказались эти славяне. Или на арене событий появился некто третий? Тогда кто он, этот неизвестный, и чем может грозить его возникновение? Обретая новый интерес, игра принимала неожиданный поворот.
 Сначала волшебница долго шепталась с крысиным отродьем, давая наставления для Бёсфокса, после чего принялась за лежавших сиротливыми кучками Эга и Кора. Она уставила стол склянками с полок, положила оба черепа на стол, вскрыла их и принялась заполнять содержимым стеклянных банок, непрестанно шепча таинственные заклинания. Некромантия удавалась Карго лучше всего на свете. Покончив с головами, волшебница мгновенно восстановила полуистлевшие тела. Она увенчала трупы своим новым творением и некоторое время удовлетворенно разглядывала обоих. Куда исчезли их глуповатый вид, их тупость, их неуклюжесть, их неповоротливость? Два хищных убийцы со звериными повадками, непревзойденные хитрой изворотливостью, ожидали ее приказаний.
 – Ты, – Карго ткнула пальцем в Эга. – Отправляйся к границам гномов, выследи этого Кукиша и доложи мне о нем, его возможностях, о том, кто стоит на его стороне. Если Бёсфоксу понадобится помощь, окажи ее.
 Крадущейся походкой Эг растворился в полутьме земляных сводов.
 – Ты, Кор, вернешься в Заповедный лес. Раскрой планы росичей. Разведай, где находится Меч Четырех Ветров. Проследи все, что увидишь. Используй все силы и возможности Зла, но останови моих врагов.
 – Будь спокойна, хозяйка, Кор не подведет.
 – А чем займемся мы с тобой? – за спиной колдуньи замаячил силуэт однорукого мага.
 – Этот пропавший меч... Ты прав, Бруно, даже утративший силу он кому-то нужен. Значит опасен. И нам не остается ничего, кроме как попытаться отыскать один из оставшихся двух клинков. Время пришло, волшебник. Сдается мне, что скоро, очень скоро Злу придется сойтись с Добром в кровавой битве. Пора приоткрыть завесу тайны.
 – Чтобы ты немедленно расправилась со мной?! – взвизгнул Бруно. – Никогда! Ведь для управления миром достаточно и одного клинка, ибо невозможно даже представить, чтобы кому-то удалось завладеть двумя остальными. Тем более, что Меч Четырех Ветров лишился волшебных сил.
 Сквозь сжатые губы голос Карго показался змеиным шипением:
 – Ты еще пожалеешь об этом, мой несговорчивый супруг.

3.

 Они снова разругались в тот же вечер. До этого, при свете наступившего дня, Кукиш долго читал книгу Тайных Знаний. Волшебства впитывались одно за другим, однако, чтобы творить их, злыдню требовались серьезные усилия. Почти все заклинания начинались словами «составь вместе указательный и безымянный пальцы обеих рук» или «соедини воедино четыре пальца правой ладони и противопоставь им большой палец», или «сделай кольцо из трех средних пальцев левой руки». Ну откуда у трехпалого домового могло оказаться такое изобилие пальцев?! Книга явно писалась для магов человеческого рода. Кукиш издергался, превращая свои руки в человеческие и обратно. Наконец он решился.
 – Пропади вы пропадом, чародеи треклятые! Тьфу!
 С этими смачными словами старик произнес предложения двадцать седьмого колдовского стиха, и посреди обгорелых развалин возник невысокого роста человеческий силуэт в чудесным образом пришедшемся впору гномовском наряде. Прежний Кукиш исчез. Нет, конечно, в любую минуту он мог появиться обратно, но в ближайшее время злыдень этого делать не собирался. Вместо этого хозяин одинокой башни занялся наведением порядка, торопясь управиться засветло. Поднятые волшебными силами тучи гари устлали подножье каменной кладки плотным слоем черного снега. На каждом этаже ровными рядами укладывались деревянные балки настилов. Закрутились спирали ореховых перилл винтовых лестниц. Разноцветные стекла витражей скрыли сгущавшиеся сумерки. Больше всего злыдня задержали бархатные занавески на окнах, старику очень хотелось, чтобы они как две капли воды напоминали прежние. Движением бровей утомленный маг затворил тяжелые створки новых ворот, зажег факелы на стенах, после чего обессилено упал в кресло, стащив с головы серебряный обруч (он устал колдовать, и необходимость в защите отпала). По комнате разнесся громкий храп.
 Снилась ему тихая гладь Русалочьего озера. На берегу Илленари с Радовидом за руку, рядом лесовики рыбалят, поодаль русалки хвостами плещут. Вдруг у Вешенки, откуда ни возьмись, заместо удочки Меч Четырех Ветров на ладони сверкнул. Заулыбался Радовид, пальцами к клинку потянулся, вот-вот дотронется, но налетел тут вихрь фиолетовый. Затуманилось вокруг, а, когда разгулялось, по растерянности Вешенкиной понял Кукиш, что исчез меч заветный, лесовику доверенный, исчез, будто не было. «Ты что же энто наделал, башка твоя деревянная?! Проглядел клинок волшебный! Завета Красомирова не исполнил! Спишь все, проспа-а-ал! Как есть, проспал!»
 – Спишь все! Надеешься, засов на воротах тебя от любой напасти защитит?! О волшебниках и думать забыл?! – рассерженный голос Эллеи выдернул домового из сна.
 – И-эх! Вот так завсегда. Явилась, ждали тебя! Доглядеть не дала! А там невесть что творится, – покряхтывая по-стариковски, Кукиш повернулся на голос.
 – О-о-ох! – донесся из угла стон Эллеи.
 – Чего ох-то? Аль смотрюсь худо? – злыдень ощупал непривычное лицо. – Ничего, вроде. Аль не так что? А?
 – М-м-мм, – долетело от стены.
 – Энто чего ж с тобой приключилось? – с встревоженного домового разом слетел весь сон. – Зубы разнылись что ли? Дак нет у тебя зубов-то, и вообще ничего нет окромя души, конешно.
 – Вот ее-то ты и разбредил.
 – Ну да, я. Опять я во всем виноват. Чегой-то тама, по-твоему, стряслось?
 – Зачем?! Зачем ты Фиреем обрядился, память о нем разворошил? Знал ведь, что любим он мною.
 Пытаясь скрыть смущение, старик зашарил по кровати в поисках обруча. В общем, получилось нескладно, но Кукиш не был бы Кукишем, если бы сразу согласился с критикой в свой адрес.
 – Положим, не ты одна любила. Многие. Кхашхаш особливо. Хороший мужик – волшебник-то был. И вообще, много ты об нем знаешь? Небось, только в радости Фирея ведала, а я с ним месяц цельный в горе провел, когда статуем хрустальным торчал, пока Красомир с красотками ледяными развлекался. Вот, – выпалил злыдень на едином дыхании.
 В углу стояла тишина. Молчание затягивалось. Тучи сгущались, и наконец разразилась гроза. Нет, Эллея не произнесла ни слова, просто вокруг поднялась сплошная круговерть. Посреди комнаты, засасывая все новые и новые предметы, разрастался бешеный вихрь.
 – Эй! Эй-ей! Ты чего, ты чего энто делаешь?! Ах, подла-а-ая! Я цельный день старался, а ты одним махом... Занавески, занавески не трожь, гнусь разэтакая!!!
 От негодования Кукиш не сразу вспомнил о собственных возможностях. Сегодня он был уже не тот недоучка, что месяц назад. Нахмуренные брови, щелчок пальцами, взмах волшебной палочки, и через мгновение ураган осел грудой изломанных вещей, а мерцающая нить очертила у стены изящные контуры женской фигуры; на месте рта нить свернулась в форме кляпа.
 – Поговори у меня теперича. Расшумелась тут: и физиономия ей, вишь, не по нраву, и запоры на воротах не те. Что же мне стены волшебные возводить, что ли?! Их ведь от чужого глаза под обручем не спрячешь. А сама твердишь вечно: не засвечивайся, не засвечивайся! Куды уж...
 По мерцающим контурам пробежала едва заметная рябь: нить держала крепко.
 – Что? Освободиться хотца? Погодь, – Кукиш засуетился, плотно запахивая полы плаща. – Я отлучусь ненадолго, дельце одно давнее сделаю, а ты охолонь маленько, да покумекай, как из энтого мусора добро прежнее возвертать. Оно, конешно, строить – не ломать, но ты ужо постарайся, подруженька.

* * *

 До деревни злыдень добрался в считанные мгновения. Алмазное око обруча смотрело назад. На дворе снова сияла полная луна, и снова в пустоту улиц слепо смотрели наглухо запрятавшиеся дома. Однако не совсем в пустоту. Из-под земли с каждой минутой вытягивались зеленые огоньки посланников ада. Теней становилось все больше. Они деловито сновали от избы к избе, высматривая едва заметные щели, чтобы проникнув в них, вкрасться в вечно таящие недовольство человеческие души, одурманить людей, усилить злобу и, переполнившись ею, нести питательные соки подраставшему в тайных подземельях Повелителю Зла. Конечно, о невидимых простому глазу тенях никто и не подозревал; люди прятались от самих себя, от внезапно терявших разум соседей, от раздававшихся в ночи их истошных криков. Нередко с рассветом в каком-нибудь доме среди учиненного разгрома находили лишь остывающие тела – такова была взращенная демоническими созданиями ненависть.
 Благодаря магическому зрению Кукиш прекрасно различал противника. Колеблющийся зеленый туман состоял из множества уродливо перемешанных ушей, ртов, носов, когтистых пальцев, извивающихся хвостов и пустых провалов глазниц, обладавших просто-таки орлиной остротой взора. Многоликое чудище внушало страх, и в другое время злыдень всенепременно бежал бы с поля боя, однако ныне, ныне он ощущал себя великим волшебником Фиреем, снова вставшим на защиту своих исконных владений. Он не нуждался в «ветвях дубовых, прутьях ивовых, корнях яблоневых», его переполняли заклинания книги Тайных Знаний, той книги, которой, к сожалению, не имел погибший в сражении на Русском поле Кхашхаш. Старик очертил палочкой колдовскую сферу, становясь видимым врагу, повернул обруч и дал волю гневу. Привлеченное силой лакомого чувства воинство устремилось в атаку. Тени лезли из земли, стремительно летели из переулков, они жаждали сожрать этот гнев, напитать им свои ноздреватые тела, донести еду до Повелителя.
 – Давай-давай, гнусь подземельная! – торжествовал Кукиш. – А вот фиг, со мной совладать! Энто те не сельчане беззащитные.
 Соприкоснувшись с неразличимой границей сферы, посланники ада на мгновение вспыхивали языками яркого изумрудного пламени и сиротливо гасли один за другим. Через пару минут все было кончено. Волшебник Кукиш одержал новую победу. Не таясь, злыдень заскользил вдоль улиц к деревенской площади. Уже на подходе он едва не обнялся с одинокой тенью. Зеленая, видно, не успела к общему разбору и теперь мечтала убраться куда подальше, пытаясь уйти под обледенелую корку грязи.
 – Куды, неразумная? – только и сказал домовой, поманив беглянку пальцем. – Так-то не по-нашему. Зазря ты энто стараешься. От меня, милая, не скроешься.
 Колеблющееся свечение втянулось в яростный блеск горного хрусталя на конце его грозного оружия.
 – Вот и все. А ты, глупая, боялась. Эгей, лю-у-уди! – голос Кукиша звучал почти шепотом, но свободно проникал под крышу каждой избы. – С вами говорю я, волшебник Одинокой башни Фирей! Отныне страх должен покинуть ваши сердца! Подземный ужас побежден, и никто не посмеет тревожить покой защищаемых мною владений. Сожженная башня восстановлена. Каждый может обратиться за помощью, и, будьте уверены, помощь придти не замедлит!
 Он слышал, как скрипели, отворяясь ставни и двери, видел, как высовывались головы самых смелых и любопытных, он был счастлив. Тот Кукиш, что когда-то вместе с бабкой Вырицей жил в Змеиной балке Заповедного леса, несомненно, мог бы упиваться славой без конца, но великому волшебнику Фирею подобная суетность определенно не подобала. Злыдень повернул кольцо возврата, и фигура в развевающемся плаще растаяла в воздухе.

* * *

 Как ни казалось ему, что все дело свершилось в считанные мгновения, к возвращению в башню небо на востоке побледнело. В углу комнаты по-прежнему мерцали контуры женской фигуры.
 – Ну, чего? Поостыла, милая? А я тут, пока ты отдыхала значит, с гнусью зеленой в деревне разобрался. Поостережется нечисть теперича людям вредить-то. Да и народ понял, что вернулся Фирей-волшебник. Понял и уверовал. Ясно тебе, неугомонная, – бормотал Кукиш, совершая освобождающие движения.
 – Ах, волшебник, волшебник... – получившая свободу Эллея неожиданно горестно вздохнула. – Не знаю, как тебя теперь называть. Ты и не Кукиш больше, однако и не Фирей...
 – По-старому величай, уразумела?
 – Что ж, волшебник Кукиш, кто скор на решения, тот, несомненно, смел, но и глуп...
 – Эт, почему ж?
 – Потому что ему нередко приходится жалеть о своей поспешности.
 – Ха! Жалеть о свершившемся – самое последнее дело. Не мы творцы жизни, и только высшим ведомы нити судеб. Что происходит, то должно произойти. А жалеть – энто все одно, что лить слезы по причине каждодневного захода солнца: вдруг, да не поднимется более.
 – Может быть, – Эллея не желала вступать в очередной спор. – Светает, мне пора уходить. Слушай внимательно. Я поняла, что ты расправился с «языками демонов»?
 – Обзови хочь и так. Лезла тама из земли погань, народ пужала, ну я ее и..., – Кукиш скромно подвел глаза.
 – «Языки демонов» порождают и всасывают человеческую злобу. Они несут «пищу» своим хозяевам – лизаргам, а те, в свою очередь, кормят растущего Эгона. Нет в аду созданий кошмарнее и сильнее. Когда-то они были волшебниками-визардами. Эгон покорил их, превратив послушных злобной воле «потерявших память» – лизаргов. Однако каждый сохранил при этом свои магические познания. Не дождавшись возвращения слуг, лизарг придет посмотреть, что с ними случилось. Его не страшат солнечные лучи. Так что жди встречи, волшебник Кукиш. Она неизбежна. Скрыться от лизарга нельзя, демон ада разыщет тебя везде.
 – Энто кто ж туточки помышляет о бегстве! Ты по себе не ровняй. Энто ты, чуть что, ноги делаешь, одного меня бросаешь. Мне ж не привыкать. Лизарг, дак лизарг, одолеем и энтого черта.
 – Не будь самоуверен. Лизарг практически непобедим.
 – Таковских не бывает! Не забудь, у меня теперя книжица имеется...
 – Волшебства книги Тайных Знаний могут оказаться бессильны. А мечей у нас нет.
 – Поживем-увидим.
 – И все же, позволь дать тебе совет...
 – Во-во, давно бы так, а то все споришь без толку, да пугаешь.
 – Встреться с ним на террасе, но будь готов уйти в башню. Путь к отходу прикрой огромным зеркалом, скрыв его до поры. Сумей, когда допечет, пройти сквозь зеркало, сдернув с него завесу. Надеюсь, тебе повезет... – голос Эллеи растаял в предрассветном тумане.
 
* * *

 Осеннее солнце еще не успело, как следует, набрать силу, когда далеко над покровом леса возникла черная точка. Кукиш почувствовал ее раньше, чем увидел. Злыдень вовсе не хотел, чтобы из-за его глупой поспешности пострадали невинные жители деревни, и, принимая удар, послал навстречу противнику слепящий луч. Ответные действия не заставили ждать. Мощный плевок пенистой зеленовато-коричневой жидкости буквально снес выстроенную домовым первую линию невидимой защиты. Влага растеклась по поверхности, сжирая остатки чахлой растительности, осеннюю грязь и даже гранитные валуны. В земле образовалась глубокая трещина. В нос шибанул едкий запах щелочи и серы. Враг определил цель. Теперь Кукиш мог быть спокоен хотя бы в одном: деревне пока ничего не угрожало. Приближавшийся монстр был велик, но не огромен (сажени две-три, не более). Он летел, редко взмахивая перепончатыми крыльями. Лизарг был настолько самоуверен, что даже не выставил защиту, которую злыдень пытался безуспешно отыскать и не находил.
 – Ну, ты гусь, однако, – подумал домовой, с интересом рассматривая демона. Сердце Кукиша билось без страха, хотя испугаться было чего. Рожа лизарга выглядела совершенно плоской, серо-зеленые складки образовывали на ней подобие надбровий и губ, вместо носа посередине зияли два полукруглых отверстия, приоткрытая пасть щерилась удивительно белыми зубами. Самыми примечательными казались выпуклые овалы абсолютно неподвижных немигающих глаз, разбитых на множество мелких треугольников. Ушей у чудовища не было, зато над заменявшими их дырками вздымались две пары острых рогов. Из голого кожистого тела торчали четыре когтистые лапы и отвратительно извивавшийся крысиный хвост.
 На подлете к башне лизарг ударился о расставленную злыднем магическую сеть. На мгновение противник запутался в ней, но лишь на короткое мгновение. Обретая очертания, сеть вспыхнула и распалась мириадами искр. Да, посланец ада был явно не плох. Спрятанный обручем Кукиш выбросил пучок бьющих без промаха огненных стрел. Чтобы сбить врага с толку, домовой направил их с разных сторон. Ни одна не прошла мимо, не причинив однако неуязвимой коже лизарга ни малейшего вреда.
 – Вот те на! – домовой опешил. Пытаясь выиграть время и придумать что-нибудь получше, он продолжил метать огонь. В голове волшебника одинокой башни стало вдруг отчего-то пусто, а на душе довольно тоскливо. Лизарг завис в воздухе перед самой террасой в поисках невидимого врага. С шипением лопались стрелы. Напряженно думал Кукиш. Свою ошибку злыдень осознал много позже (жалящие острия летели отовсюду, кроме того места, где стоял он сам), а тогда он внезапно пропустил неожиданный хлесткий удар крысиного хвоста. От падения обруч отскочил далеко в сторону, но, самое главное, из ладони выкатился кусочек хризолита, посредством которого Кукиш рассчитывал, если придется, бежать по совету Эллеи сквозь зеркало. Демон спокойно уселся на парапет, расправив крылья. Зная, что человеку не спастись, он наслаждался победой. Злыдень повернул голову. Хризолит лежал почти рядом, оставалось лишь отвлечь лизарга. Волшебная палочка исторгла ураганной силы вихрь воздуха, однако демон даже не шелохнулся. Его хриплый издевательский смех резанул уши:
 – Глупый волшебник, лизаргу ничто не может принести вред. Я заберу тебя с собой, посажу в клетку и буду каждый день откусывать по кусочку твоего сладкого тела. А ты будешь визжать от боли, потеть страхом и корчиться в бессильной ненависти. Ты дашь много пищи моему Повелителю.
 Когтистая лапа потянулась вперед, и тут Кукиш вспомнил о верном кинжале маахисов, ладонь ощутила знакомые изгибы заговоренного гномами клинка, а еще через мгновение острие утонуло в ноздре не ждавшего отпора лизарга. Демон взвыл от боли, злыдень же на едином дыхании, подхватив хризолит, мелькнул в скрытый до поры стеклянный проем. Взгляд чудовища столкнулся со своим отражением. Вопли боли и негодования сменились тишиной. Домовой боязливо выглянул сквозь стену. На парапете сидел окаменевший слуга Эгона. Немного осторожничая, волшебник показался на террасе, подобрал обруч, растворил в воздухе уже ненужное зеркало, попытался вытащить из монолитной массы заветное оружие. Не тут-то было, камень крепко держал добычу. И тогда злыдень просто подумал о клинке, снова ощутив его прохладу в ладони: гномы свое дело знали.
 – Ну что, касатик, нахохотался поди?! – Кукиш ткнул горгулью пальцем. Чужеродное создание легко рухнуло вниз, с грохотом разлетевшись на тысячи обломков.
 
4.

 За спиной Карго мелькнула крадущаяся тень. Вспыхнули рубиновые глаза демона-хранителя книги. Приближался чужой. Однако колдунья не повернула головы, бросив сквозь зубы:
 – Докладывай!
 – Хозяйка, покушение Бёсфокса сорвалось. Этот Кукиш помог королевскому внуку спастись. Через день после случившегося волшебник с помощью Фастфута исчез. Сначала я потерял его след, однако, поднявшись на поверхность, почувствовал, что творится нечто неладное. В деревне у подножья скалы с Одинокой башней в одну ночь погибли «языки демонов», а на следующее утро кто-то уничтожил их хозяина, лизарга...
 – Невероятно, – прошептала Карго. – Такому не научит даже книга...
 Не слыша бормотаний хозяйки, Эг продолжил:
 – Ночью я подкрался к башне. Она окружена мощнейшим кольцом защиты. Чтобы не раскрываться, Эг не полез вперед, но понаблюдал и послушал. Кукиша я не видел, однако слышал его голос. Слышал, как они разговаривали.
 – Кто они?
 – Двое...
 – Мужчины?
 – Нет, Кукиш и женщина.
 – Женщина?
 Колдунья задумалась.
 – Молодчина, Эг! Госпожа довольна своим слугой. Теперь ты снова отправишься к границам гномов. Передашь Бёсфоксу следующее..., – Карго перешла на шепот, сопровождаемый понимающими кивками полуразложившейся мумии. Когда Эг растворился в полумраке, волшебница поднялась по ступенькам лаборатории. Скрипнула дверь в комнату. Дремавший за столом Бруно уставился на подругу мутными спросонья глазами.
 – Вот и кончились ожидания наши. Когда противник найден, его можно одолеть. Хуже иметь дело с неизвестным врагом. Наш коротышка восстановил башню Фирея, и похоже он там не один – с ним твоя сестрица.
 – Поймаем?! – встрепенулся однорукий.
 – Ну, нет. Больше никаких осечек. Соваться к обладателю книги Тайных Знаний, да еще в его логово, небезопасно. Кстати, вдвоем они одолели лизарга. Мы должны выманить его из берлоги. Отправляйся на аллеманские границы, разыщи в горах Фабриция, уговори снова атаковать столицу Херберга.
 – С какой армией?! Прикажешь воевать нам вдвоем?
 – Армия? – Карго загадочно улыбнулась. – Когда вы спуститесь не равнину, там уже будет ждать войско, очень большое и сильное. Отправляйся! К тому времени, как вы осадите Шварцхерц, весть о возвращении волшебника в башню достигнет аллеманов, и Херберг несомненно пошлет за помощью. Кажется, у нас появился отличный шанс решить разом, если не все, то очень многие проблемы.