Злоба

ЭПИЗОД  ПЕРВЫЙ

Небольшой отдел с небольшим коллективом женщин  от 23 до 55 лет в организации учебно-издательского профиля… в года, уже подзабытые…


 Знакомлюсь!... В основном женщины “свободные”, без детей - либо по возрасту, либо по доброй воле, - некоторые и без мужей!.. Их было большинство!

Те, кто в меньшинстве, представляли собой женщин семейных, но тщательно скрывающих этот “недостаток” по причине неловкости перед большинством.

Верочка была новенькая из “меньшинства”, т. к. имела и мужа, и ребёнка.


Ежели имеется коллектив, - значит, имеется лидер, формальный и неформальный. “Неформальный” из-за всеобщего “равнодушия” под девизом: “Чур не меня! “ - ещё не возник ...
А  “формальный” был в лице начальника отдела Зои Павловны из “большинства”.


Здоровая - “кровь с молоком” - женщина 35-и лет, деревенского происхождения, хороших образовательных  результатов: институт, всякие курсы для общего развития, да и для тонуса  - всё для карьеры, и чтобы всегда быть молодой!

Помимо бросающейся в глаза натуральности деревенской породы, - особыми внешними данными она не отличалась. Более того, глаза близко посаженные, маленькие, как точки, терялись на вытянутом лице. Но всё остальное: тело, цвет кожи и даже должность, для уверенности, -  привлекало противоположный пол, как пчёл на бахчу с дынями или на противень с горячими булками!..

Женщины в отделе: и большинство, и меньшинство - смотрели на неё с завистью и желанием приблизиться  и постоять рядом с этой, почти античной “женщиной с веслом”.


В зеркале всеобщего внимания и “обожания” Зоя Павловна видела себя красивой, успешной, счастливой!


И вдруг! Из типографии по причине тяжёлой работы в отдел  переводят молодую женщину 30-и лет, замужнюю и беременную…


Сказать о том, что она красавица, - значит, не сказать ничего! Она была хороша собой, глаз не оторвать! Марина Влади во плоти! Изумительный разрез глаз вширь; правильные черты лица, подчеркнутые прямым пробором таких же прямых пепельных волос до плеч, по-славянски чуть скуластенькая.
    О фигуре не скажешь, так  как живот уже округлился, и Нина, так звали красавицу, носила объемную одежду.

К её привлекательному портрету можно добавить несколько штрихов. Она была замужем и замужем “по любви”. Поэтому облик её был наполнен внутренним светом и покоем, о котором можно только мечтать… Коллектив это сразу почувствовал и замер, предчувствуя  раскол привычного сознания.


Муж всегда подвозил её на машине по утрам, а вечером либо сам, либо водитель отвозил домой. Несколько раз в день звонил, справляясь о здоровье. А самое главное, отсылал с водителем фрукты, отварные кусочки курочки или индейки, чтобы будущая мама ни в чём себе не отказывала! Женаты они были лет восемь, но, к огромному сожалению, детей не было! И вот!.. Счастье-то какое!


    Но не у всего женского коллектива!
“Большинство”  заволновалось!.. Кто мог нарушить устоявшийся порядок  и первенство на “счастье”?... Это место уже занято  -  оно за Зоей Павловной!

Пусть она не красавица, без семьи и детей, но всегда в “стойке готовности“  настоящей женщины: модно и хорошо одета; с дорогим парфюмом; в приподнятом настроении и уймой свободного времени! “Большинство”, как свита королевы, поддерживало её марку!

 И “меньшинство” старалось не отставать! Но где ж свободное время взять? Детсадик, школа, секции; сумки с продуктами - всё на них! А значит, они не конкурентки… Вот и прекрасно!

Но именно сейчас, в зените славы, Зоя Павловна почувствовала какое-то раздражение и недовольство! Будто бы она перестала видеть себя в зеркале! И свита  зашушукала: “Нинка, и с животом красавица! А муж! Муж закормил всякими вкусностями! Залюбил!”

Ну этого Зоище ( её коллективная кличка) снести не могла! И началось…


Во-первых, она выделила рабочее место для Нины  - стол, скорее, тумба для бумаг -  между дверьми! Сидеть неудобно и сквозняк постоянный! Но, чтобы он сильнее был, открывались окна!!! Ветер дул, как в дверях метро!
     Попробуй, закрой!
 Зоище сразу кричала: “Душно! Жарко! “ - и точка!

Но на этом  женское “милосердие” не заканчивалось!.. Оно только-только начинало  “расцветать”, как цветок, который красив, но дурно пахнет. Есть такой! “Цветок жабы” называется.


Вторым для Нины наказанием явилась техническая работа: резка бумаги, которую трудно было развернуть, -  не то что резать; клейка вонючим специальным клеем обложек папок, гроссбухов с отчётами - всё это было не только нудно и тяжело, но и вредно!

Была ещё и третья “пытка” - почасовой отчёт лично для Нины о сделанном -  вместо еженедельного для всех!


Вера наблюдала за откровенным проявлением злобы с удивлением. Что это?! Что не поделили? В чем Нина виновата?

    Инстинкт?! Животный?! За лидерство! За “территорию”! За самца!

    Сильная особь, Зоя Павловна, по-деревенски, “силой” отстаивала первенство.

    Дико?! Некрасиво?!
     Вера считала, что “да”... Но “большинство” эту борьбу принимало с удовольствием.

    “Меньшинство” думало, глядя на “драку”: “ Как хорошо, что это не со мной!”


Финал некрасивой истории был счастливым!
    Нину спас врач, которому она рассказала всё как есть! Он раз за разом выписывал ей больничные листы до самого дня рождения ребёнка.

    Родился сын на радость мужу и Нине…   В будущем Нина не вернётся на работу - будет сына растить, да мужа любить…

А Зоище, глядя в зеркало, скажет:” Я ль на свете всех милее… “


ЭПИЗОД    ВТОРОЙ

Давно это было - в пионерском лагере…

Лагерь относился к хозяйству издательства “Молодая гвардия” или какой-то идеологической организации Центрального комитета комсомола. Точно Оля уже не помнила.

Поехала она туда  лишь на первую смену, в июне. Дольше быть?  Не соглашалась!

    Довод родителей заключался в удивительных  словах: “Оля! В июне нет ни свежих овощей, ни ягод, - только гречка, да пшено!.. А кашу из них ты и в лагере поешь! “

Неотразимость доказательств привело Олю к смирению и согласию.  “Надо перетерпеть смену пока картошка молодая созреет, да ягоды поспеют. Вот тогда, на “волю”!.. К бабушке!“


Лагерь считался одним из лучших в Подмосковье! А это значит: пионерская работа “била ключом”, причём, пионервожатые - сплошь комсомольцы-активисты  с крупных предприятий городов и областей; воспитатели - студенты педвузов страны. Каждому отряду положены:  два пионервожатых, юноша и девушка, и один воспитатель.

Все пионерско-воспитательные новаторства с энтузиазмом применялись на детях!..

Были ещё кружки и секции “ по интересам “. Ими руководили профессионалы. Оля сразу же записалась в хореографический! Его вёл танцор из ансамбля Игоря Моисеева. Каждый день по часу! Музыка: и классическая, и стильная, современная! Удовольствие от движений, ритмики и музыки было  полным!


Немного о питании. Да! Да! О еде, вкусной и здоровой…

    Дети, как правило, не обращают внимания, что едят и сколько. Еда  для них на предпоследнем месте, перед сном, среди приоритетов.

 
Но надо отдать должное детской кухне в лагере! Всё со столов сметалось в минуты - так было вкусно и по-домашнему! Пельмени, котлеты, рисовые запеканки под киселем, ватрушки, пирожки и добавить к этому компот, который можно было пить сколько хочешь!
    
После ежедневного взвешивания тем, кто не добирал вес, полагалась добавка основных блюд. Но, как правило, худые делились с полными! И почему-то с полными не “боролись”, не отнимали у них лишний кусок белого хлеба или масла?!
“Приятного аппетита!” - гласили упитанные  мальчик и девочка с плаката в столовой… “Спасибо! “ - отвечали сытые дети.


Отряд, где была Оля, - это дети 11-12 лет. Дети как дети! Но родители каковы?! 
Дочка поэта и писателя Константина Симонова; сын главного хореографа ГосЦирка; сын известного дипломата с редким, красивым именем Модест (Модя по-нашему, по-ребячьи); дочка Героя Советского Союза, лётчицы - все они, конечно, дети! Но было в них много “взрослого”: не смеялись “до слез”, не хохотали; не хулиганили; никогда не “таскали куски” из столовой. Но, главное, они были “как родня”, понимая друг друга без слов и эмоций!


Ещё были  дети обслуживающего персонала: бухгалтеров, библиотекарей, водителей, уборщиц,  - но их мало.


Оля находилась в невидимой глазу иерархии где-то “между”, посередине. Отец историк, кандидат наук, - мама учитель. Но не знамениты! Тем не менее, Оля, в силу воспитания и характера, чувствовала себя везде своей.


Дружба в отряде развивалась стихийно: кровати рядом; за одним столом в столовой; в кружках вместе -  не по симпатиям или внутреннему чувству родства.

Оля дружила с мальчиком и девочкой из хореографического кружка. Мальчик Юра - партнёр по танцам, а девочка Люба -  просто  так “сама выбрала”.


Со временем, сбившись по парам и тройкам, девчонки, войдя во вкус дружбы, ходили везде вместе, “не разлей вода”.


В этом стихийно-организованном коллективе осталась неорганизованной лишь одна - девочка Валя!


С виду обычная: полноватая;  со стрижкой на круглом лице;  с выпуклыми глазами, никогда не смотрящими прямым взглядом; с большим  ртом и мокрыми губами без улыбки.
    Ходила она тяжелой поступью по- стариковски и одета так же: юбка чёрная, ниже колен; рубашка, байковая в клетку, мальчиковая; кофта на два размера больше, вылянявшая и потерявшая цвет навсегда.


Своей походкой великана Валя приближалась к каждой группе девочек и тупо смотрела, не улыбаясь, не говоря…

    Девочки-”птички” тут же “разлетались” подальше от несимпатичного существа.


Но, как-то! Валя с осторожностью, с какой могла, приблизилась к Оле и молча уставилась на неё своими “никакими” глазами.


“Ты что?! Хочешь в хореографию? Тебя не примут из-за походки, прежде всего! И полновата,.. хотя это ерунда! Но пойдём со мной и будешь просто смотреть, как зритель! Так многие делают!
Как тебе предложение?“ -  вежливо спросила Оля.

Валя улыбнулась, презрительно скривив рот, и без ответа потопала своей “каменной” походкой за Олей.


И так каждое занятие, как короб за спиной, таскалась она за Олей. А потом  уже всегда и везде была рядом, тяжело дыша и сопя. 


Все к этой паре привыкли.. Но, главное, над Валей перестали смеяться, говорить колкости, её стали замечать.
   Оле она не мешала, т. к. она жалела её, как брошенного щенка или, как “слабого” человека.


Юрка, друг, говорил: ”Зачем тебе это “немое существо”?! Вы с ней не смотритесь! Причём, ты проигрываешь!”

На ответ, что Валю жалко, он высказывался резко: “ Не жалей “здоровых”! Она же здоровая до тупости и тупая до кретинизма. Посмотри на её выражение лица - там всё написано! Вернее, всё стёрто!”


Всё продолжалось до конца смены…
В предпоследний день, как везде в пионерлагерях, был выпускной вечер с самодеятельностью, танцами и чаем с пирогом с вареньем. Пироги выносились на противнях каждому отряду!

Было вкусно, весело!.. Оля с Юркой солировали на сцене в “русском” танце. Она в кокошнике, красном сарафане и, главное, в гриме. На выступления специально пригласили гримера из Цирка, ещё и костюмы оттуда привезли!


Веселье было в самом разгаре! Оля как была в гриме, так и осталась, считая что он делает её взрослее, - а значит, красивее.
   Начались танцы на паркете! Мальчики приглашали девочек, а не прижимались к стенкам. Всё-таки домашнее воспитание давало о себе знать!

Юрка “открыл” вечер первым танцем, пригласив Олю. Ну, конечно, вальс! Танец, который Оля не любила - у неё кружилась голова, и она теряла равновесие. Поэтому он, зная, вёл свою партнёршу по кругу осторожно, делая паузы…

Но это был единственный парный танец! Далее, коллективные: в кругу или цепочкой! Дети же! Педагогический коллектив начеку! Никаких прикосновений, никаких “глаза в глаза”- как бы чего не вышло…


Но естественный фон детского веселья, энергии перечёркивал опасения. И сами воспитатели становились детьми… Ну, как в “Золушке”, на балу… “Встаньте, дети! Встаньте в круг!”


Окна с видом на парк были открыты настежь! Но жар стоял плотной стеной - никакого движения воздуха! И тут, из-за спины Оли появилась Валя, всё также одетая, даже в шерстяной кофте.

“Пойдём на воздух! У тебя грим от жары плавится! “- проговорила она быстро и, не дав опомниться, потащила спутницу за руку.
   Оля оглянулась на Юрку, тот стоял у софитов и уговаривал электрика  их выключить.


Июньский вечер показался холодным, когда девочки выбежали на воздух.   “Пойдём дальше вглубь… “ - потянула ещё сильнее Валя. Оля подчинилась, как-то не задумываясь, что та впервые  проявляет инициативу - “вышла из тени”!
   
Оля пребывала в хорошем настроении: смене конец; выступление удалось; Юрка, на самом деле, лучше всех и скоро она будет у бабушки!


Вдруг она заметила, что они пересекли освещённые места и вступили в темноту деревьев. Оля оглянулась…  Позади светился огнями клуб, как пассажирский пароход, доносилась музыка и слышался смех. Ей захотелось туда!


“Пойдём назад! Далеко ушли! Темно и холодно!” Она повернулась к Вале…  И увидела её, но совсем другой!

Лицо, от природы непривлекательное, стало отталкивающим. Взгляд выпуклых глаз был  прямым и твёрдым!. Два зрачка прицелились жестью злобы!.. Оля такого не видела у Вали, она ни у кого такого не видела!
   Рот был приоткрыт и слюни бежали по его краям. В один миг она превратилась в бешеного зверя!


Секунда!.. И она вцепилась в Олю, царапая ей руки и держа её за волосы. Нагибая к земле, сдавленным, грудным голосом Валя шептала в ухо: “ Всю смену хотела дать тебе по морде, гадина! Ненавижу таких! Добренькой прикидывалась! Жалела меня, тварь!.. Ха-ха! Ты на колени сейчас  встанешь передо мной! “

И, наверное, поставила бы, так как Оля была парализована её мёртвой хваткой. Но вдруг она услышала  над собой голос Юрки: “Ты что делаешь? Пшла отсюда, псина бешеная! Иди-иди! “

Оля, почувствовав свободу, подняла голову. На неё смотрел и сердито, и добро Юрка. Он отряхивал сарафан от сора и вытирал листьми её лицо.  Вали рядом не было!


Где-то вдалеке ,,, шла тяжёлой поступью бесформенная фигура, то появляясь в круге света, то исчезая в темноте…




Фотография керамических фигур, сделанных моей племянницей, из альбома  автора