Новое дело дяди Гриши и праздник в Пантыле

Из рукописи второго тома романа автора "Вспоминая жизнь, похожую на романную" 

Дядя Гриша Касьянов, уже изрядно постаревший, зайдя в избу произнес:
- Ребята, я освоил новое дело. Из пятикопеечных медных монет делаю кольца. Они женщинам кажутся золотыми, поэтому решил завтра пойти с вами в Пантыл для того, чтобы продать там кольца, как будто бы позолоченные.
- Дело хорошее, но законное ли оно? – спросил его Егор.
- Законное или незаконное, какое это имеет значение. Главное – нужно продать кольца и получить за них деньги. Вы, наверное, слышали, что мы живем с ребятами недалеко от вас в Кирово-Чепецке и живем очень трудно, постоянно не хватает денег, а тут один умелец подсказал мне, как выйти из этого сложного положения.
Егор с Игорьком, выслушав доводы дяди, возражать ему не стали. Он, в свою очередь, достал из кармана и подарил им по колечку. Кольца новые смотрелись действительно как вроде бы золотые.

Пришла с работы бабушка, холодно поздоровалась с гостями, спросила, как у них жизнь, как жизнь в Больших Касьянах. Дядя Гриша ответил уклончиво, сказав, что жить можно.
- А если ты не пил водку, жить можно было бы и совсем хорошо – произнесла Аграфена.
 Она знала со слов Клавы (второй жены ее сына Андрея) , что Гришу постоянно видят в городе пьяным, что он меняет жен, как перчатки. Вспомнила она и то, как после смерти Алевтины, ее касьяновские родственники совсем рассорились с Сухановыми и ничем не помогли в воспитании Аграфене трех сирот. На всякий случай Аграфена спросила Григория:
- Как поживает в деревне твоя мать и сестра? – Аграфена знала, что из его родителей в живых осталась пока что Валентина(мать Петра)и сестра Петра.
Он ответил, что потерял связь с ними, поэтому сказать об их жизни ничего не может, так как давно у них не был.


Бабушка часто повторяла внуку, когда он еще жил в деревне и вечером ложились спать, она тихим голосом повторяла:
- Зачем надо было Грише переезжать именно туда, где обосновался Андрей? Он что-то задумал, а вот чё, не пойму? Может, хочет отомстить Андрею за свою сестру?
Егорка начинал об этом задумываться и пришел к выводу, что судьба действительно играет человеком. Зачем-то ведь она свела в одном поселке, потом городе двух человек, один из которых не воевал, замешан в смерти жены, а ее брат, фактически ставший инвалидом на войне, приехал вслед за отцом, начал жить неподалеку от него? Зачем приехал? Не понятно. Бабушка утверждала, что так решил, видимо, бог. Егорка тогда не верил в бога, но в случае с отцом и с собой, когда он сам оказался на шахте во время практики дважды на краю гибели, начинал верить в предначертанную кем-то судьбу, которая одних для чего-то хранит, а других, наоборот, уничтожает, приговаривая к смерти. 

На другой день дядя Гриша прошелся по деревне с утра, продал несколько колечек, но этих денег оказалось для него очень мало, поэтому он решил сходить на свою малую родину в Большие Касьяны. Сына Генку он оставил на попечение Егора с Игорьком для того, чтобы он помог  им сгрести сено и ближе к вечеру доставить его к дому Аграфены. Егорке эта идея дяди Гриши понравилась, потому что Генка оказался почти его ровесником. К тому же он был достаточно красив, крупного телосложения, скорее всего в своего деда Степана, с белесыми рыжеватыми волосами и очень разговорчивый. Пока ребята шли до поляны, он рассказал им, что встречается в городе с очень симпатичной девушкой, правда, еще ученицей десятого класса. Похвастался, как все это происходит у них, а затем рассказал о специфике его работы. В то время он работал пока что учеником слесаря на химическом заводе. Завод был номерным, с выпуском каких-то сверхсекретных материалов, чем он очень гордился и надеялся в будущем на хорошую заработную плату. Ближе к обеду сено было сложено в копны, а ближе к вечеру его надо будет привезти домой. Времени до обеда было еще достаточно, поэтому они решили искупаться в речке, дошли на противоположной стороне поля до самого глубокого омута. По дороге рассказали Генке об огромной рыбине, выловленной вчера вотяками. Генка, понятно, им не поверил и принял новость, как шутку. На речке, когда дошли до омута, Генка показал класс своего плавания. Егорка с Игорьком пока освоили только плавание, так называемым «собачьим» стилем, а Генка показывал им, так называемый вольный стиль и брасс, которых они еще никогда не видели в жизни. После купания, когда пошли домой на обед, Егорка рассказал Генке, что в доме почти напротив омута, но на другой стороне речки он родился, там жила некоторое время и его тётя, наша мама Алевтина. Выходит, что они с Генкой двоюродные братья или брательники. Об этом Генка ни от кого пока что не слышал, и это заставляло его задуматься над своим прошлым, настоящим и будущим. Вечером, когда деревенские лошади освободились от колхозной работы, бабушка попросила председателя разрешить ей взять жеребца Мороза для доставки воза сена. После разрешения Егор поймал Мороза, запряг его в телегу, и они втроем съездили за сеном. Чем ему понравился Мороз, Егор рассказал ребятам со всеми подробностями такой случай:
- Он мне запомнился тем, что, когда я учился в начальной школе и летом работал ямщиком возле молотилки, Мороз чуть было не откусил у меня нос.
- Что на него нашло? – поинтересовался Генка.
- Ничего на него не нашло, а просто ему стало больно, так как я не заметил у него рану на шее возле хомута. Когда я стал распрягать его перед обеденным перерывом, снимая хомут, нечаянно коснулся его раны. Он мотнул резко в мою сторону с прижатыми ушами, оскалив зубы, так что мне как-то удалось увернуться от его укуса. А так был бы сейчас, глядишь, инвалидом.
- Да. Вот тебе и лошадка Мороз! – пробормотал Генка.
Доехав до дома Аграфены, ребята быстро свалили сено на землю. Игорек и Генка остались с ней заносить сено на сеновал, а Егорка поехал к скотному двору, распряг там Мороза, дал ему кусочек хлебца и отпустил на улицу к остальным лошадям, щипавшим траву в деревне. Затем он вернулся со двора и вместе со всеми занялся перетаскиванием сена.

Пока таскали сено на сеновал, вернулся дядя Гриша. Рассказал, что побывал по пути к Касьянам, у Анохинцев и Жуйковцев. Передал приветы Аграфене от дочери Верки и от своей сестры, проживавшей теперь в доме Степана. Вернулся навеселе, видимо, у сестры выпил самогонки.         
На другой день деревенская молодежь двинулась в село Пантыл. Вместе с ней пошел в село и дядя Гриша с сыном Генкой. День выдался жарким, а ходить почему-то тогда в рубашках считалось плохим тоном. Поэтому все парни и дядя Гриша шли в костюмах. Дорога проходила через светлый преимущественно лиственный лес,  в котором было огромное количество паутов или по-научному оводов. Они буквально лавиной сидели сзади на пиджаках, а также летали прямо перед лицом и руками, пытаясь впиться в каждого из них. Поэтому снимать пиджаки было нельзя, иначе пауты прокусили бы рубашки и загрызли бы людей окончательно. Дошли до деревни Черменята часа за полтора. Зашли к родственникам Васьки и приехавшего на Петров день из города Алешки Суханова. Михаил Черменин угостил всех холодным квасом, пригласил после Пантыла Ваську, Алешку и Димку к себе в гости. Михаил, глядя на красивый костюм Егорки, пригласил в гости и его.
- Спасибо, дядя Миша! Но я здесь не один. Со мной еще три человека.
- Ну и што, приходите, всем места хватит.
Тут же в разговор вмешался дядя Гриша, добавив при этом:
- Если не возражаете, я с сыном загляну к вам?
- Заходи, заходи, мы всегда гостям рады – добавил Михаил.

Затем двинулись опять той же колонной по полю в село Пантыл. Время шло и, несмотря на то, что прошли уже годы, но в традициях праздника здесь ничего не менялось. В селе были, как и в прошлом, открыты оба магазина и уличные лавки с продажей спиртных напитков, папирос, пряников и орехов. Дядя Гриша, видимо, почувствовав некое отчуждение от него Егорки, придя на центральную площадь перед церковью, произнес:
- Егорка с Игорьком пусть погуляют, а я с Генкой останусь здесь на площади.
Он снял пиджак, постелил его на травку, достал свои колечки и начал предлагать гуляющим людям. Возле него сразу образовалась толпа любопытствующих. Люди начали примерять кольца, спрашивать, сколько они стоят. В общем, торговля пошла бойко.

Егорка с пантыльскими ребятами купили вина, папирос Беломорканал и что-то из закуски, направились на берег речки Сома, в которую впадала и речка Пантылка. Нашли укромное место для выпивки, остановились, разложили все закупленное на траву, начали пировать и курить. Подвыпив изрядно и накурившись, отправились в село, где уже начали греметь гармошки и кучковаться подвыпившая молодежь. В одном углу площади молодежь начинала отплясывать барабушку, в другом углу – деревенскую кадриль. Пантыльчане обошли обе колонны, присмотрелись и решили разделиться, одни из них во главе с Алешкой и Димкой примкнули к ивакинско - черменинской колонне, а Егорка с Игорьком – к елькинско - лукинской колонне. Обе колонны вроде бы не враждебные друг к другу, поэтому им не придется драться, если она, конечно, все-таки возникнет.
 
Егор подошел к знакомым елькинским парням, те в знак приветствия сразу заказали гармонисту кадриль, и праздник для них начался. Девушек было достаточно много, поэтому выбор для парней был огромным. Егор заметил среди них примелькавшихся во время прошлогодних вечерок девок, пригласил одну из них и, кружась, в кадрили, спросил:
- Как там у вас на вечерках-то  дела, приехали ли городские девки, как год назад?
- Городских девок пока осталось у Елькинцев всего пять, а у Лукинцев нет ни одной.
Егорку так и подмывало спросить танцующую девушку о том, не приехала ли как в прошлом году Тамарка Суханова, но постеснялся это сделать. Подумал, что сам будет там сегодня и завтра, разберется, что к чему.

Танцы на празднике продолжались и принимали все более агрессивный вид, показывая противникам, что они готовы к драке. К полудню в селе организовалось уже колонн пять не меньше. Веселье вылилось на улицы Пантыла. Где-то после полудня ивакинско-черменинская колонна, вместе с примкнувшей к ним пантыльской молодежью начала драку с будановской колонной, с молодежью с противоположной стороны реки Белая Холуница. Драка, правда, не была особенно жестокой, как бы показательной, что и другим парням, пора начинать драться. Однако даже в такой драке Алешке Суханову пробили голову, и он ходил дальше с забинтованной головой. Ильинская колонна вместе с елькинско-лукинской, также прямо на площади затеяла драку с еще одной колонной оттуда-то восточнее села Пантыл. Егор с Игорьком на всякий случай отошли в сторонку и в драку не ввязывались, так как это противоречило взглядам Егора. Он считал, чего же делить-то молодежи друг с другом? Разве только поддерживать традиции, но их пора менять. Это подтверждала и сегодняшняя «гульба» молодежи, потому что ожесточенных драк уже не наблюдалось, по сравнению с прошлыми годами.

Ближе к вечеру Егорке с Игорьком хотелось очень воды, так как после выпивки и курения у обоих болела голова. Но воду тогда в магазинах не продавали, ее можно было только попросить в каком-то доме. Заметили пару, пьющую прямо из ведра на завалинке одного дома. Подошли к ней и спросили у парня:
- Молодой человек, очень хотим пить, можно ли нам присоединиться к вам?
Тот, глядя с интересом на форму Егора, ответил:
- Пейте, если не разучились пить прямо из ведра.
- Нам не привыкать. Попьем и прямо из ведра.
Вода оказалась колодезной, т.е. была очень холодной.  Но осторожными глотками они все-таки попили. Дальше  решили навестить дядю Гришу Касьянова на площади. Дошли до нее, но не дяди Гриши, не Леньки там уже не было. Ребята решили, что, по-видимому, они отправились к Черменятам. Поэтому сами направились к мосту речки Сомы и стали ждать знакомых елькинских парней. Ждать пришлось недолго. Вместе с ними оба направились в деревню Елькинцы к своим родственникам.