Мучительная Голгофа
...Но неспокойно было на сердце - демагогия! Сердце болело. Его как будто обдувал какой-то предательский, как сквозняк, холодок. Мутилось каким-то непознанным, несознаваемым, странным водоворотом и в голове...
И как раз еще накануне принятого в Беловежской пуще решения - странный, отвратительный и отталкивающий сон.
...Он весь в навозе... Две машины что ли его привезли? Сгрузили. Зачем неожиданно так? Зачем?
Удобрять что ли землю?
Весь в навозе. И не отмыться.
А хорошо ли это? Разве это вот хорошо?..
...Удобряй землю...
Тебе как-то неожиданно вот так... привезли? Или по-другому как сон-то
, яркий и неприятный... истолковать?
...Наши с войны не возвращаются. Никогда! Так на роду, наверное, написано. И в Гражданскую, и в Первую мировую, когда была одна огромная и мощнейшая на всех непоколебимейшая Держава... мужчины, едва лишь успев зачать детей, назад, домой уже не пришли...
И в Великую Отечественную... Если и возвращались, то в течении нескольких лет как-то тихо угасали, умирали от непреодолимых последствий тяжелых ранений... Успевали, правда, обнять и детей, и внуков.
...Маленький человек...
В нашей семье мужчина - он всегда маленький человек.
Вот такой род весь у нас. Простой.
Не пронырлив...
И с Украины в европу мы не уехали... Родина. Привыкли мы здесь. Родная земля...
И от призыва сыну не удалось никуда скрыться. Маленький человек.
Простой. Не пронырлив...
Поймали военкомы...
Может быть, мог он сдаться? В плен попасть?.. Молодой, необстрелянный и так, как многие другие, - выжить?!
Но нет. Разрывом снаряда жизнь его раньше оборвало...
Не было возможности у него никакой сдаться...
А я с внучкой и внуком ближе к Киеву решил перебраться... Безопаснее все-таки, меньше стреляют...
...Техники сколько военной-то навезли! А немецкая... Запружена вся дорога.
А меня продуло совсем на сыром ветру. Безжалостен он к таким, как мы...
Затылок как будто огнем горит. И в ушах, и внутри головы как будто все время стреляет... И голос стал словно бы пропадать...
Хочешь сказать что-то... и уже и почти и не можешь.
На нервной почве. На нервной почве...
НАТО... Будут войска НАТО. Какие-то чужие, непонятные люди. И война... Как будто бы в каждом танке... мерещится мне в забытье сидит мертвец... Скелет... Нет там жизни. Или, вот, идут эсэсовцы красивым маршем уже и по самому Киеву, как было это во Вторую мировую войну, и по окнам домов из автоматов на малейший шорох стреляют. А там, за окнами... - мои беззащитные внуки...
Совсем голос пропал. Не осознаю сам себя. Старушка беженка по-украински, правильно и громко подбирая слова, заговорила со мной.
Не могу ничего я ответить.
И вдруг, неожиданно по-русски она говорит.
- Тебе кофе надо большую чашку обязательно до дна выпить. Я насыплю на два сантиметра высотой растворимого тебе порошка...
Бледный, как смерть!.. И сахарку еще дам... подсластить совсем, наверное, хоть немного твою горькую полынную чашу! Хоть и чуть-чуть, а все же хоть что-то, хоть немного силы тебе придаст - будешь крепкий! - Санитаркой раньше работала я!..
Горемыка ты, совсем, наверное, долго не спавший... А дети-то на тебе!
Я медленно пью горячий, обжигающий кофе. Маленькими глотками... И постепенно, хоть немного голос уже появляется и не так сильно стреляет уже в голове...
Спасибо тебе, добрый человек...
И думаю я, что, возможно, все как-то сложится, и будем мы жить. Выживать...
Карабкаться дальше, останавливаясь, чтобы передохнуть и обдумать хоть как-то все, что сейчас происходит.
Вперед!
Закрываю глаза. И в голове очень отчетливо вдруг всплывает еще одно воспоминание.
- Эх вы! Сплошное человеческое недоразумение! - Самостийщики! За отделение они от России! Откололись от великой, могучей России!
Отщепенцы! Оторванный ломоть! Ничто! Всенепременно игра с огнем неразумных, еще не умеющих обращаться со спичками детей!
Сгорите! Заживо поджаритесь! Будут слезы! А может, и смерть!
Тайна погибельная!!!
Вспомнилось, как еще в детстве, когда учился в начальной школе ездили мы к каким-то родственникам на Дон. И старик, до этого лихо гарцевавший на лошади, громко говорил - он уже не помнил-то и кому, - сидя за чашкой чая за огромным, поставленным в цветущем саду столом, в центре которого возвышался желтый многоведерный самовар.
- Эх ты, предатель Единой Руси, самостийщик!!!
Ему, вдруг, совершенно неуместно вспомнился еще и шашлык в Киеве на вокзале, который родители купили ему, когда он был еще совсем маленьким, и ходил в обсаженный цветущими весной черемухой детский садик.
Куски холодного жесткого мяса, с плевками и хрящами вперемешку были нанизаны на острую, длинную косточку.
И в памяти всплыл тот ни с чем не сравнимый пряный его вкус...
Ах, если бы сейчас съесть его кусок за кусочком, я бы непременно, наверное, бы поправился, пришел в себя. Исчезло бы и это надоедливое постоянное першение в горле...
И главное, в его уме, он, закрыв глаза, уже словно и ощущал целительный вкус этого мяса, стала складываться картина, когда все в мире дружески объединяются, храня свою самобытность на основе все тех же, уже давно забываемых христианских ценностей.
Тогда, наверное, есть шанс на счастливое и долгое бытие у моих, да и всех других живущих на это огромной земле внуков....
Свидетельство о публикации №225031201103