99. 9, или 13 подвигов инженера Петровкина-32

Глава 32.

:Как правильно подписывать капитуляцию.


— Гарри, мон шери, — повысил голос Петровкин, — а где наш 21-летний "Macallan", который ты из дома невинно убиенной Анны Штерн вынес? Я же просил оставить для особого случая.

Гарри нерешительно достал из шкафа одну бутылку.

— Две давай, — попросил Илья Никодимович. — Я сегодня с профессором встречаюсь, а они меньше двух в одно лицо не закладывают. Боюсь, что и этого будет мало. 

Гарри достал ещё бутылку и начал искать кроссовки.

— Нет-нет, — остановил его наш герой. — Сегодня ты дома. Потом вас познакомлю. Пока постирай, что ли, пыль протри… окна вон — с прошлого года не вымыты… Я из-за грязи листьев не вижу. Принеси пользу, не ленись… Давай.

Да, неожиданно наступило лето, а Илья Никодимович этого как будто не замечал. У него совсем не осталось сил, чтобы радоваться сочным краскам природы. Проклятое расследование и вечная погоня за деталями для аппарата.

Но даже на самом тернистом пути бывают приятные остановки…

Профессор Георгадзе оказалась миловидной девушкой лет тридцати, в коротком платье и с безупречным маникюром.

— Ну и где мой миллион? — спросил Петровкин, опускаясь в кресло напротив неё.

— А где мой самец шимпанзе? — в свою очередь поздоровалась девушка.

— Что-то вы не очень похожи на профессора, — заметил Илья Никодимович, окинув взглядом её острые коленки.

— Да и вас я в списке академиков не нашла, — улыбнулась девушка. — Меня зовут Эстер.

— Петровкин! Практикующий философ.

Они посидели немного, не зная с чего начать, и поболтали ногами.

— Что заказывать будете? — спросил грустный официант, лицом напоминающий Бена Аффлека в годы заката своей актёрской карьеры.

— Я буду салат из камчатских крабов и листьев "Какато", — сказала Эстер.

— А я буду щупальца осьминога в соусе "Банзай Аши".

Официант нарисовал несколько иероглифов в маленьком блокноте. "Так это японский ресторан!" — неожиданно осознал Петровкин. Только сейчас он заметил, что официант неестественно для европейца щурит глаза и одет в кимоно дзюдоиста с чёрным поясом.

— Что будете пить? — снова спросил подпоясанный.

Девушка хотела что-то заказать, но Илья Никодимович грубо прервал её, обратившись напрямую к восточному единоборцу:

— Мы не пьём, дружок, но принеси-ка нам два бумажных стаканчика, как для кофе навынос, и два литра колы. Только импортозамещённую не надо. Оригинальную тарань. Если на кухне нет — метнись через дорогу к киоску. Я там видел.

Официант неопределённо округлил сощуренные глаза и удалился.

 — Какая мерзкая рожа, — констатировал Петровкин.

— Какого-то актера напоминает, — согласилась Эстер.

— Алкаш…

Они ещё немного посидели в тишине.

— Так зачем вам мой самец шимпанзе? — осторожно начал разведку Илья Никодимович.

Эстер сложила перед собой руки, как это делают отличницы, и ответила вопросом:

— А что вы вообще знаете о мозге, академик Петровкин?

Илья Никодимович не растерялся. Он прочитал зарубежной коллеге небольшую, но информативную, лекцию — о Роландовой борозде, островковой доле, миндалине, гиппокампусе, гипоталамусе и, уже из последних сил, — о гипофизе.

Коллега однако тоже не осталась в долгу и указала лектору на слабое освещение роли мозолистого тела, поясной извилины и ретикулярной формации в проявлении глубинных когнитивных способностей.

За время общения они здорово насмеялись. Было видно, что оба собеседника примерно одинаково разбираются в строении и функционировании центральной нервной системы высших приматов. Если относительно профессора всё было более или менее понятно, то глубокие знания нашего героя немного настораживали. Эстер изо всех сил имитировала весёлость, но мысли её кружили очень далеко.

Она ожидала встретить мелкого обаятельного афериста, в цепкие лапы которого неизвестно как попал уникальный экземпляр, но тут было нечто совсем иное. Перед поездкой её снабдили информацией, что лже-академик — всего лишь пешка, не сделавшая ни одного хода на доске большой игры: нужно только приехать, сбить цену и выкупить животное. Задание уровня стажёра. Но вместо этого — уже час серьёзного разговора о веретенообразных нейронах и влиянии коротковолнового излучения на аксональный рост в префронтальной коре.

Как такое вообще было возможно?..

Планы явно менялись. Но ничего — она умела подстраиваться.

"Петровкин, Петровкин, кто же ты такой?.."

Нож нервно дрожал в пальцах прекрасной гостьи.

"Кто же ты такой…"

Официант наконец-то принес еду, колу и бумажные стаканчики. Коллоквиум продолжался.

— Мы хотим помогать немощным… инвалидам… — объясняла Эстер со слезливыми нотками. Похоже, она выбрала альтруистический сценарий и сейчас отрабатывала его, проходя сцену за сценой.

Петровкин грустно кивал ей, не успевая смешивать элитный вискарь с ларёчной колой. Пила профессор Георгадзе чудовищно много. После первой бутылки заказали горячее. Официант настойчиво рекомендовал "Бычью печень по-японски" и для убедительности яростно щурил глаза. Но научный мир единогласно проголосовал за котлеты "Фудзияма" и окорочка "Дзиси Шита Ниватори" с яблочной подливкой.

— Мозг Гарри — это феномен! — почти кричала Эстер, расплёвывая кусочки еды.

Илья Никодимович соглашался: "Macallan", надо сказать, был хорош!

— Все, кто не мог ходить, кто с рождения был прикован к постели, — снова станут полноценными членами общества! — возвышенно агитировала профессор в коротком платье и блестела маникюром в софитах ночного заведения.

Петровкин кивал. Кто бы посмел сказать дурное слово о прикованных к постели?

— А вы! Вы украли нашего Га-а-а-риии, — стонала прекрасная собеседница и мазала соплями стол. — Вы украли его и держите в заложниках. Как вам не стыдно? Вы же образованный человек. Академик!

— Я отдам его вам… я осознал, — пытался успокоить коллегу Илья Никодимович, аккуратно наполняя стакан. Но зарубежная гостья, похоже, полностью разбалансировалась.

 — Вы думаете только о деньгах! Вы его хотите продать! Не отдать, а продать! Вы — грубый, корыстный человек, Петровкин.

— Я не возьму денег, — сдался наш герой, вливая очередную порцию виски в очаровательную гостью. — Я отдам вам Гарри просто так. По дружбе. Но у меня к вам две просьбы. Первая… Вашу историю я выслушал, теперь выслушайте и мою. Она не менее интересная, чем ваши басни про помощь инвалидам.

— А вторая? — поинтересовалась Эстер, лёжа на столе и открывая для визуального контакта лишь один глаз. 

— Сначала — первая, — настоял Илья Никодимович.


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/03/13/940