Роберт и бомба, которой не было - 10

Глава 10. Горячий кофе

В Геттинген Патрику удалось вырваться только в начавшемся тысяча девятьсот двадцать пятом году: сэр Резерфорд, как заметил Блэкетт, не слишком радовался возможному отъезду «одного из лучших экспериментаторов».

— Разве экспериментатору не следует понимать больше, чем свои приборы? — настаивал Патрик за очередным чайником пятичасового чая, пока за окном в тёмном небе раскачивались от ветра ветви деревьев. — К тому же мы ведь на самом деле не представляем, из-за каких именно процессов альфа-частица превратила атом азота в атом кислорода!

— Кхм… Но ведь это и опытным путём можно выяснить, — бурчал хмуро Резерфорд, потирая исцарапанным указательным пальцем переносицу. — Или что мы, уступаем Геттингену?

— Даже если и уступаем, нагнать надо, — твердил Патрик, хоть и бывший наставник не очень-то охотно слушал. А ехать всё одно надо... Но — не отступать ведь?

Подобные беседы повторялись вновь и вновь. Так что и осень уж закончилась, и холодный ветер свирепо мёл снег прямо в покрасневшие от холода лица прохожим — а о скорой встрече с кузеном в Германии пока что и думать не приходилось. «Кузен ли?» А, кем же Роберта назвать — не нахлебником ведь, в самом деле…

И всё же полное восторгов письмо Роберта наконец сбылось; когда Блэкетт, разозлившись на бывшего учителя, уже собрался было плюнуть на все приличия и бросить Кембридж, Резерфорд без всякой охоты, но уступил, и Патрик с затаённой радостью услышал, что «мистеру Блэкетту дозволено провести весенний семестр под руководством Макса Борна в Геттингене». А ведь и правда, и Макс Борн там, и, кажется, Нильс Бор туда приезжал… Разумеется, быстрой дорога не была; даже пароход домчал бы до ближайшего порта лишь за пару дней; но — это ведь не долгие месяцы во флоте, когда многие дни вокруг «Карнарвона» или «Стёрджена» только тускло-серые волны, надоедливые крики чаек и неизменный и днём, и ночью гул от машинного отделения?

Но то — на флоте, а здесь путешествие закончилось, толком не успев начаться. Ещё полдня пути в пропахшем маслом вагоне третьего класса — и вот он, Геттинген. «Вспомнить бы те уроки немецкого из Осборна… Или Дартмута?» Городок приветливым не выглядел — минувшая война оставила на нём свой отпечаток. Кембридж, не говоря уж о каком-нибудь Нью-Йорке, казался в сравнении с Геттингеном непрерывной ярмаркой, и улыбок Патрик видел намного меньше, чем в почти родных кембриджских колледжах.

Но, хоть город и хмурился гостям, хоть тепла и не чувствовалось в угрюмых взглядах торговцев и владельцев дома, который арендовали для себя Блэкетты, а поездка удалась. Прояснилось и «жутко удивительное» открытие Бройля, о котором так взволнованно писал Роберт — а заодно и с кузеном повидался.

— Думал уж, не приедешь… — протараторил Роберт, когда они вдвоём шагали по залитой солнцем и лужами пролитого дождя из временного приюта Патрика. Шли неторопливо — зачем спешить, если погода словно решила порадовать британских гостей? Здесь было даже теплее, чем в Кембридже; Патрик не стал наматывать шарф и глядел то на лужи, в которых удивительно отчётливо отражались черепичные крыши невысоких побеленных домов, то на Роберта, слушая его речи. Кузен хотел было добавить ещё что-то, но закашлялся; сигарета чуть не выпала из рук в одну из луж, однако он успел её поймать. Патрик многозначительно выгнул бровь и покосился на кузена:

— Сказал же, как закончу с кислородом и азотом. И… Кажется, не стоит дымить так уж часто.

— И вовсе не часто! — Роберт по-детски нахмурился, но Патрик упрямо добавил:

— От «нечасто» так не кашляют… Ладно. Лучше про Бройля расскажи.

— И расскажу! Расскажу, — уже не так пылко закончил Роберт. — Тут недалеко, на Линденштрассе, кофе хороший подают, и штрудель яблочный, там и расскажу.

— Кофе? — задумался ненадолго Патрик. — Ладно, почему бы и нет…

Чай Патрик Блэкетт любил больше; но здесь, в украшенном деревом, «под старину», как выразился Роберт, зале чай, как пролистал меню Патрик, не подавали вовсе. Начинать день с пива тоже не слишком хотелось, так что Патрик, мысленно вздохнув, решился заказать то же, что и Роберт — и не сразу отхлебнул чересчур ароматный, хоть и весьма аппетитно пахнущий, напиток. Впрочем, на вкус горьковатый кофе оказался недурен, и Роберт, кивнув, продолжил начатый ещё на улице разговор.

— Так вот, представь себе: он тоже, как ты, эксперименты ставил всякие, и…

— Он? — перебил Патрик.

— Ну Бройль же, кто ещё, — терпеливо объяснил Роберт и снова затараторил:

— Ну и вот, ставил опыты свои, и выяснил, что фотоны его ведут себя в некоторых случаях так, как ведут себя волны, а в других — как частицы. И это одни и те же фотоны!

— И волны, и частицы? — озадаченно нахмурился Патрик.

— Ага! Оно очень чудно выходит — но вот как он рассказывал, так фотон и правда может быть одновременно и частицей, и волной! Да ты сам спроси! Я там ещё статью ту сохранил, так что глянешь?

— Непременно гляну… — Патрик задумчиво отпил ещё немного горьковатого напитка. — А твои исследования как?

— Понемногу, — Роберт пожал плечами. — Молекулы всякие разбираем… Думаю, в будущем году получу уже степень.

Роберт потянулся было ещё к одной сигарете, но заметил взгляд Патрика и отвёл пальцы от кармана.

— Что? Это… Не так уж много сигарет! И кашель, может, и вовсе не от них!

— И всё же, — Патрик покачал головой. — Лучше бы поменьше табака.