Роберт и бомба, которой не было - 11

Глава 11. Один прыжок

Смелое заявление кузена в самом деле сбылось в срок. Роберт — надо бы уже привыкать называть его Вильямом и не путать всех! — похвастался уже летом тысяча девятьсот двадцать шестого года степенью доктора философии, прямо на пристани гордо красуясь перед кузеном в парадной университетской мантии. «А ведь в Кембридже постоянно прилетало за неподобающий вид!» Напоминать об этом кузену Патрик, впрочем, не стал — таксомотор и так уже заждался, а дорога до Хиндхэда неблизкая...

— А ты свою когда получишь? — полюбопытствовал кузен за чашкой чая, когда они уже устроились в гостиной хиндхэдского домика на всё том же диване, на котором когда-то, осенью и зимой тысяча девятьсот восемнадцатого года, готовились к «ужасно трудным», как тогда казалось, экзаменам в школу для Роберта и в Лондонский университет для Патрика. Тот же диван, тот же камин — только на диване теперь так не разлечься.

— Не думаю, что от неё есть толк. Хотя... Наверно, толка наверняка будет больше, чем от этих сигарет, — Патрик покачал головой, глядя на переполненную пепельницу. Роберт лишь закатил глаза:

— Их... Не так уж много. Просто со вчерашнего вечера забыли убрать... Да, именно забыли!

Патрик вздохнул и допил уже остывший чай. Что ж, оказалось, если в самом деле заваривать его не так крепко, а хотя бы «вполсилы», как советовал Пётр Капица, то и сахара не приходится класть, чтобы сбавить глубокую горечь напитка. И от чего хотелось хмуриться сильнее — от холодного растерявшего вкус чая или от неубранной пепельницы?..

...Долго отдыхать в Хиндхэде обладатель докторской степени не стал. Роберт почти сразу поспешил в Голландию, где в Лейдене собрался поработать немного с Уленбеком и Гаудсмитом; затем успел жениться на мисс Кэтрин Арлайн и ещё через год стать экстраординарным преподавателем новой, квантовой, физики. К нынешнему тысяча девятьсот тридцатому году Роберт уже два года объяснял аспирантам и иногда новичкам-бакалаврам теории Гейзенберга и Бройля. Патрик за успехами кузена пристально не следил; но первое сентябрьское занятие, которое провёл Роберт, он всё же посетил — и зрелище запомнилось надолго.

В коридоре в тот осенний, но всё ещё солнечный день, Патрик стоял поодаль от студентов, иные из которых казались старше их будущего лектора, и, щурясь на мигающую лампу, не заметил, как сгрыз кожицу с губы. Не ему конечно лекцию вести — но сладит ли Роберт с такой группой? И где он вообще?

Наконец один из парней отпёр ключом дверь, и Патрик внутренне усмехнулся. Кузен явно решил что в этой своре нечего козырять докторской степенью; но — держаться на равных со студентами? Могли ли наставники Осборна или Дартмута или тем более сэр Резерфорд допустить одну только мысль о подобном поведении? Нет, в Кембридже такое точно немыслимо...

Опустив лицо, чтоб не узнали сразу, Патрик прошёл в довольно тесную, не более чем на человек пятнадцать, аудиторию после всех и устроился позади всех, отметив про себя, что Роберт, похоже, не стал утруждать себя подготовкой речи заранее — или где конспекты, которые хоть отдалённо можно было бы принять за записи? Но нечего глазеть... Однако внимание на него пока никто не обратил — не до него; молодёжь во все глаза разглядывала лектора, едва ли ожидая увидеть за преподавательским столом кого-то вроде них. Роберт тем временем кашлянул, вынул изо рта сигарету и улыбнулся:

— В общем, как вы уже догадались, Вильям Роберт Мейнард это вот он я, и начнём мы с вами с фотона. А точнее, что он может вести себя и как волна, и как частица... Ну да вы все об этом и так знаете.

— Вообще-то не все... — пробормотал тихо молодой человек, пухловатый, в округлых очках с выпуклыми линзами. Патрик заинтересованно подался вперёд, забыв о скрытности: как себя покажет Роберт? Тот же впервые удивился:

— Как не знаете? А откуда вы?

— Пенсильвания... Америка...

— Что же, там совсем квантовую физику не знают? — пробурчал Роберт, затем махнул рукой, уселся на столе под удивлённый гул студентов и уже громче провозгласил. — Тогда начнём с самых азов...

Одним словом, выступил Роберт ярко, хоть и, по мнению Патрика, уравнения куда удобнее было бы записывать так, как они должны выглядеть, а не оставлять их знаки на доске в совершенно случайном порядке. Да и не слишком ли много сигарет на одну лекцию?.. Но об этом уже потом; зато когда этот американец, Лео Недельски, уже куда более уверенно читал тезисы на семинаре, Патрик признал: кузен, похоже, и правда умеет преподавать.

...Занятия шли своим чередом. Роберт вошёл во вкус и увлечённо чертил ученикам формулы на зацарапанной доске, Патрик хмуро раздумывал о тех лекциях, которые надо было читать как преподавателю — Резерфорд решил, что «столь достойному учёному» не понадобится для этого и докторская степень — пока однажды весной тысяча девятьсот тридцатого года Патрик не застал Роберта со странным пустым взглядом в опустевшей аудитории. За окном слышалось пение синиц, и солнечные лучи ярко освещали столы и поставленные на них стулья; но кузен не глядел ни на них, ни на Патрика.

— Вильям? — Патрик осторожно тронул кузена за плечо, и тот вздрогнул и наконец обернулся.

— О, привет, что ли... А у нас тут занятия у первокурсников были. Один прямо толковый, Френк Фридман Оппенгеймер зовут. Только он в Америку ненадолго отплывёт, на каникулы, и попросил меня с ним поехать, а то одному страшно почему-то...

— И... ты согласился? — растерянно уточнил Патрик. «Что ж такого удивительного? Обычная поездка...»

— Да. Я же вспомнил. Так моего младшего брата звали когда-то. Точно так. Ты ведь и так знал, да? — Роберт медленно поджёг сигарету, притушив пламя зажигалки пальцем.

Патрик молча снял со стола стул и сел рядом. «Вот и вспомнил...» Но — что же, от такой мелочи теперь чужим его считать?

— Знал только то, что тебя зовут Роберт, а не Вильям, как говорила матушка. Но... — Патрик неодобрительно глянул на огонёк сигареты и отчеканил:

— И ты всё ещё мой кузен и племянник матушки в Хиндхэде. Кэтрин или Френк знают?

— Кроме тебя я никому не рассказал... И не хочу говорить... Но, наверно, надо?

— Надо, не надо... Когда тебя Френк в гости пригласил? Я еду тоже, — отрезал Патрик, и Роберт удивлённо буркнул:

— Через пару недель, когда у нас пасхальные каникулы... Но разве не собирался ты с Беппе Очиалини те опыты ставить?

Патрик на мгновение помедлил. Они с Беппе, как разрешил называть себя Джузеппе, и правда собирались исследовать загадочную частицу с массой электрона, но с положительным зарядом; и Резерфорд точно рассердится, узнав, что «лучший и ответственнейший сотрудник» самовольно и без спросу покинет Кембридж. Но — Беппе можно послать телеграмму из Америки, а Резерфорду тоже следовало бы заранее сказать о горе лекций, которых Патрику Блэкетту предстояло читать студентам с сентября этого года!

— Подождёт Беппе. Нет, раз уж я по бумагам всё ещё твой кузен, навестим твоих родственников. Узнаю хоть, у кого ребёнка украл, — усмехнулся невесело Патрик, но Роберт тут же перебил:

— Украл бы для выкупа тогда уж! А что так смотришь, отец у нас с Френком бедным не был никогда, заплатил бы, может... Ладно, это не так смешно, как казалось... Но, — голос Роберта стих, но он решительно уставился в глаза Патрику. — И всё одно я, раз уж можно, останусь твоим кузеном! И Френку ничего не расскажу!

— Уверен?

— А как же! Что я Кэт скажу? А остальным? Ещё будут гадости про тебя говорить! Да и что ж я, приду к Френку, к отцу, скажу: «Вот вам я, вернулся» — а ты тогда кто, и Кэт... Но поехать поедем. Но... — Роберт вновь обернулся к Патрику. — Только если ты поедешь.

— Видимо, поеду, — тихо улыбнулся Патрик.